Мазепа
Шрифт:
Однако, как ни бодрился отважный король, а рана заставила, против его воли, пролежать несколько дней в постели. После первой операции появилось дикое мясо; хирург боялся употреблять в дело инструмент и хотел выжигать больное место ляписом. Король не допустил его, взял у него из рук ножницы и собственноручно, по указанию хирурга, обрезывал себе дикое мясо. Была сильная жара, все боялись, что образуется гангрена и придется королю отнимать ногу. Медики оставляли уже ему какие-нибудь сутки жизни. Это состояние постигло короля на пятый день после получения раны. Только тогда уговорили его принимать предписываемые врачами лекарства, так как он всегда не терпел лечиться. Когда его, наконец, принудили принять медикамент, он заснул и после того ему становилось лучше. В продолжение того времени, когда раненый должен был оставаться в постели, его «тафельдекер» Гутман потешал больного короля рассказами о старых скандинавских битвах героических времен; особенно королю понравилась сага о
Глава шестнадцатая
Переход русского войска на правый берег Ворсклы. — Приготовления шведов к сражению. — Ночь накануне битвы. — Утро. — Нападение шведов на русские редуты. — Неудача у русских. — Выступление Меншикова на поле битвы. — Плен шведских генералов Шлиппенбаха и Рооса. — Принятие Петром главной команды над армиею. — Носилки шведского короля. — Плен Реншильда. — Совет Левенгаупта. — Карл в своем обозе. — Совершенное поражение шведов. — Мужество Карла и Петра. — Плен Пипера и шведских генералов. — Пир царя Петра. — Тост за Карла и за учителей. — Погоня за разбитым неприятелем. — Погребение убитых. — Вступление Петра в Полтаву. — Мирные предложения Карла. — Ответ Петра. — Царские именины. — Вторичный пир на поле битвы. — Шведские пленники. — Мазепинцы.
Для обеих враждующих сторон стало одинаково несносно стоять долгое время на двух берегах реки и не предпринимать ничего решительного. Обе стороны желали скорее чем-нибудь кончить. Шведы в чужой земле оставались без свежих сил, им грозило оскудение средств к жизни, но и русских не могли не беспокоить известия из Полтавы, что жизненных средств могло там стать не более, как на две недели. Сначала Петр думал освободить Полтаву от осады, не вдаваясь в генеральное сражение, но 18 июня пришел к иному убеждению. На военном совете вечером этого дня решено перевести всю армию на правый берег Ворсклы. 19 июня русские начали переход под селом Петровкою [330] по устроенному там мосту, а 20 числа все войско уже было переправлено. 25 июня русские подвинулись к Полтаве и выстроились версты за полторы от шведского войска. С чрезвычайною быстротою русские вывели в одну ночь ретраншемент, по правую сторону от него расположили свою кавалерию между лесом, а впереди кавалерии устроили 10 редутов.
330
Ныне село Полтавского уезда при р. Ворскле в 14 верстах от Полтавы.
Ни в русском военном совете, ни в шведском стратеги не пришли окончательно к решению — начинать ли атаку или ожидать ее от противников. Этот вопрос решил Карл с своей обычною отвагой и горячностью. В шведский стан явился из русского перебежчик немец и сообщил, что русские ожидают прибытия многих тысяч калмыков. Таким образом русские силы должны будут умножиться. Король решил, что надобно предупредить усиление неприятеля и вызвать русских на бой ранее, чем успеют присоединиться к ним калмыки. Русские силы в их настоящем размере несравненно превосходили количеством шведские, но король не верил ни в храбрость, ни в искусство русских и потому при малочисленности своих войск не устрашился еще и разъединить их. Две тысячи человек послал он охранять траншеи, прорытые около полтавского вала, так как не оставлял желания во что бы то ни стало овладеть упрямою Полтавою. 2400 человек посланы были для охранения багажа, где находился Мазепа, который от старости и тревог видимо уже день ото дня угасал. 1200 человек посланы были караулить Ворсклу ниже Полтавы, чтобы не дать русским в этих местах переправиться и окружить шведов с тыла. Сверх того, шведы расставлены были в городках: Новом Санжарове, Беликах [331] , Соколках и Кобыляках, что составляло вместе 1200 человек. У Карла оставалось в деле, по шведским источникам, в строю только 13000, кроме запорожцев. По русским источникам, шведов было около сорока тысяч. Нет сомнения, что шведские сведения о такой малочисленности войска, бывшего в деле на полтавском поле, не выдерживают никакой критики, как показывает известное нам число убитых и взятых в плен.
331
Ныне местечко Кобылякского уезда при р. Ворскле.
В воскресенье, 26 июня, после вечерней молитвы, которую Карл XII, как благочестивый лютеранин, всегда слушал в походах, было объявлено в шведском стане, что завтра будет генеральное сражение. Карл объявил, что будет принимать участие в битве, но по причине раны не может командовать войском лично: он назначил вместо себя на время битвы главнокомандующего фельдмаршала графа Реншильда. Король был в самом бодром настроении духа и говорил своим генералам: «Завтра мы будем обедать в шатрах у московского царя. Нет нужды заботиться о продовольствии солдат, — в московском обозе всего много припасено для нас».
И в русском войске готовились к генеральному сражению. Петр объезжал свои войска, и, остановившись перед дивизией Аларта, произнес такую ободрительную речь:
«Король шведский и самозванец Лещинский привели к своей воле изменника Мазепу и клятвенно утвердились отторгнуть Малую Россию, учинить из оной независимое княжество под властью того изменника, присоединив к оному Волынь и подчиняя ему же, Мазепе, Козаков запорожских и донских. Такою надеждою льстяся, изменник уповал собрать войска козацкого до двухсот тысяч, подкупил Порту, крымского хана и орды на нас, и для исполнения сего злоумышления призвал в Малороссию короля шведского со всеми его силами и Лещинского, поспешавшего уже в соединении с ним с 25 000 польских войск. Но помощью Божиею козацкие и малороссийские народы вразумлены, остались нам верными, шведского войска через разные победы и лютость прешедшей зимы истребилось до половины, войска Лещинского побиты и разогнаны, султан мир с нами подтвердил и от помощных войск им отказал, хану и ордам соединяться с ними строго воспретил; и ныне неприятельского войска против нас осталось только 34 полка и те неполные, изнуренные, оробевшие. Остается над сими оставшими довершить вам победу. Порадейте же, товарищи! Вера, церковь и отечество сего от вас требуют».
В сумерки вся шведская пехота была выведена в поле. Приказано было всем каждоминутно быть готовыми к бою. Кавалеристам дан был приказ, чтоб у всех лошади были оседланы. Наступила ночь темная; луна была в ущербе. Карл велел обвязать себе больную ногу свежею повязкою, другую ногу обул в сапог и сел в носилки, держа обнаженную шпагу в руке. Его главный министр Пипер, генералы Реншильд и Левенгаупт легли на земле около королевских носилок. Некоторые из шведов на короткое время уснули, другие не хотели заснуть и развлекали себя разговорами, толковали, как на этих самых полях, по их представлению, Тамерлан покорил себе западные народы. С полуночи, когда взошла луна и стало виднеться, шведы стали двигаться вперед различными колоннами. Занялась заря; шведы заметили. что и в русском стане уже копошатся. Стало всходить солнце, и шведам представилась русская кавалерия: она уже стояла в строю, прикрытая только что выведенными редутами, из которых три не были еще вполне оконченными.
Через два часа после солнечного восхода Реншильд приказал сделать атаку на русские редуты. Начальство над этою пехотою поручено было генералам — Акселю Спарре и Роосу; первый должен был овладеть тремя редутами влево, а Роос — другими четырьмя вправо. Первый удачно исполнил свое дело. Русская кавалерия была смята, пехота покинула редуты. Впоследствии Петр сознавался пленным шведским генералам, что в это мгновение в русском стане произошел большой переполох; русские собирались уже запрягать багажные телеги и отступать. Увидя замешательство русских, Пипер испросил у короля дозволение двинуть генерала Крейца, командовавшего левым крылом, всодействии со Спарре и вместе с ним преследовать русских, покинувших свои редуты, и не допустить их придти в себя после поражения; но Реншильд оскорбился: как смеют другие без его ведома вмешиваться в распоряжения, когда король назначил его одного главнокомандующим. Прибежавши к Пиперу, Реншильд, в присутствии короля, стал выговаривать министру. Король остановил порыв своего фельдмаршала, но в угоду ему тотчас послал приказание Крейцу оставить преследование русских и занять лесное возвышение, находившееся на западной стороне, вне действия русских орудий.
Эта ошибка внезапно поправила дело русской армии, начинавшей уже расстраиваться. Кавалерия, порученная генералу Боуэру, за раною командовавшего прежде генерала Рена, пришла в порядок, а тем временем царь приказал Меншикову. командовавшему левым крылом русской армии, ударить на неприятеля с десятью полками, составлявшими 10 000 воинов. Тут судьба всей битвы повернулась иначе. Меншиков ударил на часть корпуса Рооса, находившуюся под командою Шлиппенбаха, и нанес ему такое поражение, что сам Шлиппенбах со всем своим штабом был взят в плен. Генерал Роос обратился в бегство, но Меншиков отправил за ним в погоню генерала Ренцеля: тот загнал Рооса до шанцев, воздвигнутых шведами под самою Полтавою, и принудил его сдаться в плен со всем отрядом.
Был девятый час утра. Между шведскими военачальниками не было никакого ладу. Когда генералу Спарре был дан приказ спешить на выручку Рооса, он, воротившись без успеха, говорил, что у Рооса достаточно войска, и если Роос с ним не сможет оборониться, то пусть идет к черту. Левенгаупту король дал приказание соединиться с Крейцем, но Реншильд, уже прежде не ладивший с Левенгауптом, раздражился за то, что это делается без его ведома, и начал браниться с Левенгауптом, а король заперся в том, что сам дал Левенгаупту приказ. Отделы шведского войска двигались с места на место, не зная сами, что делают. Это заметил царь Петр, двинул на них все свое войско и принял над ним сам верховное начальство.