Меч рассвета
Шрифт:
А когда обход закончился, барон Мелиадус вернулся к своему золотому трону, сильно удивленный и раздосадованный. Он все еще недоумевал, куда исчез его соперник Шенегар Тротт и почему король Хеон не соблаговолил поделиться с ним информацией об этом. Ему захотелось тотчас же освободиться от своих обязанностей по приему гостей и поспешить в лаборатории Тарагорма. Ему не терпелось узнать о научных достижениях владельца Дворца Времени и о возможности выяснить, где находится ненавистный замок Брасс.
ГЛАВА 8
МЕЛИАДУС ВО ДВОРЦЕ ВРЕМЕНИ
Эту ночь барон Мелиадус почти не спал и, поднявшись с первыми
В Лондре почти не было открытых улиц, все дворцы, дома и склады соединялись крытыми переходами и галереями. В районах побогаче их раскрашивали яркими красками, так что создавалось впечатление, будто стены сделаны из стекла, покрытого эмалью, а в бедных кварталах казалось, будто они сложены из обычного серого камня.
Мелиадус восседал на носилках, которые несли по проходам двенадцать обнаженных накрашенных рабынь. Он хотел поговорить с Тарагормом прежде, чем проснутся эти дерзкие восточные посланцы. Разумеется, вполне вероятно, что именно из далекой Коммуназии шла поддержка Хоукмуну и прочим повстанцам, однако у Мелиадуса не было этому никаких доказательств. Но сейчас барон уповал на открытие Тарагорма. Если все сложится удачно, он получит необходимые улики, чтобы оправдаться перед королем и избавиться от неприятного унизительного поручения: изображать перед послами гостеприимного хозяина.
Улица стала шире, и послышались странные звуки – глухие удары и монотонный шум механизмов. Мелиадус знал, что это такое. Часы Тарагорма.
По мере того, как паланкин приближался ко Дворцу Времени, шум усиливался: лязгали тысячи гигантских маятников, колеблющихся с разными амплитудами, жужжали и скрежетали механизмы, молоточки ударяли по гонгам и цимбалам, пели механические птички и переговаривались механические голоса. Короче, это был весьма многообразный шум, но все звуки почти заглушало гулкое, тяжелое шипение, с которым разрезал воздух закрепленный под самой крышей маятник в Зале Маятника, где Тарагорм проводил большую часть своих экспериментов. Хотя в здании находилось несколько сотен часов всевозможных размеров, дворец сам по себе являлся гигантскими часами, которые регулировали ход остальных.
Портшез Мелиадуса приблизился к ряду сравнительно невысоких бронзовых дверей, навстречу выскочил механический человек и преградил путь барону. Сквозь шум часов донесся металлический голос:
– Кто беспокоит лорда Тарагорма в его Дворце Времени?
– Барон Мелиадус, его шурин, с соизволения короля-императора, – ответил барон, вынужденный кричать.
Двери еще долго оставались запертыми, и Мелиадус решил было, что его так и не пустят. Но наконец створки медленно раскрылись, и портшез проследовал внутрь.
Мелиадус оказался в зале с изогнутыми стенами, похожими на корпус часов; грохот стоял невообразимый: тиканье, скрежет, жужжание, звон, удары, шорохи и бой… Если бы на голове барона не было шлема, он зажал бы уши: от такого шума можно было легко оглохнуть.
Через этот зал портшез проследовал в следующий, задрапированный тканями, поглощающими наиболее громкие звуки (рисунок на тканях напоминал сотни различных стилизованных устройств для измерения времени). Здесь девушки-рабыни опустили носилки. Барон Мелиадус раздвинул занавески и остался ждать своего зятя.
Вновь (так ему показалось) прошло очень много времени, пока, наконец, из противоположного конца зала не появился человек в покачивающейся маске с циферблатом.
– В такую рань, брат, – поморщился Тарагорм, подходя к барону. – Сожалею, что заставил тебя ждать, но я еще не завтракал.
Мелиадус, подумав, что Тарагорму всегда не хватало такта или хотя бы соблюдения элементарных правил приличия, резко ответил:
– Прими мои извинения, брат, мне не терпелось увидеть твою работу.
– Я польщен. Сюда, брат.
Тарагорм повернулся и направился к двери, из которой появился. Мелиадус последовал за ним.
Пройдя по коридорам, затянутым дорогой драпировкой, они подошли к высокой запертой на засов двери. Тарагорм с трудом отодвинул тяжелый брус, и дверь открылась. Ударил внезапный порыв ветра. Мелиадуса оглушил мерный гул, похожий на звук, который издает гигантский барабан, если по нему часто-часто ударять палочками.
Барон машинально поднял голову и увидел раскачивающийся прямо над ним маятник. Отвес – пятьдесят тонн меди, – отлитый в форме лучистого солнца и украшенный драгоценными камнями, отбрасывал тысячи бликов. По стенам, покрытым тканями, скользили солнечные зайчики. Ветер с ревом вздымал полы плаща Мелиадуса, и казалось, что за спиной барона трепещут два шелковых крыла. Вдоль всего Зала Маятника тянулись ряды механизмов, находящихся на различных стадиях сборки, стеллажи с лабораторным оборудованием, инструментами из меди, бронзы и серебра, бухтами тонкой золотой проволоки, мотками драгоценных нитей, приборами для измерения времени – часами водяными, анкерными, пружинными, часами на подшипниках, наручными, настольными, астрономическими; астролябиями, часами в виде скелетов, листьев и солнечных дисков… Над ними хлопотали слуги Тарагорма – ученые и инженеры разных стран, многие из которых когда-то были гордостью своих государств.
Пока Мелиадус осматривался, в одном конце зала вдруг вспыхнул яркий пурпурный огонь, в другом – брызнул фонтан зеленых искр, и откуда-то повалили клубы алого дыма. Барон увидел, как рассыпалась в пыль черная машина, а обслуживающий ее человек закашлялся, упал и исчез.
– Что это было? – услышал барон спокойный голос и обернулся. Калан Витальский, главный придворный ученый, тоже пришел проведать Тарагорма.
– Эксперимент по ускорению времени, – ответил Тарагорм. – К сожалению, мы не можем контролировать этот процесс. Пока не можем. Взгляните сюда… – он кивнул на большую яйцевидную машину из желтого полупрозрачного вещества. – Этот аппарат создает противоположный эффект, который, увы, пока тоже не поддается нашему контролю. Стоящий позади аппарата человек, – он указал Мелиадусу на неподвижную фигуру, которую тот поначалу принял за механическую куклу из часов с «картинками», – пребывает в таком состоянии уже не одну неделю.
– А как насчет путешествий во времени? – спросил Мелиадус.
– Обернись, – ответил Тарагорм. – Видишь ряд серебряных ящиков? Это недавно созданный нами прибор, который позволяет переносить сквозь время различные предметы – в прошлое или в будущее; правда, с большой погрешностью. Однако живые существа сильно страдают от таких перемещений. Лишь немногие рабы и животные пережили путешествие, и все мучились от страшных болей, и все оказались изуродованными.
– Поверь мы Тозеру, – вставил Калан, – и у нас в руках, возможно, уже был бы секрет путешествий во времени. Не следовало насмехаться над ним… Но откуда я мог знать, что этот паяц и вправду владеет тайной!