Мажор в школе магии 2
Шрифт:
Завладев силой демона, он сможет предотвратить войну. Сможет спасти планету от неизбежного поражения. Но после его ждет тяжелый выбор: или разорвать все связи с Междумирьем и уберечь свою планету от вторжения, или заключить окончательный союз между нашими мирами. Выбор сложный, выбор неочевидный. Но решение принимать только ему.
Появится Избранный — будет мир. Появится Избранный — все живое умрет. Появится Избранный — магия исчезнет. Появится Избранный — народ будет счастлив. Один человек. Четыре пути. И тысячи возможных препятствий.
Женщина
Окружающее пространство изменилось. Теперь мы находились в директорском кабинете, только выглядел он совсем иначе. Никаких книг, артефактов и дедовских вещей, только голые стены и овальный стол посреди комнаты, вокруг которого стояло четыре кресла разных цветов: желтого, синего, зеленого и черного.
На каждом из кресел сидели люди. Два занимали уже знакомые мне Артемий и Елизавета, еще в одном сидел бородатый мускулистый мужчина с длинными темными волосами и суровым взглядом. Он был одет в синий плащ, легкую хлопковую рубашку и кожаные штаны, а на поясе, помимо волшебной палочки, был закреплен меч. В отличие от других Основателей, на мужчине практически не было украшений, только крупный перстень с рубином на левом безымянном пальце.
Еще одно кресло пустовало. Его хозяин, светловолосый коротко стриженный молодой парень нервно расхаживал по кабинету. Его зеленый плащ был украшен золотистыми линиями, изображающими величественное дерево. Но большее внимание привлекли его уши… Обалдеть! Я даже представить себе не мог, что основатель зеленого факультета, Петр Шкалин, был самым настоящим эльфом!!! Ну или полуэльфом, тут точно не скажешь.
— Это глупость! — голос Петра был таким же нервным, как и движения. — Мы не должны вмешиваться в пророчество! Мы просто не имеем права!
В отличие от своего «коллеги», Григорий Кротов был спокоен, как удав.
— Без нашей помощи мальчик может не справиться. — Его голос был мощным, под стать фигуре. — Ты готов поставить на кон весь мир из-за своих эльфийских предрассудков?
— Ты, Гриша, слишком большого мнения о себе, — язвительно произнес основатель зеленого факультета. — Или действительно думаешь, что с нашей смертью магия закончится?
— Мое мнение ты знаешь, — абсолютно спокойно ответил Кротов. — Маги мельчают. Они боятся экспериментировать, реже рискуют, и куда больше сконцентрированы на обеспечение собственного удобства. Не думаю, что через сотни лет ситуация станет лучше.
Артемий ухмыльнулся.
— И это говорит человек, который отжал себе во владения чуть ли не четверть Новгорода и построил там огромный дворец.
— Все это я получил по праву сильного. И с удовольствием передам все имущество человеку, который сможет победить меня в честной дуэли. До определенного возраста, конечно, пока не вступит в силу завещание.
— И сколько же, по-твоему, ты протянешь на пике силы? — хищно улыбнулся Петр.
— Думаю… лет триста. Если Лиза продолжит кормить нас своими молодильными яблочками. Кстати, когда там новая партия?
— На следующей неделе, — отмахнулась девушка. — Друзья, мы отвлеклись от темы. Мне тоже кажется, что мы обязаны помочь мальчику. Но и одаривать силой неизвестного человека тоже не хочется. Нужно, чтобы перед получением
Петр буквально завыл от негодования, затем подошел к столу и хлопнул об него ладонями.
— Да вы меня слышите вообще?! Нельзя вмешиваться в пророчество! НЕЛЬЗЯ! Если сказано, что парень должен справиться сам, значит, так оно и должно произойти! А своей помощью вы можете только сбить его с первоначального пути! Неужели тысячи лет взаимодействия эльфов с пророчествами вам недостаточно?! Зачем эти риски?!
Эмоциональный спич основателя зеленого факультета никого не впечатлил. Григорий был по-прежнему спокоен и суров, Лиза печально задумчива, а Артемий безмятежен.
— Петь, посмотри на все это с другой стороны, — начал отвечать прорицатель. — Не зря же пророчество пришло именно мне. Только мы вчетвером обладаем достаточной магической мощью, чтобы подготовить кого-то, кто родится через сотни, а может тысячи лет. Это ли не судьба?
— Это глупость, — Петр обреченно вздохнул и присел в свое кресло. — Но, как понимаю, я все равно в меньшинстве, потому препятствовать вашему решению не буду.
— Отлично, — улыбнулась Елизавета. — В таком случае, мы сделаем следующее…
Картина мира снова пошла рябью, и спустя мгновение мы вновь оказались на берегу озера. Березова вернула свой призрачный облик и сейчас с грустью смотрела на то место, где они когда-то разговаривали с Артемием.
Мне же происходящее продолжало казаться какой-то масштабной галлюцинацией. Ну или шуткой кого-то из сильных преподавателей, обладающих знаниями в области магии иллюзий или разума. Ну кто в здравом уме поверит в появление магической проекции одной из Основательниц школы, которая погибла многие сотни лет назад? Да магические заряд не держит столько, при всем желание. Максимум сто-сто пятьдесят лет, не более.
Еще и эта тема с Избранным. Они вот серьезно? Я словно в плохую театральную постановку угодил и всеми силами пытаюсь оттуда выбраться. Бред да и только! Существуй на самом деле такое пророчество, мой дед бы по-любому о нем знал. Трудно найти более осведомленного в таких вещах человека, чем Прохор Лазарев. Ибо в свое время он облазал каждый уголок страны и прочитал каждую запись, касающуюся связи человека и запечатанного в нем Высшего Демона. Полагаю, что такую мелочь, как возможное спасение мира, он бы точно запомнил.
— Приходишь в себя? — с тревогой поинтересовалась Елизавета. — Прости. Столь достоверные иллюзии порой могут причинять дискомфорт.
— Дело не в этом, — мрачно произнес я. — Просто пытаюсь понять, что за бред я сейчас услышал. Какой, к черту, Избранный? Какой еще конец света? Вы же грубейшую ошибку допустили во время создания иллюзии.
— Это какую? — полюбопытствовала призрак.
— Петр Шкалин. У вас он был эльфом, а в реальности…
— А в реальности он тоже был остроухим. Со временем отношения между людьми и эльфами настолько накалились, что нам пришлось постепенно убирать любые упоминания о расовой принадлежности основателя зеленого факультета. Прошли сотни лет, и люди сами себя во всем убедили. Сам подумай, разве где-то говорится, что он человек?