Меч ислама
Шрифт:
И француз указал пальцем туда, куда в первый же день свезли все пушки «Черного лебедя». Затем, стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее, он продолжил:
– Кто вам сказал, что я ни о чем его не предупреждал? Неужели вы думаете, я не советовал ему возвести на скале укрепления и перенести туда пушки, чтоб охранять вход в лагуну? У нас шестьдесят орудий. И с ними нам была бы не страшна и вся ямайская эскадра. Пускай бы попробовали они сунуться в проход – тут же пошли бы ко дну. А как он отнесся к моему совету?
Однако де Берни не успел больше вымолвить ни слова, потому что Уоган, которого трясло от злобы, тут же оборвал его:
– Он врет! Не слушайте его! Ничего такого он ему не советовал. Он врет!
– Неужели? – бросил де Берни, гневно усмехнувшись. – Ладно, пусть я не предупреждал его и не говорил, что пушки следует перенести на скалу…
Тут он вдруг повысил голос:
– Но честное слово, тогда из какого дерева выдолблены ваши головы, твоя и Лича, коли вы сами до этого не додумались? Он же был капитаном, а ты, Уоган, его старпомом. И вы оба в ответе за жизнь ваших людей. Почему ни ты, ни он не подумали о том, как защитить бухту? Кто дал тебе право перекладывать свою вину на плечи другого? Лич мертв – он уже ничего не скажет. Вот они, твои люди, и все они из-за твоей дурацкой беспомощности оказались в мышеловке – по твоим же собственным словам. Они требуют от тебя ответа. Так что давай, отвечай им! Отвечай же!
Из глоток буканьеров, которых обвинение, брошенное французом, мгновенно ввергло в ярость, вырвалось глухое рычание:
– Отвечай! Отвечай!
– Пресвятая Дева! – заорал Уоган, вдруг испугавшись, что по милости коварного француза на его голову вот-вот обрушится гроза. – Что вы слушаете этого брехуна! Разве вы никогда не слыхали, на какие проделки способен Чарли Великолепный? Неужели вы позволите этой прожженной шельме дурачить вас и дальше? Говорю вам, он…
– Лучше скажи, почему ты не поднял пушки на скалу? – крикнул ему кто-то.
– Да, скажи, сучий сын! – проорал другой пират, а вслед за ним завопили и все остальные: – Отвечай! Отвечай!
Бледный как смерть, дрожа от страха, Уоган чувствовал, что его сейчас начнут рвать на части. Де Берни, прикрывавшийся им как щитом, теперь не испытывал к нему ничего, кроме презрения. Сделав шаг вперед, он попросил тишины.
– Оставьте этого безмозглого кретина! В конце концов, даже если мы найдем виноватого – какой в этом прок! Давайте-ка лучше помозгуем, как выбраться из западни.
Пираты, все как один, замерли в ожидании. Де Берни заметил Холлиуэла, уставившегося на него своей жирной рожей, и Эллиса, который было рванулся к нему. Но тут раздался сухой и резкий голос Бандри:
– И то правда! Здесь есть над чем подумать!
– Смелей, Бандри! Еще рано рвать на себе волосы.
– Смелость здесь ни при чем – мне ее не занимать. И башка у меня, слава богу, покамест на месте.
– Можно иметь и то и другое и вместе с тем не иметь воображения, – сказал де Берни.
– Если ты нас выручишь, Чарли, – воскликнул Холлиуэл, – мы пойдем за тобой хоть в ад!
По рядам буканьеров прокатился возглас одобрения – всем хотелось поддержать де Берни, который стоял, в раздумье нахмурив брови. Потом он так же задумчиво улыбнулся и сказал:
– Думаю, вряд ли Чарли Великолепному еще будет суждено командовать буканьерами, какая бы участь вас ни ждала.
И вдруг, оживившись, он прибавил:
– Ладно, чем черт не шутит, может, и мне удастся спасти свою шкуру вместе с вашими, – кажется, я знаю, что нужно делать…
Тут по толпе буканьеров прокатился невнятный гул, похожий на рокот огромной волны, разбившейся о скалу. Пираты стояли, недоверчиво разинув рты. Но не успели стихнуть их голоса, как вдруг с флагманского корабля прогремел новый залп. Подскочив на месте, все опять посмотрели в сторону моря.
Залп пришелся им поверх голов – чтобы привлечь их внимание. Ядро выкорчевало несколько пальм метрах в двадцати от того места, где они стояли. Вслед за тем пираты увидели, как на корабле стали поднимать и опускать сигнальный флажок. Не отрывая глаз от флажка, де Берни спокойно размышлял.
– Они хотят, чтоб мы направили к ним шлюпку, – проговорил он.
Пираты, все до единого, смотрели на него преданными глазами. Отныне командование принял француз – что ж, это было вполне естественно.
– Надо подчиниться, иначе они покрошат нас в мелкий винегрет. Пусть несколько человек спустят на воду большую шлюпку. Ты старший, Холлиуэл.
– Чего? Ты хочешь меня отправить к ним? – в ужасе запротестовал Холлиуэл.
– Да нет же, поставь только шлюпку на воду, и все. Сделаем вид, что подчинились. Тогда они прекратят огонь. Ну давай, пошевеливайся!
Холлиуэл выбрал человек шесть-восемь, и они неохотно отправились выполнять приказ француза, хотя сейчас им очень хотелось бы остаться и узнать, что придумал де Берни и как он собирается сотворить обещанное чудо.
Обращаясь главным образом к Бандри, француз громким голосом, чтобы всем, однако, было слышно, сказал:
– Есть одна вещь, которую Морган желает получить больше всего на свете, причем за любую цену. За ней он и примчался сюда; за нее-то он и обещал пять сотен ливров – дар от имени английской короны. Но я неплохо его знаю – за эту вещицу, о которой он так давно мечтает, он готов заплатить еще больше, гораздо больше. Может, нам удастся заключить с ним сделку. Может, эта единственная вещь станет залогом нашей жизни и свободы. К счастью, мы сможем дать ему эту драгоценную вещицу – голову Тома Лича.
От этих слов у Бандри перехватило дыхание. Хорошо понимая их суть, он насторожился. Остальные же пираты, напротив, обрадовались. Узрев впереди надежду, они оживились, кое-кто даже захохотал. Подарить труп своего капитана Моргану – вот так сделка, хоть и до нелепости смешная, зато выгодная!
Но тут вперед вышел Эллис.
– Хорошо, – сказал он, – пусть будет так. А кто будет вести переговоры? Неужели ты думаешь, кому-то из нас удастся вырваться из грязных лап Моргана целым и невредимым? Я давно его знаю, этого старого паршивого волка. Если кто из нас сунется к нему – пиши пропало! Морган вздернет его на рее повыше, чтоб всем было видать, а после потребует еще и голову Тома. Если вообще согласится на сделку…