Майский день
Шрифт:
На пятистах метрах делла Пене выровнял субмарину и лег на курс, идти которым предстояло теперь минут тридцать-сорок. Он по гидроакустике связался с Чеславом. Собственно, до выхода в район поиска этого злополучного «Дип Вью» им не о чем было договариваться, так как вся захаровская инструкция была записана и на бортовой магнитофон ведомой лодки. Поэтому делла Пене уточнил дистанцию между лодками — место ведомого было на милю позади и на два кабельтова правее ведущего в том же глубинном поясе. По выходе в район поиска они должны были сблизиться и работать в более тесной паре. Конечно, по гидроакустике можно было бы и просто поболтать, но делла Пене этого не хотелось. В сущности, он недолюбливал Чеслава, хотя упрекнуть его в каких-либо служебных просчетах при всем желании не мог. Просто его раздражал этот тощий, вечно лохматый парень, всюду шлявшийся в
Потомственный… Сколько же поколений рода делла Пене связало себя с морем? Поколений двадцать, если считать по четыре на столетие. Первым был Пьетро делла Пене, который командовал галерой в армаде Андреа Дориа и потерял руку в абордажном бою с пиратами алжирского султана Барбароссы Второго. Потом были другие, множество других, пока очередь не дошла до Луиджи делла Пене, который первым изменил морской поверхности ради глубин. Именно он, Луиджи, сперва вытащил из затонувшей подводной лодки последнего оставшегося в живых члена экипажа, а потом, пройдя боновое ограждение Александрии, торпедировал английский линкор «Вэлиент». Мало кто из них, этих бесчисленных делла Пене, был похоронен в фамильном склепе на кладбище Кампо Санто. Там спали вечным сном рыцари и художники, купцы и аббаты, жены и дочери рода делла Пене. Правда, на многих могильных камнях можно было прочесть и имена моряков, но надгробия эти являлись лишь символами, ибо не может человек уйти из этого мира бесследно, ибо должна существовать могила в освященной земле, пусть даже в могиле этой покоится не тело, а лишь проэлла, маленький восковой крест с именем того, кто погиб в море. А тела лейтенантов, капитанов и адмиралов делла Пене, зашитые в парусину с тридцатишестифунтовым ядром или тяжелым колосником в ногах, соскальзывали с перекинутой через планшир доски, чтобы через десятки лет раствориться в морской воде, превратиться в нее, окончательно соединив себя с Мировым океаном.
Впрочем, это не его судьба. Джулио делла Пене через два-три года окончательно выйдет в отставку и вернется в родную Геную, чтобы спокойно доживать век в уютной квартире одного из домов на Бернабо-Бреа…
Как и большинство, подавляющее большинство профессиональных военных, делла Пене ненавидел войну. Потому что это грязное ремесло. Потому что это страшное ремесло. Но пока оно существовало, кто-то должен был этим заниматься. И этим занимались из поколения в поколение делла Пене, род не самый известный и не самый славный, но всегда стоявший плечом к плечу с Дориа и Магелланами, стоявший насмерть, недаром девизом их было «Семпер фиделис» [9] . Делла Пене помнил, какая волна радости захлестнула его десять лет назад, когда был, наконец, подписан Договор о всеобщем и полном разоружении. Эта волна подняла его — и не только его, но и всех, кто был тогда рядом с ним, а было это в Рио-де-Жанейро, куда «Тельхин» зашел с дружественным визитом, — бросила на берег. И была музыка, и были крики, и костры на площадях, и незнакомые целовались с незнакомыми, и тогда он ни разу не подумал о том, а что же будет дальше. Впрочем, дальше ему повезло: не в пример многим, кому пришлось просто выйти в отставку и доживать свое на берегу или искать себе другую профессию, ему удалось попасть в Океанский патруль, почти не изменив ни флоту, ни субмаринам.
9
Семпер фиделис (лат.Semper fidelis) — всегда верный.
И сейчас его субмарина, надсадно воя обеими турбинами, ввинчивалась в толщу воды, раздвигая ее, а вместе с ней — незримый прах поколений военных моряков делла Пене.
Когда взрыв разворотил турбинный отсек субмарины и вода под давлением в полсотни атмосфер ринулась внутрь лодки, круша все на своем пути, делла Пене не успел подумать о том, что и ему не придется ложиться в склеп на кладбище Кампо Санто. В его распоряжении оставалось около пяти секунд, и за это время
Если бы Чеслав был военным моряком, привыкшим автоматически выполнять любой приказ, — возможно, он остался бы в живых. Но он был лишь выпускником курсов Океанского патруля. И пока смысл отданной команды доходил до него, он не раздумывая бросил свою лодку вперед, туда, где раздался взрыв. Он не мог понять логики приказа, он не мог уйти, когда там, впереди… И уже бессмысленно жал и жал от себя дошедшую до упора рукоятку. Турбины не выли — визжали в немыслимом, невозможном форсированном режиме, визжали еще целых четыре минуты, пока новый взрыв не заставил их замолчать.
V
«Только этого мне и не хватало, — подумал Аракелов. — Только этого… Но — чего? Что могло случиться и что случилось там, внизу? Связи с патрульниками не было. Все, чем мы располагаем пока, — два подводных взрыва с интервалом в четыре минуты. Два взрыва в том самом районе, где должны были находиться субмарины. Так что пока еще ничего не известно. Может быть, пройдет еще полчаса, и сумбарины всплывут, и свяжутся по радио с Гайотидой или с нами, и доложат об обнаружении «Дип Вью». Да, — подумал Аракелов, — может быть». Но он знал, что быть этого не может. Просто потому, что там, внизу, вероятность благоприятности всегда меньше половины. Просто потому, что если там что-то происходит, то происходит самое худшее из возможного. И чутьем опытного батиандра Аракелов понимал, что патрульники уже никогда не выйдут на связь. Это были не эмоции. Это было знание, пусть даже знание интуитивное.
Но взрывы, взрывы? При чем здесь взрывы? Это нужно было понять прежде всего. Нужно было думать, думать, думать. Так же, как думают сейчас наверху на мостике и в пультовой, так же, как ломают сейчас головы на Гайотиде-Вест.
Аракелов положил руки на клавиши телетайпа.
«Вас понял. Когда выйдем в точку?»
«Через двадцать минут».
«Следующая связь через двадцать минут. Если не будет новых данных. Конец».
«Вас понял».
Аракелов отошел от телетайпа и опустился на диван.
Взрывы, взрывы… Какие еще сюрпризы преподнесла на этот раз пучина? Сюрпризы — это в ее характере. Сволочном ее характере. Это только для тех, кто плавает по поверхности или погружается в батискафе или субмарине, море — однородная среда с повышающимся пропорционально глубине давлением. Для того чтобы понять характер пучины, надо стать батиандром, надо войти в нее, слиться с ней, но не отождествляя себя с этой массивной, тяжелой, холодной и бесконечно чуждой средой, а противопоставляюсь ей. Стать духом пучин, оставаясь человеком, — только так можно познать характер моря.
Но… какого же характера этот новый фокус? Что могло погубить две субмарины?
Патрульные субмарины Аракелов прекрасно знал. Мощные, надежно защищенные одноместные корабли, оснащенные турбинами Вальтера, маленькие и верткие, способные проникнуть в любую расселину, в любой подводный каньон в пределах своего горизонта. А горизонт у них не бедный — полторы тысячи метров вниз. До сих пор они считались практически абсолютно надежными. За последние десять лет было всего три случая их гибели, причем две лодки просто-напросто выбросило на берег цунами, а третью по собственной глупости загубил сопляк-стажер. Мелкие аварии — другое дело. Мелкие аварии бывали. И всегда объяснялись либо техническими причинами, либо неумелыми действиями водителей. И то, и другое возможно всегда. Но гибель двух лодок сразу? У двух лодок не может быть двух одинаковых дефектов. Два водителя не могут ошибиться одинаково, по шаблону. Во всяком случае, вероятность этого исчезающе мала. И считаться с ней, пока существуют более вероятные объяснения, не стоит.
Значит поищем причину вовне. А может быть, рано все же искать причину? Вдруг взрывы эти не имели никакого отношения к субмаринам? Вдруг через какие-нибудь пятнадцать-двадцать минут они восстанут из мертвых и заговорят со своей базой или с нами? Заговорят, всплыв на поверхность или выйдя в эфир через буйковые радиогидроакустические ретрансляторы? «Это было бы прекрасно, — подумал Аракелов. — Это было бы просто замечательно». И даже не потому только, что два водителя, два здоровых и веселых парня с Гайотиды-Вест оказались бы живыми тогда, когда он мысленно уже похоронил их, но и потому еще, что операция по спасению «Дип Вью» снова стала бы заурядной. Тогда как сейчас… А что, собственно, сейчас, после гибели субмарин?