Майя и другие
Шрифт:
– Ты Инну помнишь? – спросила Лора. – Вы встречались?
– Я ездил к ней в Ашдод… – Миша замолчал.
– Расскажи, – попросила Лора.
Миша рассказал. Он явился в гости. В съемную квартиру. Хозяйка не разрешала Инне водить мужчин. Пришлось лезть в окно и затаиться, как вор. Миша боялся передвигаться по комнате, не мог даже кашлять и чихать.
Была и кровать, на которой они боялись скрипнуть. Миша не имел возможности мычать от наслаждения, да и наслаждения не было в таких партизанских условиях. Расстались они, ничего не
Лора слушала. Ей стало жаль Инну. В свои пятьдесят семь она должна вести себя как старшая школьница в присутствии родителей за стеной.
– Пригласи ее в Москву, – предложила Лора.
Миша сделал вид, что не услышал.
– Слушай, у тебя, наверное, много знакомых в театре: оркестр, кордебалет, солисты…
– Предположим.
– Найди мне кого-нибудь. Стройную, хозяйственную, лет сорока. Надоела сухомятка. Вдвоем веселее.
– Спустись с небес на землю, – посоветовала Лора.
– В каком смысле?
– Зачем ты нужен молодой и стройной? Тем более балерине или скрипачке? Был бы ты богатый, показал бы ей весь мир. Купил бы домик у моря или шале в горах. А что у тебя есть? Только русско-израильская дружба. Да и той нет.
Миша расстроился. Это было видно по его лицу.
– Я шучу, – сказала Лора.
– Нет. Ты не шутишь. Ты совершенно права.
– Пойдем погуляем, – предложила Лора.
Прогулка входила в ее планы. Она не хотела ее отменять. Решила совместить Мишу и прогулку.
Они шли вдоль реки. Утка учила плавать свой выводок. Утята были крошечные. Плакучие ивы свисали к воде.
– Ты живешь в раю, – констатировал Миша.
– Может быть, но я этого рая не замечаю. Театр, репетиции, четыре часа в пробках.
– Я могу что-то для тебя сделать? – спросил Миша.
– Что именно? – не поняла Лора.
– Ну… что-нибудь… – Миша остановился и смотрел ей прямо в глаза.
– Нет, нет, спасибо, – отмахнулась Лора.
Не хватало ей сидеть в его комитете или слушать его мычание.
Но Миша не был пошлым. Ни в коем случае. Просто никчемушник. За что бы он ни брался, все это было никому не интересно, и ему в том числе.
Сорокалетняя красотка, русско-израильская дружба – проекты, не имеющие перспектив. Маниловщина. Миша ставил перед собой нереальные задачи. Хотелось спросить:
– Ты сам в это веришь?
– Я надеюсь, – сказал бы Миша.
Миша пропал на полгода. Весной объявился. По телефону.
– Я в больнице лежал, – сообщил он. – Мне пийсмейкер вшивали.
– А что это? – спросила Лора.
– Ритмоводитель. Налаживает ритм сердца.
– И куда вшили? – поинтересовалась Лора.
– Под кожу. Небольшой такой аппаратик со спичечный коробок. На батарейках.
– Тикает?
– Это же не бомба с часовым механизмом.
– А куда вшили? В задницу?
– В районе сердца. При чем тут задница.
– А как же ты будешь заниматься любовью? Обнимать подружку и тикать?
– Я звоню с тобой посоветоваться, – переключился Миша.
– Давай… – разрешила Лора.
– Мне предложили кругосветное путешествие. Ехать?
– А сколько стоит?
– Триста долларов.
– Это что-то очень дешево. Таких цен нет.
– Нас отправляют на автобусе. Мы собираемся в шесть утра. Садимся в автобус – и по Европе: Германия, Франция, Италия, Швейцария. С первого по пятое. Пять дней.
– И все пять дней в автобусе?
– Ну да…
– И спать тоже в автобусе? – испугалась Лора.
– А что особенного?
– Ты умрешь за эти триста долларов. Такие поездки для подростков. Им все легко и все интересно.
– Но пожилые люди тоже нуждаются во впечатлениях. А тут – вся Европа.
Вообще-то Лоре было все равно. Хочет ехать, пусть едет. Но она понимала, что Миша одинок, как хвост. Ему даже посоветоваться не с кем. И такое положение вещей налагало ответственность.
– Сиди дома, – приказала она. – А еще лучше, поезжай в санаторий.
Миша молчал. Раздумывал.
Лоре стало его жаль. Хоть и никчемушник, но человек, не собака. Да и собаку жаль, если разобраться.
– Подумай сам, пять дней – пять стран. По одному дню на страну. Ты хочешь что-то увидеть и что-то запомнить?
– Я надеюсь…
– Нет! – решительно подытожила Лора.
– Да? – раздумчиво спросил Миша.
– Да. В смысле “нет”.
Миша вздохнул.
Лору пригласили в Италию. Потом было турне по Европе, и не в автобусе, а в самолетах, бизнес-классом.
Отели самые дорогие. Гонорары – внушительные. Бесконечные интервью. Статьи в газетах. Все это впечатляло, но хотелось домой. Соскучилась по дочкам, по дому и по своим зверям: коту и собаке.
Лора смотрела на журналистов и понимала, что они на ней просто зарабатывают. И если она вдруг провалится сквозь землю, они выключат диктофон и побегут в другое место. И даже не заглянут: куда же она провалилась. Слава интересна только в молодости, когда все интересно. В начале пути самоутверждение необходимо, чтобы понять: кто ты и зачем. А в зрелости, когда личность созревает, – хочется очиститься от шелухи, добраться до основного. А основное – это музыка.
Композитор, если он гениален, улавливает Бога на свою антенну и транслирует людям. А Лора – посредник, проводник. У нее для этого особая глотка, внутри – купол. Диапазон – три октавы. Когда она забрасывает звуки в верхний регистр, зал замирает. И сама она тоже замирает, вся растворяется в звуках, и ее, считай, нет. Время останавливается. Святые минуты. А все остальное – шелуха. Кроме детей, конечно.
Дело и дети – это и есть твердые островки в болоте жизни.
Лора переходила дорогу. И в это время раздался телефонный звонок. Звонил Миша.