Меч Ронина
Шрифт:
Описания ритуала поимки духа Сенкевич так и не нашел. Везде только указывалось, что нечисть обездвиживают с помощью искренних молитв. Точных указаний, где находится тот или иной предмет, в который запечатали духа, тоже не было.
Сенкевич разглядывал полку и подумывал о том, что пора бы откланяться. Похоже, больше ничего полезного он здесь не найдет.
Неожиданно его внимание привлекла толстая книга в переплете из черного шелка, из которой неаккуратно торчали потрепанные листы. Сенкевич осторожно вытащил старинный фолиант.
Раздался громкий хлопок, следом за ним – воинственный вопль. Сенкевича отшвырнуло на несколько шагов и приложило об стену. Библиотека затянулась серым дымом, из которого вырывались языки пламени и доносился яростный вой. Потом облако рассыпалось пылью, а посреди библиотеки возник огромный, величиной с хорошего дога, кот. Серая шерсть стояла дыбом, выгнутая спина и хвост трубой недвусмысленно показывали, что животное рассержено. Желтые глаза метали искры, из оскаленной пасти поднимались тонкие струйки дыма.
– Кто ты, человек, и зачем освободил меня? – утробно проурчало существо.
Сенкевич не мог и слова произнести от потрясения. Столько искал запечатанных духов, а один из них оказался прямо под носом!
– Кто ты?! – снова рыкнул кот.
Он стал расти ввысь, расширяться, изменять форму, пасть растянулась, из нее показались длинные белоснежные клыки. Вскоре огромное существо, похожее одновременно и на кошку, и на дракона, раскачивалось над головой Сенкевича, оглушительно крича:
– Кто ты?!
Тварь раскрыла пасть, на макушку капнула горячая слюна. Сенкевич взял себя в руки:
– Ты не сильно-то ори. А то сейчас прибегут монахи и тебя обратно запечатают.
Тон котодракона резко снизился, тело начало стремительно уменьшаться, и через минуту у ног Сенкевича сидел крохотный котенок. Он фыркнул, почесал за ухом и уже мирно спросил:
– И все-таки кто ты и зачем освободил меня, человек?
Интуитивно Сенкевич понял: настоящее имя лучше не называть – и сказал первое, что пришло на ум:
– Тоетоми Хидэери.
– Вот ты и попался, человек! – радостно мурлыкнул котенок. – Тоетоми Хидэери, я приказываю тебе подчиниться моей воле!
Дух снова окутался туманом, но тут с ним произошло что-то странное. Вокруг затрещало, котенок взмыл в воздух, пролетел несколько метров с растопыренными лапами и с отчаянным мявом врезался в полку. Свитки посыпались на пол, сверху приземлился дух. Его корчило, на морде выступила кровавая пена.
– Ты обманул меня, человек, – пропищал он. – Назвал имя мертвеца!
– С тобой иначе нельзя, – усмехнулся Сенкевич. – А как зовут тебя?
Кот, разумеется, не ответил. Стало понятно, что имя для здешней нечисти – что-то вроде заклинания или пароля. Пришлось раскрыть книгу, в которой сидел дух. Перелистав хрупкие страницы, Сенкевич нашел подходящее описание и торжественно прочел вслух:
– Мадара!
Котенок опять взлетел, шмякнулся об потолок, да так и остался висеть прижатым к нему. Жалобно спросил:
– Теперь ты меня снова запечатаешь?
– Нет, если сделаешь мне подарок.
– Проси обо всем, что в моих силах, человек, только отпусти…
– Хочу видеть мир духов.
– Это я могу, – с облегчением выдохнул кот. – Но мне надо выбраться отсюда, а сам я не в состоянии. Священные стены лишают меня половины сил.
– Пошли, – кивнул Сенкевич. – Прячься ко мне в рукав или принимай невидимую форму.
В храме ему больше нечего было делать.
– Что ты! – натужно хрюкнул котенок. – Меня заметит первый же монах, они ведь всевидящие. И запечатает в дереве или придорожном камне. А может, даже в ступеньке. Представляешь, каково это: веками сидеть в ступеньке, об которую шаркают грязные ноги?
– Хорошо. Что ты предлагаешь?
Дух наконец избавился от магии имени мертвеца, плюхнулся на пол и заявил:
– Единственный способ спрятаться от монахов – вселиться в тебя и замереть. За сильной человеческой сущностью мою разглядят не сразу. Успеем уйти.
Сенкевич задумался. С одной стороны, опасно: нечисть может обмануть, и кто знает, что натворит в организме этот придурковатый кот? С другой – очень уж заманчиво было получить суперспособность. «В конце концов, – подумал Сенкевич, – в моем теле и так уже обитают две личности, для третьей временное пристанище найдется. Да и имя духа я знаю».
Он решил рискнуть и приказал:
– Вселяйся. Только веди себя достойно.
– Открой рот, – попросил котенок.
Он съежился, рассеялся серым туманом, от которого отделилась тонкая нить и медленно поплыла к Сенкевичу. Мысленно помолившись, тот открыл рот. Боялся, что будет неприятно или больно, но ощутил только слабый привкус корицы. Туманное щупальце втянулось в него, не причинив никакого неудобства.
– Теперь я здесь, – проговорил тонкий голосок в сознании. – Пойдем из храма, человек. Не хочу долго сидеть в тебе, неуютно, тесно. И уж прости, но воняет.
Сенкевич не стал уточнять, что за запах тревожит брезгливого духа. Собрал с пола свитки, вернул их на полку и вышел.
Одзе сидел в храмовом дворе, протирал кусочком ткани барельеф с изображением Будды.
– На этот раз ты рано освободился, Тосицунэ-сан, – улыбнулся монах.
– Я хотел бы остаться в этом священном месте навсегда, Одзе-сэнсэй, и черпать из сокровищницы знаний до самой смерти, – цветисто ответил Сенкевич. – Но долг службы зовет меня в столицу.
– Да, да, – закивал монах. – Ты прав, Тосицунэ-сан. Жизнь человеческая суетна и полна боли, но каждый должен честно исполнять свой долг.