Майрикс
Шрифт:
***
– Сара, что ты здесь делаешь? Тебе же не хотелось участвовать в этом.
– Наверное, я передумала.
– Конечно, тут нет сомнений. Но почему ты передумала?
– А вот это уже мое дело.
– Ты уже виделась с Лоренсом?
– Еще нет. Хотя это уже не кажется мне таким важным, как раньше.
– Тем не менее это важно!
– сказал Аарон.
– Ты обязательно с ним должна поговорить. Я знаю, он будет рад вашей встрече.
– Почему ты все время стараешься быть таким отвратительно милым? Все изменилось, Аарон. Мы должны знать, куда пойдем отсюда дальше.
***
По какой-то причине Лоренс и Сара не встретились. Аарон не думал, что они избегали друг друга. Но так получилось, что
***
– Как поживаете, дружище?
– спросил самиец. Аарон приподнялся и сел. Он все больше и больше времени проводил в постели, рассматривая мраморный потолок. Прежде ему казалось, что у него есть о чем подумать. Но теперь он в этом сомневался. Мысли с трудом пролезали в его голову и как-то очень быстро выскальзывали оттуда. Тем не менее в последние дни он чувствовал себя спокойно и вполне оптимистически. Что-то, конечно, было не так, и именно к этому его сейчас подводил самиец, однако Аарон считал себя абсолютно здоровым - особенно после того, как прекратились кошмары. Между тем Октано тревожился о друге. Аарон часто шептал что-то о маленьких пипедах, восставших против больших самийцев. И ему оставалось только удивляться, где его приятель набирался подобных идей.
– Со мной все нормально, - ответил Аарон. Самиец уловил в его голосе настороженные нотки. Но он уже устал от всех этих странностей и недоразумений. В городе чужаков находилось несколько исследовательских групп от всех шести рас, и казалось, что все они занимались исследованием развалин. Однако их видимый труд не приносил никаких результатов. Более того, на проходном пункте в Город скопилась груда депеш и запросов. Некоторые из них исходили от комиссий Совета, которые бомбардировали Аарона и Лоренса вопросительными знаками. Самиец не раз пытался уговорить их написать ответ. "Поймите! Люди из Совета посчитают ваше молчание очень странным!" Но отец и сын не находили на это ни времени, ни желания.
– Я понимаю их тревогу, - говорил Аарон.
– Но ничем не могу им помочь.
– Вы могли бы выйти на космосвязь и как-нибудь успокоить членов Совета, настаивал самиец.
– Это же вас не убьет, правда?
– Не знаю, - отвечал Аарон.
– Я в этом не уверен. Самиец начал подозревать, что с Аароном творится что-то неладное. Возможно, он решил, что неладное здесь творится с каждым и даже с ним. Фактически он и сам понемногу начал сомневаться в своем благоразумии.
Это же чувство тревоги прокатилось по всем ассоциациям и правительственным центрам. Гуманоиды задавали вопросы о Чужеземном Городе. И им никто ничего не мог ответить. Мэтью вышел на космосвязь и передал решение Совета. Они собирались прилететь сюда сами, поскольку Аарон не оправдал их надежд.
– И что вы обо всем этом думаете?
– спросил самиец.
– Наверное, так даже лучше, - ответил Аарон.
– Нам предстоят большие дела. Ведь в некотором смысле прежние обитатели Города до сих пор живы.
– Разве это возможно?
– спросил самиец.
– Конечно, возможно. Неужели вы этого еще не поняли?
– Боюсь, что нет, - ответил Октано.
– Хотя мы, самийцы, вдвое моложе землемов и менее чувствительны, чем все остальные космические расы.
***
Интересно, что гуманоиды других рас действительно слетались в город чужаков, как мотыльки на пламя. Их прилетало на Майрикс все больше и больше. Колония около развалин разрослась на несколько квадратных миль, и каждый вид обосновался в ней согласно своему жизненному укладу. Многим тут приходилось несладко: локрианам не хватало в атмосфере неона; у цефалонов возникали проблемы с водой; и вообще Майрикс больше подходил для существ, привыкших к небольшой гравитации и кислороду. Но остальные расы не сдавались и придумывали различные приспособления. Весь водный мир был отдан цефалонам. Летуны-кротониты устроили себе гнездовья с естественной для них средой обитания. Они строили герметичные купола и увеличивали там плотность атмосферы, снижая тем самым нагрузку на крылья. Но они мало что могли сделать с гравитацией. Несмотря на все эти трудности, гуманоиды привыкали к планете и осваивались с ее непростым характером. Как бы там ни было, она являлась почти универсальной для всех видов, и только самийцы пока оставались в стороне.
Такое положение дел тревожило Октано. На всякий случай он решил проинформировать свой народ, что Майрикс несет в себе какую-то опасность.
– Алло? Гвинфар?
Нейтронная связь была почти мгновенной, и только любитель каламбуров мог бы утверждать, что она не прямая. Через секунду Октано услышал голос, который мог принадлежать только вождю их клана.
– Что-то случилось?
– спросил Гвинфар.
– Этот мир тревожит меня, - сказал Октано.
– Но ни одна из других рас, очевидно, не находит его подозрительным. Если некоторые землемы поначалу интересовались мною, то теперь им нет до меня никакого дела.
– По каким причинам?
– Я подозреваю, что они разрабатывают некий вид иллюзорной системы. Или, может быть, на них так действует Майрикс.
– Что еще за иллюзорная система?
– Здесь много аспектов, но я попробую объяснить. Например, им кажется, что мы, самийцы, скрываем какой-то очень глубокий секрет.
– Ага! Если бы он только у нас был!
– Вот и я так думаю. Но они не понимают, что мы действительно так просты, как выглядим.
– Возможно, это соответствует тому, что они называют "параноидальным мышлением"?
– Мне очень жаль, но, кажется, так оно и есть, - ответил Октано.
***
Тем временем в системе Миниэры шла напряженная работа всех правительственных структур. Входя в зал заседаний Совета, Мэтью даже не пытался скрыть своей тревоги. Она не покидала его с тех самых пор, как самиец послал ему по космосвязи просьбу о содействии.
– Вероятно, его сообщение исказили при дешифровке, - сказал де Флер.
– С какой стати самийцу просить встречи с нами?
– Нет, канал дешифровки заслуживает полного доверия, - ответил Мэтью.
– Он имеет наши опознавательные знаки.
– Самиец настаивает на секретности, - продолжал де Флер.
– Это мне не нравится. Мы как бы становимся его соучастниками, понимаете?
– Тем не менее нам надо узнать, что у него на уме. Вы не хуже меня понимаете, что на Майриксе назревают серьезные события. Если Октано может дать какую-то информацию, мы должны воспользоваться его услугами.
Встреча состоялась на Хестре - луне второй гуманоидной планеты. Поскольку атмосферы здесь не было, в одном из кратеров на солнечной стороне луны соорудили купол. Неподалеку от него находился автоматический парк аттракционов. Такие станции для развлечений обычно устанавливались рядом с малонаселенными планетами, которые не могли обеспечивать содержание живого персонала. Впрочем, для тех немногих людей, которые иногда прилетали отдохнуть на Хестру, этих механических увеселений вполне хватало.
У самого входа располагалась качающаяся площадка с нулевой гравитацией. Небольшой пульт позволял программировать ее замысловатые повороты и вращения. Рядом застыли неподвижные механизмы других аттракционов - воплощение той озабоченности, которую люди питали относительно своих проприоцептивных центров. Пищевой ларек казался отключенным. Но когда де Флер проходил мимо него, сенсорные датчики уловили приближение человека и запустили световую рекламу. Она засияла неоновыми лампами - старомодным символом процветающих цивилизаций. Тут же заиграла музыка, которая транслировалась прямо в их шлемы. А затем раздался механический голос рекламного автомата: