Майор Бойцов желает познакомиться
Шрифт:
— Если что, я люблю и то и другое. — Он обнажает ряд ровных белых зубов.
Лыбится, гад!
Смотрю на него снисходительно. Обычно мне даже нравятся его шуточки, но сейчас мы о серьезном вообще-то.
— Как так получается, что мы боремся за свои права, а вы, мужчины, воспринимаете это как прямую угрозу? Сразу считаете, что мужчины нам ненавистны. А это неправда!
Майор поднимает бокал к губам. Горько усмехается:
— Да хер его знает, Валерия Агриппиновна. Может, потому что, когда вы «бо-ре-тесь», из милых кошечек
Я фокусируюсь на картине, что висит на стене за спиной Бойцова. От греха подальше. Поправляю:
— Тогда уж соперницами, Тимур Иванович. А что здесь такого? Почему мы не можем быть равны? — Встряхиваю волосами.
Бойцов снова морщится:
— Не начинай, Завьялова. Я тебя в пивнушку не ради этого привез.
— А ради чего?
— Связь наладить. Служебную. Ты ведь в силу молодости своей считаешь, что в сказку попала. Вот я и хочу развеять мифы, так сказать. Чтобы не было мучительно больно.
— Да все я понимаю, — задираю подбородок.
Не надо считать меня дурой! У меня почти золотая медаль и двадцать рыбок в аквариуме на иждивении. А еще я сама починила вентилятор в системном блоке. Со мной уже можно начинать считаться, между прочим.
— Ты мне это брось, — мрачно осекает майор. — Строишь из себя всезнающую. «Все умрут, а я изумруд», ага. Ты в отделении без году неделя. Откуда все понимаешь?
— Я училась вообще-то.
Почему пиво с каждым глотком кажется все вкуснее? Что за чудеса?
— То, что вам в институтах рассказывают, стажерка, относится к реальной службе в полиции так же, как твои козлы к нормальным мужикам.
— Так а где она, реальная служба-то? — Складываю руки на груди. — Два месяца бумажки перебираю.
Обнаженные коленки покрываются мурашками из-за сквозняка. Гостей в заведении становится все больше, многие толпой выходят покурить. Тяжелая дверь ни на минуту не закрывается.
— Я тебе открою секрет. — Положив руки на стол, Бойцов наклоняется ближе. — В этом и заключается работа хорошего оперативника, Валерия.
— Да ладно? — округляю глаза. Он специально так говорит? — А как же задержания, обыски, раскрытия по горячим следам?
— Ты что, телеканал «Россия» пересмотрела? — усмехается Тимур, чуть повернув голову вправо. Почесывает бровь.
С интересом взглянув на проходящую мимо блондинку, он продолжает назидательно:
— То, чем ты сейчас занимаешься, Валерия, никак не относится к желанию от тебя избавиться. Ты только начинаешь свой путь в уголовном розыске. Как твой прямой наставник, я считаю, что на данном этапе тебе важнее изучить составы преступлений, научиться применять знания на практике и, главное, общаться с людьми. С последним, судя по тому, как сверкали твои пятки сегодня днем, у тебя беда.
—
Вдруг все раздражает. И его ментовская правильность, и то, что критикует, и блондинка эта грудастая, поглядывающая в нашу сторону.
— Виновные наказаны, я уже сказал, — строго произносит Бойцов. — Надеюсь, больше повторять не придется. — Он разминает шею и поправляет кобуру. — Учись не перечить начальству, Завьялова. На службе это не приветствуется.
А как не перечить, если он не прав?
Затихаю, растирая под столом ледяные коленки.
— Вот и поговорили, — резюмирует Бойцов, отодвигая пустой бокал. Повернувшись в сторону бара, он поднимает руку: — Надо бы повторить.
Спустя еще пару раз «повторить»
— Ну, Завьялова. — Майор смотрит на меня с хитрым прищуром. — Рассказывай, из-за кого это ты, не считая родственничков-козлов, решила удариться в феминизм? Что это вообще за надобность такая? — Он иронично приподнимает бровь.
Я без конца перебираю пальцами пуговицу рубашки на вздымающейся от волнения груди.
— Не из-за кого. — Ежусь от холодных мурашек. Ноги можно резать без анестезии. — Обязательно надо из-за кого-то, что ли?
— У всего в жизни есть причинно-следственная связь.
Тимур грозит пальцем, за которым я слежу как за молотком на приеме у невропатолога.
— Значит, у меня ее нет. — Давлю звонкий смешок. — Я феминистка без причинно-следственных связей. А вы… Тимур Иванович, почему пришли в полицию?
Он вздыхает тяжело, будто не ожидал вопроса. Вновь поправляет кобуру.
— Потому что отец был капитаном.
— Был?
— Ну да… Погиб на службе, — говорит Бойцов абсолютно безэмоционально. Будто зачитывает сводку.
— Ясно, соболезную.
Он кивает.
Мы в сотый раз разглядываем друг друга. С каждым бокалом будто заново знакомимся. К примеру, никогда не замечала, что глаза у Бойцова вовсе не черные, а темно-серые. Цвета мокрого асфальта, если быть точной. С блестящими желтыми вкраплениями на радужке.
Ну и есть еще новость. У небритого подбородка майора появился конкурент — заманчивый ежик на голове, который тоже непременно хочется потрогать, пропустить сквозь пальцы.
Что-то мне подсказывает, волосы Бойцова, как и он сам, — только с виду жесткие, а на ощупь приятные и податливые.
Черт. Кусаю губы под тяжелым взглядом.
— А вы… давно были женаты? — ляпаю я не знаю зачем.
Тут же соображаю, что несу, и сжимаю ладони под столом.
— Много будешь знать, скоро состаришься, — отвечает Бойцов мрачновато и трет щетину пальцами.
Да блин!
— Я в любом случае состарюсь, — безразлично пожимаю плечами. — Подумаешь! Просто интересно… почему разводятся с такими красивыми… как та девушка на фотографии?