Меч Тамерлана
Шрифт:
– Нет, спасибо… Нам надо в Кахиб.
– Надо? – мужчина вопросительно поднял бровь.
От необходимости изъясняться Катю освободил подошедший Данияр. Незнакомец ловко перевел разговор на другую тему:
– Нам минут двадцать ехать, хозяйка уже ждет нас.
«Откуда же она о нас знает?» – екнуло у Кати сердце. Она прекрасно знала, что за все это время мужчина никому не звонил. Да и связи здесь нет – Ильяс проверял, когда пытался позвать людей на помощь.
Словно поторапливая их, над головой прогрохотало. С уступа, на котором Ильяс недавно ловил связь, посыпались
– Надо спешить! – крикнул водитель и сел в машину.
Катя забралась на середину заднего сиденья, справа от нее устроился Данияр, слева – Ильяс. Катя не могла не заметить, что оба очень встревожены и напряжены. Поймав ее взгляд, Ильяс проговорил едва слышно:
– Это лучше, чем оказаться в грозу в ущелье. Поверьте мне.
Едва они тронулись, по лобовому стеклу ударили первые капли дождя, а за бортом машины потемнело еще сильнее.
– Вот так погодка, – пробормотал Ильяс, с сожалением и беспокойством проводив взглядом свою покалеченную машину.
Дождь усилился, по крыше барабанило так, будто сыпало градом или кто-то отплясывал чечетку. В сине-голубых вспышках молнии прорисовывались очертания гор – будто задремавших великанов – и придорожного кустарника. Шелестя шинами, внедорожник свернул с асфальта и направился выше по грунтовке – узкой однополосной дороге, на которой вряд ли могли разъехаться две машины. Слева – отвесная скала, справа – обрыв. Катя не видела его за пеленой дождя, скорее, чувствовала сердцем эту пустоту рядом.
Страх так близко подкрался к горлу, что перехватывало дыхание. Забыв о ссадинах и порезах на руках, она вцепилась в подголовник переднего кресла, раз за разом сглатывала едкую слюну – их машина поднималась все выше и выше, почти в нулевой видимости, пробираясь сквозь дождь, туман и плотно нависшую саваном темноту Угол наклона автомобиля становился все круче с каждым поворотом по горному серпантину, она то и дело вопросительно поглядывала на Ильяса, но тот сидел с каменным лицом и явно думал о чем-то своем.
Заметив ее отчаянные попытки удержаться на своем месте, Данияр перехватил ее руку, привлек к себе и поддерживал за локоть, чтобы девушку не мотало так сильно. Холодные отблески надвигающейся грозы очерчивали его профиль – строгий и четкий, высокие скулы и нос горбинкой. Простой и такой очевидный поступок Данияра заставил ее покраснеть. Но отстраниться она не смогла – Поводырь слишком крепко удерживал ее.
– Не бойся, красавица, – в зеркале заднего вида она встретилась с взглядом водителя. – Еще пара минут, и мы на месте.
– А это не опасно – по такой дороге ехать? – Катя понимала, что, наверное, ее вопрос выглядит нелепо и наивно. Поэтому не удивилась, когда мужчины на передних сиденьях снова рассмеялись. А пассажир к тому же усмехнулся:
– Не опаснее, чем все остальное.
Дорога выровнялась, и машина вскоре притормозила у зеленых ворот, прижавшись к каменной кладке низкого забора.
– Ну вот мы и добрались! – сообщил бородатый незнакомец.
Первым выскочил Ильяс. За ним под дождь отправился и бородач.
– Эй, быстрее! Ливень такой! – позвал он остальных и припустил вперед, прикрываясь рукой от дождя.
Стоило
Прихрамывая, Катя проскользнула следом за Ильясом по тропинке во двор, успев при этом вдохнуть холодный, пропитанный горькими травами воздух. Столкнувшись возле крыльца с бородачом, она внезапно почувствовала запах дыма и еще какой-то, едкий. Сера? С удивлением она вскинула взгляд.
– Заходи, красавица, – прошептал мужчина и усмехнулся уголками губ.
Ей показалось или в его черных глазах блеснул оранжево-красный огонь, словно отразилось яркое пламя?
Обдумывать увиденное не оставалось времени: Кате наступал на пятки торопившийся следом Данияр, а за ним – весь мокрый водитель внедорожника, поэтому, не обращая внимания на больную ногу, она почти вбежала по скользкому от льющейся воды крылечку в дом.
На закате, когда красное солнце окутало вершины теплым ковром, в низину спустилась старая женщина. Развалины селения, которое она хранила, еще парили в розовой дымке облаков. Но всё вокруг потихоньку поглощала ночь – синяя, как море, звездная, как глаза влюбленной красавицы.
Женщина осторожно вышла за пределы селения, опустилась у дороги, поджав под себя усталые ноги. Из-под фартука достала глиняный горшок с крышкой, поставила его перед собой. Посмотрев, как надвигается ночь, согласно кивнула ей, как верной заговорщице.
Дождавшись, когда последний розовый луч замрет на вершине самой высокой башни аула, открыла крышку горшка – внутри тлели угольки. Теплое сияние рассыпалось в ночи, коснулось тощих кустов, легло покрывалом на придорожные камни и утонуло в пыли.
– Та, что бродит здесь, приходи на мой огонек, – прошептала старуха и посмотрела на дорогу.
Та петляла вдоль обрыва: слева скалы, справа пропасть.
Когда-то по ней ловко ступали ножки юных горянок, жительниц аула, – они спускались в долину, к ручью, чтобы набрать воду. Старая женщина и сейчас слышала, казалось, их смех – он рассыпался по камням, подхваченный вечным эхо.
– Тихо вы, неумехи, – посмеялась старуха и продолжила вглядываться в темноту.
Она почти сразу заметила ее.
Стройный девичий силуэт, походка неуверенная, словно потерянная. Девушка брела по дороге, то и дело оступаясь и оскальзываясь. За ней тянулся мерный металлический звон. Заметив старуху, девушка замерла и спросила без стеснения:
– Кто ты?
– Имя мое Рохдулай. Это я тебя звала, девочка… – Она встала.
Юная незнакомка озадаченно склонила голову к плечу: