Меч карающий
Шрифт:
– Вы так и говорили, – заметил Хатч, с удивлением отмечая горечь в своём голосе.
У него больше не было причин здесь оставаться – ни единой. Но, как ни странно, пусть он пока и не уехал, уже возникло чувство тоски по усыпанным галькой пляжам, по звяканью стальных тросов на мачте, по непоколебимой замкнутости городка. Однако, теперь это было совершенно иное чувство сожаления – скорее, горько-сладкая ностальгия. Лучшее всё равно останется в памяти. Малин посмотрел в окно – на бухту, на несколько неровных обломков скал, торчащих из воды, – жалкие останки острова Рэгид. Его дело в Стормхавэне – дело трёх поколений семьи – завершено.
– Сделка будет закрыта в Манчестере, – вторгся в мысли весёлый голос Дорис. – На этом настаивает их банк. Значит, встречаемся там на следующей неделе?
Хатч встал.
– Думаю, пришлю адвоката, – покачав головой, ответил он. – Вы же проследите, чтобы всё упаковали и направили по этому адресу?
Риэлтер взяла предложенную карточку и поверх очков бросила на неё внимательный взгляд.
– Да, доктор Хатч, разумеется!
Попрощавшись, Малин вышел на порог и неторопливо спустился по ступенькам к мостовой, вымощенной булыжниками. Ну, на этом – всё, больше дел нет: с Бадом за бутылочкой лимонада посидел, экономке в Кембридж – позвонил. Минутку помедлив, обогнул машину и открыл дверцу.
– Малин! – услышал он знакомый хорошо поставленный голос.
Обернувшись, Хатч увидел Сен-Джона. Историк нетвёрдой рысью бежал к нему, одновременно стараясь удержать под мышками бесчисленные папки и не потерять равновесие на булыжниках.
– Кристофер! – с искренней радостью воскликнул Малин. – Я ещё утром позвонил в гостиницу попрощаться, но мне сказали, что вы уже съехали.
– Решил скоротать последние часы в библиотеке, – ответил Сен-Джон, щурясь от яркого солнца. – «Таласса» пришлёт корабль, чтобы забрать оставшихся в Портленд. Должен быть здесь в пределах получаса.
Кристофер схватился за папки – бриз едва не разметал бесценные исторические документы по всей площади.
– В библиотеке Стормхавэна? – улыбнувшись, переспросил Хатч. – Одобряю выбор.
– Если честно, она оказалась чрезвычайно полезной. Это тот самый кусочек местной истории, которого мне так недоставало.
– Зачем?
Сен-Джон легонько постучал по папкам.
– Ну как – зачем? Для моей монографии по сэру Уильяму Макаллану, конечно. Мы приоткрыли новые страницы истории эпохи Стюарда. И знаете, его работа удостоится минимум двух статей в «Журнале международной ассоциации криптографии»…
Низкий бас гудка сотряс окна на площади. Хатч поднял голову и увидел округлые формы белой яхты, разворачивающейся в проливе и подходящей к пирсу.
– Несколько рановато, – сказал Сен-Джон. Стараясь не уронить папки, неловко протянул руку. – Ещё раз спасибо, Малин.
– Не за что меня благодарить, – ответил Хатч, легонько пожимая руку историка. – Всего хорошего, Кристофер!
Малин проводил его взглядом, пока тот, балансируя, вышагивал вниз, к причалу. Затем сел в «ягуар», закрыл дверцу и завёл мотор.
Доктор Хатч вырулил с площади и направился на юг, к шоссе 1А и Массачусетсу. Ехал неторопливо, наслаждаясь солёным воздухом да играми солнца и теней на лице, под старыми дубами на обочинах тихих улиц.
Машина подъехала к почте Стормхавэна и через поребрик свернула на тротуар. Там, покачиваясь на последнем брёвнышке белого частокола, поджидала Изобель Бонтьер. На ней были надеты тоненькая кожаная курточка и короткая юбка цвета слоновой кости. Рядом, прямо на тротуаре, валялся необъятный вещмешок. Она повернулась к Малину, выставила большой палец и закинула ногу на ногу, попутно открывая взору длинную ногу.
– Ca va, [57] моряк? – крикнула она.
– У меня – полный порядок. Но на твоём месте я вёл бы себя осторожнее, – ответил Хатч и кивнул на её загорелые бёдра. – Распутниц здесь ещё сжигают время от времени, знаешь ли.
Бонтьер громко расхохоталась.
– Пусть только попробуют! Здешние градоначальники все жирные, до последнего. Им меня ни в жизнь не догнать. Даже если я на вот таких каблуках.
Она поднялась и направилась к нему. Склонившись, опустила локоть на окошко со стороны пассажира.
57
ca va (фр.) – как дела. – прим. пер.
– Что тебя задержало?
– Ругай за это Дорис, риэлтершу. Она так хотела насладиться последними минутами трудной сделки, над которой пришлось столько поработать!
– Впрочем неважно, – заметила Бонтьер, делая вид, что дуется. – Я всё равно была занята. Очень. Пыталась решить, что делать с моей долей сокровищ.
Хатч улыбнулся: оба знали, что с острова так ничего и не достали, и что сокровище не смогут поднять никогда-никогда.
Бонтьер экстравагантно вздохнула.
– Короче – ты, наконец, готов увезти меня из этого ville horrible [58] ? Жду не дождусь шума, грязи, попрошаек, ежедневных газет и Гарвард-Сквэйр…
58
ville horrible (фр.) – ужасный городок. – прим. пер.
– Запрыгивай, – ответил Хатч, протягивая руку и открывая дверцу.
Но та даже не подумала убрать лицо из открытого окошка, а насмешливо уставилась на него.
– Ты позволишь пригласить тебя на ужин, правда?
– Конечно.
– И я, наконец, узнаю, как вы, американские доктора, желаете юным леди спокойной ночи?
Хатч ухмыльнулся.
– Мне казалось, мы в прошлый раз это уже выяснили.
– Э, нет – на этот раз вечер будет другим. Мы проведём его не в Стормхавэне. И на этот раз я за него плачу!
Она с улыбкой залезла в рукав блузки и выудила массивный золотой дублон.
Хатч с изумлением уставился на громадную монету, закрывшую собой всю ладошку.
– Господи, где ж ты его взяла?
Улыбка на лице Изобель стала ещё шире.
– В твоём же медицинском офисе, naturellement. Нашла, когда рылась в поисках дозиметра. Первое – и последнее – сокровище острова Рэгид.
– Отдай мне.
– Desole, [59] дружок, – рассмеялась Бонтьер, не давая ему прикоснуться к монете. – Кто нашёл, тот и взял. Не забывай – я первая её откопала. Но ты не волнуйся: на неё мы с тобой поужинаем ещё много-много раз.
59
desole (фр.) – сожалею. – прим. пер.