Мажор. Дилогия.

Соколов Вячеслав Иванович

Получив вводную, начали выдвигаться:

– Милославский, ко мне!
– подбегаю, встаю по стойке смирно, отдаю честь.

– Сержа...

– Отставить! Чего пыжишься? Думаешь, не доверяю - раз новеньких не дал?
– приблизившись к моему уху, прошептал.
– Доверяю, поэтому пойдешь с Саней. Присмотри за ним, как бы чего... Ну и Быстрова возьми, он боец толковый. Ему бы еще язык подрезать. Ох-хо-хох!

– Понял, командир! Все сделаю! И это...
– я слегка замялся.

– Что еще?

– Это... Извините...

– Замяли, иди уже...

Вот и идем, обыскиваем дома,

страхуем друг друга. Паскудство! Куда ни глянь: добропорядочные граждане, бандитов в глаза не видели. Руки так и чешутся, взять за глотку и потрясти, как следует...

– Мажор!
– тихий шепот на грани слышимости. Поворачиваюсь, Балагур прикладывает палец к губам. "Тихо!!!"

Подхожу к Вовке, что-то разглядывающему в щель между створками ворот. Шепчет:

– Командир. В углу двора. Телега. Под ней люк.

– С чего взял?

– Баба оттуда вылезла, и что-то говорила вниз...

– Схрон?

– Сто пудов.

– Пусти посмотреть, - отходит, позволяя мне посмотреть.
– Так, все ясно. Заходим, Мелкий направо, паси дом. Балагур, на тебе тыл. Я к люку. Вперед!!!

Вовка становится спиной к забору, складывает руки в замок. Саня разбегается... И как из катапульты взлетает вверх. Млять?!! Вместо того чтоб заскочить на забор, оглядеться и потом спрыгнуть вниз, легкий,Саня перелетел его! С запасом!!! Конечно, Вова привык подкидывать слонов и гиппопотамов. Вот и получился незапланированный полет и такое же приземление. Все! Теперь вся округа в курсе! Грохоту было!..

Стою посреди двора, как дурак, и не знаю, что делать. Саня умудрился, приземляясь, зацепить какие-то черепки. Теперь нив дом, ни к люку. Пойдем в дом?.. Эти могут вылезти. К люку?.. А если, в доме кто-нибудь есть? Все же... Если бандиты спрятались, то они в схроне. Его в тылу не оставишь. А дом и так припасти можно. Парни стерегут ворота и дом. Я тихонько подбираюсь к люку.

Подходя к телеге, и собираюсь заглянуть под нее... Тут, из дома выскакивает беременная баба и начинает голосить: "Пошли вон, пошли вон". Ага, шнурки погладим и уйдем! Мы с Вовой припали к прицелам, пока Саня воевал с этой полоумной. Это было бы смешно, если б не было так грустно. В схроне точно прячутся. Родственник - иначе эта шальная не выскочила бы. Саня очень аккуратно заломил ей руку. И подтащил ко мне.

– Слышь!?
– я приблизил к ее перекошенному лицу свое.
– Кто там? Муж, брат, сын? Скажи, пусть выкидывают оружие и по одному выходят.

– Нет там никого, убирайтесь...

Я перевернул телегу, выпустил короткую очередь в воздух:

– Все слышали, суки? Считаю до трех, не выйдете, зах...ю гранату. И тварь вашу грохну, как пособницу...

Это так, для красного словца. Не думаю, что в тот момент, я был готов убить беременную бабу.

– Раз... Два... Три... Ну, все твари... прощайте...

– Стой, русский, стой! Не стреляй, мы выходим...

Крышка люка, откинулась... Дохнуло, опасностью, я напрягся... Вылетела граната!!! В каком-то нечеловеческом прыжке, подхватываю ее в воздухе и назад... Сюрпрайз!!! Громыхнуло знатно, оборонительную швырнули гады... Нас бы тут всех посекло. Херня какая-то, они и родственницу свою приговорили, а может и не родственница она

им, теперь-то не узнаем. Женщина тихонько скулила, да и фиг с ней...

– Как думаете, мужики, еще надо гранату бросить? Ну, чисто подстраховаться?!
– меня слегка поколачивало, от адреналина.

– А чего нам фарша бояться?!
– заметил Санек.

– Хи-хи... Ик...
– вот и Балагур, что-то не шутит совсем?..

– Спускаться, проверять все равно придется.

– А кто полезет?
– Саня задумчиво смотрит то на меня, то на Вову.

– Ну не я, точно...

– А почему?

– Я командир.

– Уважительная причина...

Отходняк, однако... Расслабились, а зря! Во время легкого обсуждения тяжелого вопроса, я оказался спиной к дому. Непростительная оплошность. Зрачки глаз Сани расширились, повеяло смертью. Опасность! Вскидывая автомат, начал разворачиваться. Не успел! Автомат Санька пропел свою песню...

В дверях дома заваливался набок пацан лет тринадцати... Выпавший, из ослабевших рук, "калаш" валялся рядом.

– Млять!
– присмотрел, называется - чтоб чего не вышло. Тут за самим глаз да глаз нужен.

Женщина взвыла дурным голосом и бросилась к мальцу.

– Хреново как-то вышло!
– Саня поднял глаза к небу.
– Ребенок совсем...

– Успокойся, взял оружие - значит взрослый!
– вот ведь, он еще от гибели своего напарника не отошел. А тут такое!

– Егор, дай сигарету! Пожалуйста!
– пока идет операция курить нельзя. Но тут такое дело...
– Конечно, иди, вон на бревнышке посиди, а мы закончим. Вова, лезь вниз.

Матерясь, на чем свет стоит,недовольный Балагур полез в схрон. И, правда! Не мне же лезть, я командир или как? И тут нахлынуло... Что?.. Это?.. Такое?.. Уже намного позже я разобрался, что это было. Ненависть, месть!!! Желание убить!!! А сейчас меня накрыло что-то неизведанное. Плохое!!! Я начал метаться. Что это?.. Что?.. Женщина?! В тонких руках автомат, лежавший возле трупа ее сына. Раззявы! Дуло почти смотрит на Саню. А Саша, прикрыв глаза, курит, не замечая ничего. Время замерло. Что есть силы рву автомат вверх. Воздух, как кисель, неохотно расступается под напором холодного, бездушного метала. Я чувствую, как мышцы рук рвутся от напряжения, пытаясь обогнать смерть. Быстрее!!! Я вижу, как палец напрягается на курке. Быстрее!!! Пока не выбран свободный ход. Я начал стрелять за мгновение до того, как прицел моего оружия достиг ее ног. Пуля, выпушенная мной, достигла голени женщины. Стая свинцовых ос рвало ее тело, впиваясь все глубже. Поздно, ее автомат уже изрыгает смерть... Мои ноги подкашиваются, руки выпускают автомат... Земля рывком, поднимается вверх... Спасительная темнота...

Тишина и покой. Хорошо-то как! Никаких забот. Все хорошо. Ничего не болит... Не болит?! Болит! Еще как болит! Все тело! Больно-то как! Почему? Почему больно? Я жив? Наверное... А Саня умер!!! Мой друг, боевой товарищ... Умер... Он ушел к Ваньке... И Тунгусу...

– С-а-а-а-а-а-аня!!!

– Не ори! Тут я...

Яркий свет ударил по глазам. Пытаюсь прикрыть лицо рукой. Хорошая попытка, жаль неудачная. Всю руку скрутило от жуткой боли.

– Не дергайся, на тебе живого места нет.