Меч Шаннары
Шрифт:
Флик ощутил, что на его плечо легла рука, и резко подскочил от неожиданного прикосновения.
— Пойдем, пойдем, нам пора, — искренне попросил его заботливый голос маленького повара. — Еще посмотришь на него в другой раз. Никуда он не денется.
Флик все еще медлил, и в его голове быстро оформлялся дерзкий рискованный план. Если бы у него было время как следует обдумать свою идею, она привела бы его в ужас, но времени не было, и он уже давно пересек все границы разумной осмотрительности. Бежать из лагеря, чтобы до рассвета успеть вернуться к Алланону, было уже поздно; тем более, он отправился в это страшное место с важной целью — целью, которая пока оставалась недостигнутой. Нет, уходить еще рано.
— Пойдем, говорю, нам еще надо‡ Эй, что ты делаешь? — невольно вскричал желтолицый повар, когда Флик грубо схватил его за руку и потянул вперед, к матуренам троллей, на мгновение оторвавшимся от еды при его резком крике и с любопытством глядящим на две маленькие фигурки. Флик быстро поднял руку и вопросительно указал на связанного пленника. Тролли машинально проследили за его рукой. Флик затаил дыхание, и тут один из них что-то сухо приказал, и остальные закивали, пожимая плечами.
— Ты обезумел, ты совсем из ума выжил! — ошеломленно произнес низенький карлик, тщетно стараясь понизить голос до шепота. — Какая тебе разница, дадут эльфу еды или нет? Тебе не все равно, если он умрет от голода, а не‡ Его восклицания оборвались. Им что-то крикнул тролль, протягивая в кривой руке тарелку с едой. Флик секунду помедлил, бросив быстрый взгляд на своего изумленного компаньона, трясущего головой и неразборчиво ворчащего, что именно он думает про эту его идею.
— Нечего на меня смотреть! — коротко выкрикнул он. — Это твоя мысль, сам его и корми!
Флик разобрал не все сказанное карликом, но все же уловил суть его слов и быстро шагнул вперед, протягивая руку к тарелке. Он старался не смотреть никому в лицо дольше секунды, и даже тогда его лицо скрывали тени от широкого капюшона. Плотно закутанный в плащ, он с осторожностью двинулся к пленнику, сидящему в другом конце палатки, в мыслях безумно торжествуя, ибо его сумасшедший риск оправдался. Если он подберется поближе к связанному Эвентину, то даст ему понять, что вскоре Алланон предпримет попытку помочь ему. Он настороженно оглянулся на троллей, но матурены вернулись к своему ужину, и только низенький карлик-повар все еще наблюдал за ним. Флик прекрасно сознавал, что его неумелый маскарад был бы моментально разоблачен где угодно, кроме как в самом сердце вражеской армии. Но здесь, в личном штабе командиров, где находился ужасный Носитель Черепа и который окружали тысячи солдат Севера, мысль, что кто-то сумеет проникнуть в лагерь, а тем более в эту тщательно охраняемую палатку, казалась троллям просто смехотворной.
Флик молча приблизился к неподвижному пленнику, протягивая ему тарелку с едой; его лицо все еще скрывалось в темной глубине капюшона. Будь Эвентин человеком, он обладал бы средним ростом и телосложением, но для эльфа он был настоящим гигантом. На нем был дорожный костюм, поверх которого висели остатки изрубленной кольчуги; в тусклом свете факелов на его куртке еще виднелся полустертый герб дома Элесседилов. Его волевое лицо покрывали ссадины и шрамы, очевидно, полученные им в той битве, что окончилась его пленением. На первый взгляд в нем не было ничего незаурядного; он был не из тех, кто сразу же выделялся из толпы. Выражение его лица было уверенным и спокойным, и когда Флик остановился прямо перед ним, мысли эльфа, судя по всему, странствовали где-то далеко. Затем его голова чуть шевельнулась, он почувствовал на себе чужой взгляд, и его темно-зеленые глаза повернулись к маленькой фигуре, стоящей перед ним.
Увидев его глаза, Флик замер, невыразимо изумленный. В них отражалась свирепая решимость, огромная сила духа и глубокая убежденность, довольно неожиданно напомнившие юноше Алланона. Их взгляд проник в его разум, безмолвным приказом подчинив его себе и требуя его внимания. Такого взгляда он не видел ни у одного другого мужчины, даже у Балинора, которого все они считали прирожденным лидером. Глаза эльфийского короля, как и глаза Алланона, пугали его. Быстро взглянув на тарелку с едой в своих руках, Флик помедлил, обдумывая, что ему теперь делать. Он механически нанизал на вилку кусок еще теплого мяса. Этот угол просторной палатки был плохо освещен, и завеса дыма скрывала его действия от врагов. За ним пристально наблюдал только упитанный повар, но он был уверен, что малейшая ошибка тут же привлечет к нему внимание всех троллей.
Он медленно поднимал голову, пока свет факелов не упал на его лицо, открыв его внимательно следящему за ним пленнику. Глаза их встретились; по равнодушному лицу эльфа скользнула тень удивления, и одна его бровь слегка приподнялась. Флик быстро поджал губы, напоминая ему о молчании, и снова опустил лицо к тарелке. Связанный, Эвентин не мог есть самостоятельно, поэтому юноша начал медленно кормить его с вилки, тщательно продумывая свой следующий шаг. Теперь пленный эльфийский король знал, что Флик не карлик, но юношу преследовало опасение, что стоит ему даже слабым шепотом сказать эльфу хоть слово, как его услышат. Внезапно он вспомнил, что прямо за этим тяжелым гобеленом, возможно, всего в нескольких футах от них, находится Носитель Черепа, обладающий необыкновенно развитым слухом‡ Но выбора не было; он должен как-то связаться с пленным, прежде чем будет вынужден уйти. Другого случая могло уже не представиться. Собравшись с остатками своей храбрости, юноша подался вперед на несколько лишних дюймов и поднял вилку, осторожно встав между Эвентином и троллями.
— Алланон.
Он произнес это слово еле слышным шепотом. Эвентин взял протянутый кусок мяса и ответил чуть заметным кивком, придав лицу выражение каменного равнодушия. Флик решил, что с него хватит. Настало время выбираться отсюда, пока не иссякло его безумное везение. Взяв наполовину опустевшую тарелку, он медленно повернулся и прошел через палатку обратно к ожидающему его повару, чье лицо выражало смесь раздражения и отвращения. Когда он проходил мимо матуренов, они еще ели, увлеченно переговариваясь вполголоса. Они даже не подняли глаз. Проходя мимо карлика, Флик протянул ему тарелку, пробормотав нечто нечленораздельное, а затем быстро выскользнул из палатки, миновав двух громадных часовых-троллей прежде, чем его ошеломленный спутник сдвинулся с места. С беззаботным видом он зашагал прочь от палатки, и только тогда из открытого полога появился карлик, выкрикивая недовольным тоном запутанные фразы, из которых юноша не разобрал ни слова. Обернувшись, Флик быстро помахал маленькой фигурке и исчез во тьме; на его широком лице расплывалась слабая удовлетворенная улыбка.
На заре армия Севера начала маршировать на юг, к Каллахорну. Флику до этого времени так и не удалось выбраться из вражеского лагеря; и теперь, в то время, как погруженный в мрачные и горькие мысли Алланон ожидал его у подножия Зубов Дракона, предмет его опасений был вынужден продлить свой маскарад еще на один день. Утренний ливень чуть было не вынудил юношу опрометью бежать прочь из лагеря, так как он был убежден, что потоки воды смоют краску, которой покрыл его лицо Алланон для придания ему желтоватого оттенка. Но при свете дня бегство было невозможно, так что он только плотнее закутался в охотничий плащ и постарался не попадаться никому на глаза. Вскоре он промок насквозь. Однако, к его изумлению и радости, оказалось, что краска, придающая его коже желтый оттенок, совершенно не смывается дождем. Правда, после ливня он несколько побледнел, но в суматохе сворачивающегося лагеря до него никому не было дела. Собственно, именно эта ужасная непогода спасла Флика от разоблачения. Если бы стоял сухой и теплый летний день, полный солнечного света и хорошего настроения, солдаты более внимательно глядели бы по сторонам. Если бы в небе сияло солнце, то никто не носил бы тяжелых охотничьих плащей и Флик, который не посмел бы снять свой плащ ни при каких обстоятельствах, привлек бы всеобщее внимание. А стоило ему снять плащ, как вся малоубедительная маскировка тут же рухнула бы. При ярком солнечном свете единственный мимолетный взгляд в его направлении открыл бы любому, что черты лица юноши даже отдаленно не напоминают карликовские. Но проливной дождь и холодный ветер спасли Флика от всего этого и позволили ему держаться поодаль от вражеских солдат, пока огромное войско размеренно маршировало по равнинам, направляясь к южному королевству Каллахорн.
Плохая погода продержалась до самого конца этого дня и, как выяснилось впоследствии, еще несколько дней. Мрачные грозовые тучи висели над землей громадными серо-черными массами, клубясь с яростной силой и застилая солнце. Шел бесконечный дождь, иногда превращаясь в сплошную стену воды, которую подхватывал неослабевающий западный ветер, иногда слабея до монотонной унылой измороси, порождающей бесплодные надежды на приближение конца бури. Воздух был холодным, моментами вызывая дрожь, а продрогшая до костей армия мерзла и грустила.
Весь утомительный и трудный марш этого дня Флик бродил между полками, поливаемый хлещущим дождем, но испытывая облегчение оттого, что не привлекает к себе ничьего внимания. Он взял за правило избегать долгое время шагать рядом с одной и той же группой, старался держаться поодаль, постоянно избегать ситуаций, в которых ему могло бы прийтись вступать с кем-либо в разговор. Северная армия вторжения была столь громадна, что ему было почти невозможно дважды случайно встретиться с одним солдатом, а кроме того, его маскировке способствовало и то, что командиры даже не пытались придать марширующей армии подобие порядка. Дисциплина здесь либо полностью отсутствовала, либо была развита в каждом солдате до такой степени, что офицерам даже не требовалось поддерживать порядок. В последнее Флику не верилось, и он заключил, что троллей и карликов удерживает от своевольных поступков только страх перед вездесущими Носителями Черепа и их таинственным Хозяином. Как бы то ни было, юноша пока оставался всего лишь одним из солдат армии Севера, терпеливо дожидаясь наступления ночи, когда ему наконец удастся выбраться из лагеря и бежать к Алланону.