Мажор. Сделаю тебя своей
Шрифт:
Но вот язык сейчас поворачивается с трудом. Я как пьяная. Слова спотыкаются, когда я стараюсь говорить четко и внятно.
– И тренер там хороший, – решаю добить.
– Как фамилия? – прищуривается и губы растягивает в наглой, мажорской улыбке. Прям как раньше. Ни одного отличия не найти.
– Кого?
Облизываю губы и сильнее запахиваю пиджак. На улице кажется свежо.
Арсений теперь крутится под ногами, как котенок.
Такси все нет…
– Тренера, – с усмешкой отвечает.
– Иванов.
Его
– А зовут?
Раздраженно вздыхаю. Арсений отломал еще одну деталь робота и сейчас капризно хнычет. Пытается починить, но не выходит.
Мозги набекрень. Усталость, вино, Аверин и его вопросы… Как тут можно что-то правильное придумать?
– Иван.
– Иванов Иван. Знаю такого.
Врет. И Стас знает, что я вру. Мы оба врем и смотрим в глаза друг друга. Аверин вроде как улыбается, но это так похоже на маску. А что под ней – любопытно. Все тот же? Ну конечно! Такие, как мажор, не меняются.
Отворачиваюсь спиной, чувствуя, как по ней будто массажной расческой с острыми зубцами прошлись. Вроде и приятно, но больше не надо.
Сын лбом толкается мне в бедро и начинает страдать. Ранний подъем, весь день в саду и вечером много эмоций для четырехлетнего пацана. Не выдерживает. Да я сама по грани хожу.
– Давай посмотрю, что у тебя.
Аверин садится на корточки и забирает у моего сына игрушку. Пытается починить сломанную деталь, а Арсений, как завороженный, наблюдает за хитрыми манипуляциями.
Кошусь на его ловкие пальцы, умело вставляющие «сустав» в плечо робота.
– Ты подумай, Саша. У вас все равно на месяц еще занятия оплачены.
– Спасибо, – Арсений жмется, когда Стас протягивает ему робота.
Когда их взгляды встречаются, у меня из рук падает сумка.
Где же это такси?
– Ты исполнил свою мечту, – тихо произношу, когда мажор ее поднял.
Больше не хочется плеваться ядом. Грусть накатила, что так все вышло.
Аверин сейчас стоит передо мной и пытается выстроить диалог. Ему, должно быть, сложно. Пять лет назад мажор признался, что играл со мной, а сейчас стоит вместе с сыном и чинит игрушку, пытается уговорить не уходить в другой спортивный центр.
– Исполнил.
– Я рада, – поднимаю глаза. Аверин стал серьезным. – Правда рада. Теперь у тебя свой спортивный центр.
Стас стоит и не двигается. Сейчас мы оба вспоминаем нас. Наши мысли и воспоминания лежат на поверхности, которая трескается с каждой секундой, как первый тонкий лед. Хрупко все, зыбко.
– Могу кое-что спросить? – вкрадчиво задает свой вопрос, при этом взгляд его прикован к Арсению. – Рамиль… он…
Я будто вдохнула мелкую острую пыль. Легкие ранены, и не получается дышать.
Губы застыли в полуулыбке, а глаза
– Такси.
Около нас останавливается желтая «Октавия». Вовремя. Мои руки трясутся, когда я подхватываю сына и пробую усадить его в автокресло.
В голове мерцает огненной вспышкой лишь одно желание – сбежать. Из города, из страны, с континента. Поселиться на Луне.
Заставляю себя двигаться, вставлять ремни в пазы, просить водителя помочь, несмотря на то, что Аверин рядом и сам тянет руки, чтобы застегнуть эти долбаные, растянутые ремни.
Мне жарко и зябко одновременно.
Паника накрывает и втаптывает меня в густую, непроходимую трясину из ощущений. Там темно, тихо, страшно и пахнет, как в тот летний день.
К счастью, начинается легкий дождь. Он гасит меня, успокаивает.
– Извини, – говорит искренне, чуть нахмурив брови. – Пока, приятель, – машет Арсению. Его улыбка тоже настоящая.
Удары сердца мощной ядерной волной сбивают все настройки. Кровь заражается виной. Нужно откачать литры красной жидкости из своего тела, пока не поздно.
Усаживаюсь рядом с сыном и спешу закрыть уже дверь. Меня слезы разрывают изнутри. Почему так? Почему? Ведь прошло пять лет! Пять долгих лет, за которые моя жизнь стала другой.
Я ненавижу Аверина уже только за это. Одно появление – и все сгорает как старая сухая тряпка. А она мне нравилась, тряпка эта.
«Рамиль получил по заслугам. У него была два срока: грабеж. Отсидел немного, но отсидел. Если вдруг ты не знала».
Аверин написал спустя минуту, как мы отъехали. Теперь я точно знаю: Стас ничего не знает о том вечере.
Перечитываю несколько раз. Экран яркий, заставляет щуриться. И слезы льются именно из-за этого, но никак не по мажору.
А ты получил по заслугам? За свою игру, Стас?
Глава 9. Стас
– Что ты задумал, Стас? – говорит, как выплевывает пережеванную жвачку. Становится противно.
– Хм… Жить свою жизнь. По своим правилам, – твердо отвечаю, не смещая взгляда. Я же сильный противник?
Стас.
Смотрю вслед отъезжающему такси, и за ребрами грызет и расчесывает все в кровь невиданное ранее чувство тоски и одиночества.
Нет, после нашего знакового расставания с Белинской я тоже был подавленным. Бросался на всех, огрызался. Замкнулся, как два провода. Тронешь – заискрю и убью.
Потом привык. Пообвыкся.
Ассоль помогла, хотя ничего, кроме каких-то дружеских отношений, у меня к ней было. Если вообще можно говорить о дружбе между мужчиной и женщиной. По сути, у нас ее и нет. Я не раз замечал влюбленный взгляд жены.