Меч Аллаха
Шрифт:
Нельзя сказать, что люди, живущие в этих местах, привыкли к песчаным бурям, зною и жажде. Нет, они не привыкли, они просто научились терпеть. Они знают — природа их края данность, которой не преодолеть. Их религия — ислам.
Ислам — это покорность. Умение терпеть жару. Переносить песчаные бури, смертельную жажду, спокойно принимать трудности и неудачи, поскольку все они предопределены Аллахом и ниспосланы людям в виде пожизненного испытания.
Аллах поощряет терпеливых и обещает им в потусторонней жизни неожиданные радости. Тех, кто на этом свете страдает от зноя и жажды, там ожидают тенистые кущи фруктовых садов, реки чистой холодной воды, вино и прекрасные женщины — гурии, способные ублажать своими ласками самых взыскательных мужчин.
Шейх Джамал ибн Масрак родился и вырос в этом суровом жарком краю. Богатые родители, арабские миллиардеры, дали сыну европейское образование. Ибн Масрак учился в Лондоне и стал бакалавром философии. Он страстно любил Швейцарию. Заснеженные вершины гор и виноград, вызревающий в теплых долинах. Изобилие ключевой воды и свежий воздух. Ибн Масрак месяцами жил на вилле в Цермоте, но никогда не пытался встать на горные лыжи. Его интересовали только кони и женщины.
Шейх был убежден, что никакое богатство не может сделать счастливым паралитика, слепого или прикованного смертельной болезнью к постели. Только здоровому богатство может подарить все, чем он пожелает утолить свои желания, прихоти и похоти. Одна из радостей, которыми одарил Аллах правоверных, — их женщины. В этом мире они достаются мужчинам в форме плотской, украшенной всеми достоинствами, подаренными им природой.
Оставив сердце на жаркой родине, ибн Масрак не завел для себя гарема, хотя прекрасно знал традиции и порядки, освященные исламом. Пытаясь утолить жажду к плотским наслаждениям, богатые шейхи без устали умножают количество жен. Никогда не осуждая их ненасытной жадности, Джамал ибн Масрак в душе презирал дураков, веривших, что женщина, запертая за высоким забором, становится его собственностью.
Ибн Масрак, приобретший вместе с европейским образованием весьма высокую долю скептицизма, прекрасно понимал, что ни один мужчина, будь он молод, здоров и завистлив, не способен регулярно дарить свои ласки всем женщинам, которых он на правах эксклюзивного владения запер в гареме. И чем богаче владелец сада цветов, чем в более роскошной изнеженной обстановке он содержит жен, тем более изощренными они становятся в поисках удовлетворения телесных желаний, превращая естественные чувства в похотливые игры.
В больших гаремах обязательно находится опытная матрона — эг-шейк-эль-безэ, организующая для наложниц, лишенных мужского внимания, лесбийские утехи. Она строго следит за тем, чтобы хозяйские жены по интересам разбивались на пары. Чтобы более влиятельные и опытные отбирали для себя из молодых наложниц мужа подруг, и те, в свою очередь, удовлетворяли потребности избалованной плоти своих повелительниц.
Приобщившись к европейской сексуальной цивилизации, ибн Масрак понял, что куда проще обходиться без гарема и в то же время оставаться ценителем женской красоты. В его постели попеременно появлялись именитые топ-модели, артистки, жены серьезных американских бизнесменов, позволявшие себе в Европе легкомысленные вольности, богатые искательницы приключений из обеих Америк, красавицы из Индии и Африки.
Похождения шейха не остались незамеченными. Одна из бульварных газет посвятила ему репортаж с броским заголовком «Весь мир в одной постели», достаточно подробно описав трудовые блудни шейха. Это стало для ибн Масрака хорошей рекламой, а слава арабского плейбоя послужила отличной ширмой для дела, которым шейх занимался всерьез.
Ибн Масрак создал плотную и широко разветвленную разведывательную сеть, служившую организации воинствующего исламизма «Пламя Джихада», которую сам организовал и возглавлял.
Осевшие в Германии турки и чеченцы, боснийские мусульмане, косовские албанцы, приверженцы ислама, жившие во Франции и Англии, стали резервуаром, в котором люди ибн Масрака отыскивали агентуру.
Анализируя огромный массив слухов и достоверных сведений, специалисты ибн Масрака позволяли шейху держать руку на пульсе событий. Иногда он узнавал о них не из сообщений прессы, а заранее, когда те еще только планировались или готовились.
Делами шейх обычно занимался перед обедом. Вышколенный секретарь, Мехди бен Омар, приносил в кабинет бумаги и докладывал о делах, которые представляли особый интерес для хозяина.
В один из дней, почтительно склонившись, он положил на стол лист дорогой бумаги с фамильным вензелем шейха.
— Это вам, из Афганистана. Пришло с нарочным.
Шейх взял лист в руки. Чуть отставил от глаз и начал читать.
«Сардар-э азам командан-э омуми Шейх сейид Джамал ибн Масрак…» Арабские буквы, выведенные на бумаге опытным каллиграфом, складывались в слова донесения.
"Премьер министру, Верховному главнокомандующему шейху сейиду Джамалу ибн Масраку.
Во имя Аллаха милостивого и милосердного, творца всего сущего, отца благородных сыновей и великих пророков.
Доношу вашему превосходительству известие, которое при внимательном рассмотрении может представить интерес для дела священного джихада.
По сведениям нашего московского источника, широко известный русский генерал Сафед сделал публичное сообщение о наличии у России портативных ядерных зарядов, размещаемых в небольших чемоданчиках…" Ибн Масрак запнулся, оторвал глаза от записки и снял очки. Несколько мгновений сидел, старательно размышляя.
Ибн Масрак знал русский язык. Он защитил диссертацию в Москве в Институте дружбы народов и, вернувшись на родину, внимательно следил за тем, что происходило в России. Всех крупных политиков и военачальников, чьи имена встречались в прессе, он помнил достаточно хорошо. А вот «широко известного генерала Сафеда» вспомнить никак не мог.
Ибн Масрак еще раз перечитал текст. Нет, ошибки не было.
— Тьфу! Прости Аллах и помилуй! — Ибн Масрак прихлопнул ладонью донесение и захохотал. На языке дари слово «сафед» означало слово «белый».
Джасус — агент разведки «Пламени Джихада», работавший в Афганистане, почему-то счел нужным перевести эту фамилию на свой язык.
Отсмеявшись, ибн Масрак подумал, что надо дать переводчикам распоряжение оставлять неприкосновенными иностранные фамилии и названия чужих городов.
Вы очень старательны, майор. Я хочу это отметить особо.
Бен Омар приложил руку к сердцу и благодарно склонил голову, коснувшись подбородком груди.
— Записка очень точно схватила весьма существенный для нас факт. И он нас заинтересовал. Единственное, чего вам не стоит делать в будущем, это переводить фамилии неверных на наш язык. Как по-русски звучит фамилия Сафед? Вы знаете?
— Да, ваше превосходительство. Бялый.
— Похоже, — ибн Масрак спрятал улыбку в густые усы. — Очень похоже. Но превращать ее в Сафеда не стоит. Это может привести к взаимному непониманию. Представьте, что кто-то переведет на английский вашу фамилию бен Омар как бен Лобстер. Вы меня поняли?