Майский снег
Шрифт:
Наворковать безделиц в трубку
Не дай, спасаясь от звонка.
Живёт не в стае голубиной –
Ей воркованье не к лицу.
...Из одиночества
С повинной
Пришла к невзрачному крыльцу.
Ещё живые скрыл ступени
Здесь отгоревшей жизни тлен.
...Твоей голубкой на колени
К тебе не сесть ей...
Вместо сцен,
Возможно, ревности, а может,
Судьбе сводящей вопреки
На место трубку не положит
И не ответит на звонки.
* * *
Вам
Полюбив меня.
...Оборвали нить
Посредине дня.
Тонкой нитью – жизнь,
Без петли, узла.
...Года три, как высь
Нас, двоих, звала.
Из высоких труб –
Шли дымы – в январь...
До сих пор мне люб
Ты – сказали б встарь.
Только ты – не мой.
...И не свой. В раю.
За тебя, немой,
С жизнью
говорю.
* * *
На повороте ноября
От проливных дождей к морозам
Сезон бесснежный – смерть тверёзым
На повороте ноября.
Готовься к ходу перемен
И в настроенье, и в погоде?!
Но на дорогах – лёд – взамен
Снегов, как пух... В простонародье
Кричат тверёзым то, что им
Смотреть бы глазом – пьяным в доску! –
И на каток бетонных зим,
И в белый свет, что весь в полоску.
Грозовые облака
Как мне унять живое сердце?
Пусть бьётся с вызовом,
Пока
Оно не может опереться
На грозовые облака.
Меня к земле пригнули ноги,
Что сердцу н'e были верны:
Летели сами по дороге,
Дорог – без счёта у страны,
Всех одаряющей пространством –
Миллионам рук не охватить!..
(Всё исцеляющим лекарством
Успевшим з'a морем прослыть.)
Хоть мне душевного покоя
Толику малую дала
Дорога в небо грозовое
Под плач соснового ствола,
Мне всё же кажется: труднее
Связать в единое одно
Слепые нити
Смотря на них через окно,
С грозой, расцветшей веткой молний
Над поседевшей головой,
Чтобы пустить вдоль неба корни,
Чтоб пребывать в родстве с судьбой.
* * *
Зря этикетки клеят на бальзамы:
Ничем от боли душу не лечу.
Глядеть на жизнь с закрытыми глазами
Едва ль кому-то будет по плечу.
…На голову невинную набросить
Мешок – и позабыть про эту смерть?!
...И сад едва ли смог бы плодоносить,
Когда б не знал, что есть кому смотреть
На золотой, оранжево-туманный,
Смешавшийся в одно живое свет.
...И пластырем едва прикрытой раной
Едва ли удивит кого поэт.
Как боль остр'a! Вонзясь иголкой в кожу,
Всё говорит о вечности сосны,
Всё говорит о том, что боль похожа
На женщину, чьи веки вновь красны
От слёз – ещё два дня назад прол'uтых! –
В предчувствии вселенского конца.
...Не поднимает к солнцу глаз открытых, –
Прекрасного, из древних, образца.
* * *
Ты зачем эти цветики алые
Даришь мне перед самым рассветом?
...Если вечер, цветы запоздалые
Я приму... И – забудем об этом.
Говорю: «Ничего не потеряно.
Жизнь моя – как твоя – в одиночестве
И невстречей, и встречей измерена.
...И молвою, что шастает в обществе».
Я до гроба пыльцу от подарочка
Сберегу, ах, на платье-батисте.
...Ночью – дождь...
Только радуги арочка
На рассвете, да плач голосистей.
* * *
Бывает: день или полдн
Тебе – ни солнечно, ни хмуро.
Почти уют: не мокнет шкура
Твоя от ливня иль дождя.
Ты не спеша идёшь, идёшь –
На малой скорости, без цели! –
Вот так корабль подходит к мели, –
На мель и света не прольёшь:
Вся – с потрохами! – под водой!
...И с верхней палубы не видно.
Из рубки смотрит рулевой –
Незрима мель, что очевидно.
<