Меч космонавта
Шрифт:
Когда вышел наружу, на “футбольное поле”, то снова не обнаружил начальника кабинета, имелся только прежний пацан-техник, который менял мозговой кристалл у одного из киберкотов.
— Ты вижу — наш человек, технарь.— дружелюбно заметил я.
— Угу.— отозвался занятый парень.
— Подмастерье?
— Чуть повыше.
— Тебе повезло, слава карьерной машине. Она, сука такая, меня вообще замечать не хочет… А что, хозяин этого кабинета — крупный шишкарь?
— Да вроде.— спокойно отозвался собеседник.
— Из Технокома, надо полагать. А ты из какой службы,
— Не из какой.
— Значит, из центрального аппарата. Бедолага. В таком кабинете пукнешь и еще три раза эхо услышишь… Ну и кто по должности этот шишкарь?
— Начальник Технокома.
Ексель-моксель, вот те на. Человек, имеющий тысячный ранг, а фактически уже не человек, полубог, генеральный уполномоченный касты “вайшья” (техно), член Совета Генеральных Уполномоченных, второй заместитель его главы. Почто же я ему понадобился?
— Ну и где он?— справившись с волнением выдавил я.
— Вот он.— парень ткнул пальцем в самого себя.
Если это — розыгрыш, то парню бы следовало врезать по сопелкам, а если нет? Белый свет малехо помутился.
— Ты?! Вы?!
— Я. Марк-27. А что такого?
— Да нет, ничего. Не попросишь же у вас предъявить персонкарту.— справедливо отметил я, чувствуя то жару, то холод из-за гормональных перепадов.
— А у меня ее и нет. Всякой ерундой порученцы занимаются.
— Елки, предупреждать же надо заранее, как минимум за год, о такой встрече… А почему моей персоной не занимается порученец?— поинтересовался я, справившись с некоторым волнением.
— Потому что ты, Фома, по-настоящему интересная фигура, может даже шарнир Вселенной.
Понятно стало, что меня сюда притащили не для того, чтобы явить начальственный гнев, а для дела. Так что волноваться завтра будем. И я понял, что могу теперь, как “шарнир Вселенной”, в меру обнаглеть.
— А можно у вас кое-что выведать, коллега генеральный уполномоченный?
— Только, Фома, не спрашивай ничего насчет себя.
— Согласен, поскольку знаю, что насчет себя мне трудно услышать чего-нибудь хорошее… Почему вы так молодо выглядите? Это немного подозрительно.
— Персона начальника Технокома представляет собой систему последовательных клонов. Я — седьмой клон “Марк-2”, то есть биологически являюсь все тем же первым начальником Технокома. И психически я — это он. Потому что производится пересадка пси-структуры от одного клона к другому. И информационно я — это он. Во-первых, я изучил и усвоил своим ментальным полем все содержательные сообщения, мемо-элементы, которые поступали к моим предшественникам. Кстати, носителем моего ментального поля является, помимо коры головного мозга, так называемое киберрасширение, позвоночный имплант емкостью сто ментобайт. Во-вторых, так как и мои предшественники, я подключен к ведущей кибероболочке Технокома, которая, между прочим, является резидентом всей Техносферы. Кстати, ни один компьютер, ни один робот, ни одна киберсистема без моего участия не получает даже командного процессора.
— Круто.— похвалил я и продолжил с той же дерзостью, которая помогала юродивыми держаться запанибрата с царственными особами.— А программный вирус или плутон могут поразить вашу резидентную кибероболочку и заставить ее работать, например, на сатурнян?
— Интересный вопрос, Фома, но это исключено. Я в состоянии контролировать ее двадцать пять часов в сутки. Ну, ладно, хватит лясы точить.
Едва он это сказал, в зале-кабинете появилось четверо, все люди при полном параде и, естественно, члены корневой директории. У троих красовалась на форме эмблема центрального аппарата “Технокома”, сиречь избушка, у одного на лацкане присутствовал бычок рогатый, знак “Алефа”. Алефовца я узнал — Чертковиц.
Начальник Технокома распорядился:
— А теперь, Ф.К123, расскажите обо всем, что произошло с вами. Только начинайте не с рождения, а с того утра, когда пропал “Лягушатник”. И прошу не врать, потому что все этапы вашего большого пути мы реконструировали с помощью записей контрольной аппаратуры, в том числе и той, что смонтирована прямо на вас. Учтите, за ложь вы будете так сурово наказаны, что миллиард раз пожалеете, что родились на свет.
— Это вдохновляет, коллега генеральный уполномоченный, тем более, что я уже пожалел.
Я в течение получаса вещал (естественно, что правдиво), а когда закончил со своей биографией, то члены корневой директории начали базлать. Я никак не ожидал, что это произойдет прямо в присутствии начальника Технокома пред его светлым ликом.
— Эта курва — шпион плутонов,— орали одни и, естественно, указывали на меня.
— Этот сучий потрох начинен нитеплазмой, он — спора Плазмонта,— вопили другие и тоже тыкали в меня пальцем, особенно старался Чертковиц.
…Из-за этого урода Плазмонт проник на Землю… Этот жалкий подмастерье снова привел к нам плутонов… Аннигилировать… Сделать мокрое место гравитационным ударом…
— Ну, ладно, разошлись.— начальник Технокома остановил кровожадные крики.— Он только исполнял волю вышестоящих начальников и проявлял разумную инициативу. И при том Фома действительно много знает и умеет… Подождите-ка вы в приемной, с вами отдельный разговор будет.
Я понял, что собирались тут люди, осведомленные обо всех проектах, в коих я участвовал, в общем-то благожелательные, и тем не менее поднялся такой хай. А если еще присутствовали бы бетовцы!
Ясно уж, что секреты всех служб ведомы начальнику Технокома, что их распря изначально заложена им же. Хотя, может, некоторые результаты этой войны становятся сюрпризами и для генерального уполномоченного.
Я подумал — и начальник Технокома понял, о чем. Какой-то считыватель мыслей у него явно имелся.
— Да-да, Фома, в нашем обществе практически нет естественной конкуренции и соревновательности. Особенно с той поры, как заглохла вольная старательская деятельность на Меркурии и в поясе Астероидов. Следствием этого, как бывало и раньше, в Римской империи, и в средневековом Китае, и Совсоюзе, стали стагнация и даже распад. Вот и приходится использовать неестественную конкуренцию, бюрократическую грызню разных ведомств, и доводить ее до такого состояния, чтобы она приносила пользу.