Меч Христов. Карл I Анжуйский и становление Запада
Шрифт:
Арагонским королям, как и французским Капетингам, повезло в том, что на протяжении двух с половиной столетий — десяти поколений — трон переходил в их роду от отца к сыну или от брата к брату без крупных междоусобиц или (за единственным исключением) долгих регентств при малолетних королях, как это было, например, в соседней Кастилии. Более того, большинство представителей Барселонского дома оказались весьма способными правителями, что зачастую дополнялось полководческим талантом. Большую часть XIII столетия (с 1213 по 1276 год) королем-графом был Хайме I, прозванный Завоевателем — при нем к владениям Арагонской короны были присоединены Балеарские острова и Валенсия. В самом начале его долгого правления, в I216 году, состоялся совместный съезд рыцарских сословий Арагона и Каталонии в Ллейде. Он считается точкой отсчета парламентской традиции земель Арагонской короны: с этого момента сословные собрания (кортесы) проводились в каждом из владений арагонского короля регулярно. В результате «дворянство приобрело сильное чувство взаимной солидарности и равенства со своими правителями… [170] Как заметил позднее Педро IV, “разъединить дворян Арагона столь же трудно, как объединить дворян Кастилии”» {324} . В свою очередь, королевская власть, нередко конфликтовавшая с местными феодалами, все чаще опиралась в этой борьбе на помощь быстро богатевшей Барселоны и других торговых городов, а также специфического слоя «рыцарей-наемников» (caballeros de mesnada), которые
170
При этом большинство историков сходится во мнении, что получивший известность с XVI в. текст якобы древней присяги арагонских сословий своему королю является позднейшим изобретением. Суть отношений между благородным сословием и монархом в землях Арагонской короны эта присяга, тем не менее, отражает: «Мы, будучи столь же хороши, как и ты, клянемся тебе, который не лучше нас, в том, что принимаем тебя в качестве нашего короля и господина, если ты будешь уважать паши свободы и соблюдать все наши законы. Но если нет — то нет». См.: Elliott J. H. Op. cit. P. 30.
Король Хайме решал политические вопросы не только огнем и мечом (военные средства он использовал в основном против традиционного врага — арабов), но и с помощью дипломатии, которую предпочитал в отношениях с христианскими соседями. Так, Хайме не стал ввязываться в войну из-за Наварры, хотя тамошний бездетный король Санчо VII предпочитал видеть своим наследником именно его, а не собственного племянника, графа Тибо Шампанского — того самого, который посвящал куртуазную лирику вдовствующей королеве Франции Бланке (см. главу I). Но наваррские бароны поддержали Тибо, и Хайме благоразумно уступил. Зато он преуспел в многолетней тяжбе с Францией, добившись в 1258 году от Людовика IX отказа от французских притязаний на Каталонию, уходивших корнями еще в каролингскую эпоху. Ранее, в 1244-м, арагонский король заключил соглашение с Альфонсо X Кастильским — стороны договорились о разграничении владений двух королевств в Мурсии, провинции, которую они совместными усилиями отвоевывали у арабов. Договор этот, правда, не раз нарушался, в основном кастильцами.
Хайме I был многодетным отцом, причем его потомство от внебрачных связей было едва ли не столь же многочисленным, как и от трех официальных браков [171] . Отношения между детьми короля, прежде всего отпрысками его второй жены, Иоланты Венгерской, и незаконнорожденными сыновьями Ферраном (Фернандо) Санчесом и Педро Фернандесом, были напряженными. В 1269 году Ферран и Педро приняли участие в военной экспедиции в Святую землю, не ставшей, впрочем, полномасштабным крестовым походом. На обратном пути братья остановились на Сицилии, и там Ферран был возведен в рыцари Карлом Анжуйским {326} . Карл рассчитывал на помощь Феррана в своих военных предприятиях: арагонский принц обещал явиться в распоряжение сицилийского короля с 40 рыцарями и го конными лучниками и служить Карлу на протяжении года — в обмен на солидную сумму в 8 тысяч турских ливров {327} . Обещания своего Ферран Санчес, известный вероломством, не выполнил, однако своими связями с Карлом I навлек на себя гнев наследного принца Педро (будущего Педро III), женатого на Констанции, дочери Манфреда Гогенштауфена, и потому враждебно настроенного к Карлу [172] . Этот эпизод стал предвестием конфликта, вспыхнувшего между двумя династиями 13 лет спустя, когда Педро уже был королем. Ссора между братьями имела трагический конец. Ферран, известный своим непокорством и склонностью к интригам, примкнул к заговору ряда баронов против Хайме I. Старый король отправил против бунтовщиков старшего сына; Педро пленил Феррана и убил его — судя по всему, с согласия отца, рассерженного коварством своего незаконного отпрыска {328} .
171
Первый из них, с кастильской принцессой Элеонорой, был, впрочем, расторгнут в 1230 г., а единственный ребенок от этого брака, Альфонсо, объявлен незаконнорожденным.
172
Впрочем, неприязнь между Карлом и арагонской династией имела более глубокие корни. В 1246 г. сын Хайме I, Альфонсо, был соперником Карла и борьбе за руку Беатрисы Прованской и унаследованное ею графство (см. главу I). Позднее арагонский двор поддерживал мать Беатрисы и тещу Карла, Беатрису Савойскую, в ее интригах против зятя.
В 1276 году, незадолго до смерти, будучи уже тяжело больным, король Хайме отрекся от престола в пользу Педро III. Тому, однако, достались не все владения отца: Балеарские острова и графства Руссильон и Сер-данья на материке получил младший сын, Хайме II, чьи владения были объединены в королевство Майорка [173] . Как отмечает Генри Дж. Чейтор, «смерть Хайме означала конец эпохи. С новым правлением начался иной период во внутренней и внешней политике [Арагонской короны]. В ходе борьбы короля с дворянством были выработаны основы постоянного политического устройства. В рамках самой Испании были достигнуты границы внешней экспансии [Арагонской короны], войны с маврами достигли своей цели. Связь с Сицилией ввела Арагон в мир европейской политики, и его влияние в Средиземноморье стало непрерывно расти» {329} . Именно в этом заключались достижения Педро III, которые принесли ему в истории прозвище «Великого».
173
Оно просуществовало до 1344 г., когда было воссоединено с Арагонской короной в результате воины между двумя представителями Барселонского дома — Хайме III, последним королем Майорки, и Педро IV Церемонным, королем Арагона.
760 — Каролинги основывают «Испанскую марку» (Мarсa Hispanica) на землях, прилегающих к Пиренеям, для противостояния арабам.
X–XI века — формирование полутора десятков практически независимых графств на землях «Испанской марки».
1005–1035 — правление Санчо Великого («короля Памплоны»), объединившего большую часть пиренейских территорий под своей властью.
1035–1063 — правление Рамиро I, первого короля Арагона.
1089–1090 — папа Урбан II объявляет Арагон и графство Барселонское протекторатами («подзащитными территориями») римско-католической церкви.
1104–1134 — правление Альфонсо I Воителя. Расширение территории Арагона.
1118 — разгром Сарагосского эмирата, переход Сарагосы под власть Арагона.
1134 — гибель Альфонсо Воителя, династический кризис.
1134–1137 — правление Рамиро II Монаха.
1137 — помолвка Рамона Беренгера IV, графа Барселонского, и малолетней Петрониллы, дочери Рамиро II. Фактическое начало правления Барселонского дома в Арагоне.
1205 — Педро 11 Арагонский признает папу своим сюзереном. Коронация Педро Иннокентием III.
1213 — гибель Педро II в битве с крестоносным войском Симона де Монфора-старшего при Мюре в окрестностях Тулузы.
1213–1276 — правление Хайме I Завоевателя.
1221–1227 — междоусобные войны между королем и баронами в Арагоне.
1234 — король Хайме отказывается от наследства в графстве Шампанском в пользу графа Тибо IV.
1229–1235 — покорение арагонскими войсками Балеарских островов.
1244 — договор между Арагоном и Кастилией о разделе сфер влияния и экспансии на юге Испании.
1258 — договор в Корбейле между Арагоном и Францией; окончательный отказ французской короны от претензий на сюзеренитет над Арагоном.
1265–1275 — конфликты между законными и незаконнорожденными детьми Хайме I.
1269 — король Хайме отказывается от участия в крестовом походе в Святую землю.
1276 — отречение короля Хайме в пользу старшего сына, Педро III.
Анжуйский режим
Мы не знаем, сколько часов в день обычно спал Карл Анжуйский, но можно предположить, что немного. Архив королевской канцелярии, дошедший до наших дней, далеко не полон [174] , однако и то, что сохранилось, если говорить об эпохе Карла I, — впечатляюще обширный массив документов, посвященных самым разным аспектам государственного управления. Они демонстрируют необычайно активное участие короля в работе административного механизма. Карл был трудолюбивым и педантичным монархом, вникавшим во многие детали, которые иным показались бы несущественными. В его северных владениях, Анжу и Провансе, для поддержания стабильности достаточно оказалось подобрать верных и послушных чиновников и осуществлять за ними регулярный контроль: после усмирения мятежей баронов и волнений марсельских горожан в конце 1250-х годов крупных выступлений против власти Карла как графа Прованского не наблюдалось. А вот ситуация в Сицилийском королевстве с самого начала была куда более сложной.
174
В 1943 г., во время отступления немецких войск из Неаполя, королевский архив был взорван, большая часть фондов погибла в результате возникшего пожара. К счастью, копии многих погибших документов остались на изготовленных ранее микрофильмах.
Начнем с того, что Карл I был королем-должником. Придя к власти в результате военной экспедиции, деньги на которую предоставила главным образом церковь, он должен был с самого начала думать о возврате долгов. А это означало, что, в отличие от других монархов, в том числе от своего предшественника Манфреда, Карл не мог начать правление с финансовых послаблений — испытанного способа снискания популярности. Наоборот, уже в декабре 1266 года он объявил о взимании всеобщего налога — subventio generalis, что вызвало немалое недовольство: ведь всего за год до этого аналогичный налог собрал Манфред — как раз на борьбу с Карлом. Сама же эта подать «была изобретена Фридрихом II в 1223 году Для чрезвычайных случаев и позднее была осуждена церковью как тираническая — после того, как ее взимание стало ежегодным»{330}. Королевство было разделено на 11 округов, во главе каждого из которых Карл поставил специального чиновника — юстициара, ответственного как за правосудие, так и за взимание налогов. Обложению subventio generalis подлежали все жители Regno, за исключением рыцарей (они «расплачивались» с королем военной службой), большей части чиновничества, студентов университета и беднейших подданных. Кроме того, в первые годы правления королевская казна активно брала в долг у банкиров Неаполя и Бари и зажиточных горожан — многие из этих кредитов выдавались под давлением со стороны «государевых людей». Это было не лучшее начало царствования.
Суровость налогообложения сохранялась и в дальнейшем — ее принято считать одной из причин «Сицилийской вечерни», этой, по выражению Уильяма А. Перси, «самой ранней революции против “современного государства”» [175] . Вот пример того, как анжуйский режим, стремясь выжать из подданных побольше денег, не обращал внимания на возникавшие дисбалансы. В 1277 году остров Сицилия был обложен налогом в размере 15 тысяч унций золота, причем распределены они были поровну между округами citra Salsum (то есть к востоку от реки Сальсо) и ultra Salsum (к западу от нее). Собрать всю сумму не удалось: сохранившаяся отчетность говорит, что власти не добрали более 350 унций. Но интереснее другое: шесть лет спустя, в первый год после «вечерни», воцарившийся Педро III увеличил общее налоговое бремя острова, определив его в 20 тысяч унций, однако разделил их неравномерно: 12 тысяч с восточной части Сицилии и лишь 8 тысяч — с западной {331} . [176] Можно предположить, что новые власти приняли во внимание произошедшее за последние десятилетия перемещение населения с запада на восток острова (об этой перемене есть и другие косвенные свидетельства). В силу близости к континенту восточные районы Сицилии стали более экономически развитыми и густонаселенными. Если учесть, что «вечерня», как мы увидим, началась в Палермо, старой столице Сицилии, находящейся в ее западной части, можно предположить, что недовольство местных жителей подогревалось налоговым бременем, которое ложилось на них сильнее, чем на их соседей в восточной части острова и на материке.
175
Percy W.A.Jr. The earliest revolution against the «modern state»: direct taxation in medieval Sicily and the Vespers. In: Italian quarterly, 1981. Vol.22. No. 85. P. 73–85. Под «современным» государством автор имеет в виду режим централизованной власти с относительно развитой бюрократией, существовавший в Сицилийском королевстве в позднем Средневековье и сближавший его с абсолютными монархиями раннего Нового времени.
176
Характерно, что в целом «освободитель» Педро увеличил налоговое бремя по сравнению с «тираном» Карлом.
Другой важнейшей проблемой, которую пришлось решать Карлу Анжуйскому, стали отношения с местной элитой. Как уже отмечалось в главе IV, бароны Regno не были безмерно преданы дому Гогенштауфенов. После битвы при Беневенто большинство из них поспешило выразить лояльность новому государю. Карл тоже постарался показать себя с лучшей стороны — как монарх милосердный и снисходительный. Представители знатнейших фамилий Неаполя, Калабрии, Апулии и Сицилии были приглашены ко двору, многие из них получили щедрые дары и почетные должности. Правда, в целом Карл оставался государем довольно прижимистым, причиной чему была описанная выше ограниченность в средствах. Существовала и другая группа влиятельных сеньоров итальянского Юга, которые вернулись с армией Карла в Regno, откуда были изгнаны ранее Гогенштауфенами. К числу таких родов, которым были возвращены прежние владения, принадлежали Сан-Северини, Руффи, Пиньятелли, Лентини и еще несколько семей, ставших опорами анжуйского режима.
Однако если Карл хотел, чтобы его власть была прочной, а правление Анжуйского дома — долгим, «ему следовало завоевать расположение местных феодалов, которые поначалу поддержали его, но в начале 1268 года поддались зову сирен, певших о возможной реставрации Гогенштауфенов»{332}. Битва при Тальякоццо означала водораздел в отношениях Карла со значительной частью местной знати, поворот короля от дипломатичной благосклонности к недоверию и репрессиям. Начались конфискации земель и имущества не только у тех, кто открыто выступил на стороне Конрадина, но и у тех, кто недостаточно активно поддержал Карла. Не будем забывать также, что и после разгрома последнего Гогенштауфена на Сицилии еще более двух лет продолжалось восстание против анжуйского режима, пошедшее на убыль только после крутых мер, принятых Карлом, — в том числе варварской расправы с мятежным городом Аугуста (1270). Многие из тех, кому пришлось бежать из Regno в 1268–1270 годах, объявились на сцене более десятка лет спустя в связи с событиями «Сицилийской вечерни» — как правило, на службе Педро III, нового неприятеля ненавистного Анжуйца.