Меч и Крест
Шрифт:
— Идем, еще минут десять, наверное, — посуровел он.
Судя по Машиной «Чайке», у Мира было завидное чувство времени, поскольку ровно через девять минут и тридцать семь секунд проводник сказал:
— Ну, вот и он, — усталым, выдохшимся голосом и по-джентльменски пропустил ее вперед, в черный провал дыры.
Маша Ковалева, с воскрешенной свечой в руке, шагнула в изгибистую, как чертежное лекало, арку и, очутившись в полукруглом зале, сразу же увидела то, ради чего пришла сюда, — высокий, грубый алтарь из распиленных православных икон, прислоненный к волнообразной бетонной
— Боже мой… — Она подошла поближе и с невольной, щемящей жалостью провела ладонью по расчлененным фрагментам.
Мирослав зачарованно смотрел на ее рыжие волосы, подсвеченные пламенем свечи.
«Все дело в прическе, — попытался понять себя он. — С ней она на самом деле красивая. И даже больше…»
В ней появилось что-то щемящее и тревожное: как запах травы, как захватывающее и опасное путешествие, как трагедия, случившаяся у тебя на глазах.
— Божья Матерь. Еще одна Божья матерь с Младенцем. Еще одна, — попыталась составить список пострадавших Маша. — Здесь только Пречистая Дева, других икон нет… Странно. — Она неприязненно потрогала одну из трех проржавевших кнопок, воткнутых в дьявольский иконостас. Ее острие придерживало крохотный обрывок глянцевой бумаги. — Здесь висела какая-то картинка, но ее сорвали.
— Ты наблюдательная. Я и не заметил, — соврал Мир.
— А это что? — Маша поднесла свечу к своему указательному пальцу, уткнувшемуся между двумя нижними кнопками, озарив коричневую полустершуюся надпись «mia donna». «Моя госпожа», — перевела она. — Или «Моя мадонна»?
— И умная, — похвалил он.
Буквы посыпались под ее рукой.
— Это кровь! — испуганно охнула Маша. — Разве у сатанистов есть мадонна?
— Насколько я знаю, Ла Вей, организовавший официальную Церковь Сатаны, провозгласил сатанинской мадонной Мерилин Монро.
— Думаешь, здесь висела она? — Ковалева аккуратно высвободила из-под кнопки кусочек глянцевой бумаги.
— А еще красивая!
— Мало ли красивых артисток.
— Да не Мерилин — ты! — Мир постарался вернуть себе свой прежний голос, вальяжный и отстраненно насмешливый, но возврат не удался, — слова прозвучали чересчур хрипло и убежденно. — Ты очень красивая, — поправился он, — с этой прической.
— Спасибо. — Как и прошлый раз, Маша поспешно отбросила этот эпитет, как фальшивую монету, слабо надеясь, что лесть Мира продиктована его благодарностью, а не завуалированной иронией. — Судя по кнопкам, — нервно сдедуктировала она, — алтарь стоит здесь гораздо дольше, чем три дня. Почему ж они активизировались только сейчас? И отчего такой странный подбор икон?
— Не знаю, — поскучнел Красавицкий.
Маша почувствовала непривычную неловкость — приятную, а не неприятную, как бывало раньше, и, как классическая украинская невеста, инстинктивно ковырнула бетонную стену.
— Вася говорила, что бетоном были залиты пещеры под Кирилловской церковью. Выходит, она прямо над нами. — Ковырять бетон было трудно.
— Скорее, чуть сбоку, — без интереса поправил ее Мир.
— Выходит, здесь они служили черные мессы. А в церкви убили Риту и дядю Колю.
— Его нашли в Лавре.
— Но убили здесь. Вся церковь была залита его кровью.
Маша снова потрогала стену, призванную остановить безумных кладоискателей, как будто проверяя, достаточно ли она прочна, и ощутила то, что так безуспешно искала раньше: глубокую трещину — вполне пригодную для ковыряния.
— Мир! — позвала она, поднимая свечу над головой.
— Что, Маша?
«Что» было бесцветным и не важным, а «Маша» — значимым и зовущим!
Но извилистая трещина от пола до потолка почему-то внушала ей холодный и безотчетный страх.
— А если мы ошиблись? Мы оба! — сказала она вдруг в голос. — И сатанизм — вовсе не цель, а средство найти клад? Они как те воры, которые оскверняли Лавру, чтобы нечистый помогал им разбогатеть. Сначала принесли жертву в церкви, под которой лежит сокровище. Потом на воротах Святой Брамы, чтобы снискать покровительство сатаны.
«И богатырей резали из тех же целей, смотри, мол, как мы с твоими заклятыми врагами разделываемся!»
— Обряды? Клад, Сатана… Где ты все это прочитала? Вася рассказывала? — Василиса Андреевна, перегрузившая ее массой лишних знаний, явно вызывала у него сейчас глубокое неодобрение.
— Нет, — качнула головой Маша. — На лекциях она нам легенд не рассказывает, только факты. Но обряды в Лавре — это и есть исторический факт, они у меня и в шпаргалках были, в пятом билете. История Лавры. Ты что, не читал?
— Мне восемнадцатый попался, — отмахнулся Красавицкий.
— Но это же нелогично, — заспорила сама с собой Ковалева. — Неужели они надеются, что все это поможет им пройти сквозь бетонную стену? Это ведь даже не стена — это сплошная бетонная масса!
Она опять уставилась на трещину.
Паника нарастала. Паника распирала ее голову и разбухала в груди. И захотелось бежать. Немедленно. Прочь. Отсюда.
— Маша… — Голос Мира внезапно стих до шелкового шепота. — А ты помнишь, что я тебе должен?
— Что? — резко обернулась она к нему.
— Благодарный поцелуй. За шпаргалки.
— Да? — успела спросить она…
…прежде чем свет подпрыгнул в ее руке и один Мир полностью затмил мир другой — мир темных пещер, сатанинских мадонн, страшных смертей и неразгаданных тайн.
— Нет, — вскрикнула Маша, отталкивая от себя этот новый мир, взрослый и неожиданный.
Но между ее «да» и «нет» прошла целая вечность.
Из дневника N
Только фанаты Дьявола — такие же идиоты, как и любые другие фаны! А Дьявол — такая же дутая Примадонна, как и прочие звезды. Стоит подойти к звезде поближе, и ты увидишь задерганное существо, с непомерными амбициями и еще более непомерными комплексами, сорванной психикой и воспаленной от подтяжек кожей, страдающее от нервных поносов и запоров. Такое же маленькое и несчастное, как и вы.
«И этот человек был для меня символом успеха?» — ужаснетесь вы вдруг.
Но кто сказал вам, что Дьявол — символ власти? Вы придумали это так же, как придумываете все свои иллюзии, продиктованные лишь вашим лоховством!