Меченосец
Шрифт:
На остров опустилась тишина, только дозорные бродили берегом, шурша песком, да еще мощное журчание Непра трогало слух, пока не убаюкало.
Непр нес свои воды на юго-восток, а там, где впадала Самарь, великая река поворачивала на юг. Приближались пороги.
– Мачту снять! – скомандовал Боевой Клык.
Экипаж дружно опустил на палубу рей, замотал его в парус, уложил мачту, а после поскидывал всю одежду.
– Котян! – крикнул голый князь. – Вот только разбей мне скедию!
Котян-кормщик разобрал только свое имя, но осклабился – пришел его черед блеснуть.
– Готовност! – заорал он и махнул рукой по течению, в сторону высокого острова, выступавшего из воды посередине реки.
Остров был покрыт кустарником и высокими соснами, а от северного мыса его углом расходились буруны, будто от штевня колоссального корабля.
– Готовност! – повторил кормщик и напрягся.
Олег привстал и сразу сел – стало нехорошо. Впереди, уже совсем близко, из воды выглядывали черные скалы – вершины треугольников стоячих бурунов.
А главное, «Сокол» уже не нуждался в гребцах – река сама несла скедию, наклоняя течение. Теснина берегов сопрягалась со стремниной, и милый плеск волн вытеснялся гулом бурлящей воды. Перекатываясь меж высоких скальных островков водопадами, Непр ревел и бешено пенился, свергаясь с высот.
– Первый порог миноват! – объявил Котян. – Это – Эссупи! Готовност!
Качаясь и валясь, скедия одолела второй порог – Хольмефосс.
– К берегу! – заорал Котян. – К берегу!
Команда шустро погребла куда сказано.
– Ходит ногами, – объяснил кормщик, – по воде! И тянут! Там третий порог – Гьялланде!
Олег перелез через борт в холодную воду. Ух, ты...
– Я вам что, морж? – шепотом жаловался Пончик.
– Т-терпи, тюлень... – прокряхтел Турберн, хватаясь за буксирный конец.
– Тебе-то хорошо, вон какое пузо наел. Как у моржа! Жирному не холодно!
Железнобокий не ответил. Он зачерпнул полную горсть воды и плеснул на лекаря.
– Уй-я!
– Весла в руки, – приказал князь, – и толкаем!
Варяги разобрали весла и пристроились пихать скедию – кто нос, кто корму, кто посередке.
Олег зашел в воду по пояс и уперся веслом в борт. Это было нетрудно, течение и само несло скедию, надо было только удерживать «Сокола» на курсе, чтобы кораблик не развернуло. И нужно было шагать, нащупывая босыми ногами дно, расшибая пальцы о камни, и удерживать тело от падения – Непр ощутимо толкал в спину. И еще одна нужда была в запасе – поглядывать на берег. Степь лежала вокруг. Дикое Поле. В любой момент из неприметной балки могли с визгом выметнуться печенеги, подло напасть, осыпать стрелами и скрыться, а тебе только и останется, что метаться по берегу в бессильной ярости. И хоронить потом павших.
– Выходит! – скомандовал Котян. – Сейчас четвертый – Айфор!
Айфор, или, как его звали славины, Ненасытец, был самым коварным. Но варяги настолько озябли и вымотались, что их уже ничто не могло взволновать, – хоть все водяные на них ополчись, они только отмахнутся от нечисти. Не до вас-де...
– Катки достат! – велел печенег-мореход.
Дрожа, растирая закоченевшее тело руками, члены экипажа перекидали на берег припасенные дубовые катки. Айфор обходят посуху, а плавсредство тащат волоком. Самое трудное – это выволочь скедию на берег, дальше будет полегче.
– Каток подставляй!
– Разом – взяли! Еще – взяли!
– Пошла! Наехала!
– Тяни!
– Толкай!
– Удерживай! Удерживай!
Сила и воля команды сработала – скедия, гудя днищем и струя воду на песок, выкатилась на берег. А теперь экипажу надо было сделать ровно шесть тысяч шагов, удерживая борта скедии. Вовремя подбирать катки за кормой и подставлять их с носа. И толкать. И тянуть. Удерживать. Подбирать. Подставлять.
Позади к берегу подходил «Стратим», русы, толкавшие кораблик, крякали, растирали розовые от холода ноги и готовились к ударному труду на волоке. Среди рослых варягов выделялся гигант Кирилл. Его тело было здорово помечено рубцами. Углядев Олега, ромей осклабил беззубую пасть. Сухов помахал ему в ответ. Учитель как-никак – чуть ли не год Кирилл обучал Полутролля языку ромеев.
– Шибче ходим! – весело заревел Клык. – Шибче!
– Вода холодная! – пожаловался кто-то.
– Щас ты у меня разогреешься, потом умоешься! А ну, взялись!
Олег навалился на скользкую корму «Сокола». Уперлись всею ватагой, напряглись, оттолкнулись... Пошла, родимая!
Впереди медленно двигалась скедия «Пардус», облепленная с бортов экипажем. А справа от Олега ревел Айфор. Вода на его двенадцати грядах металась от берега к берегу, разбиваясь о скалы, острые как меч. В воздухе висела водяная пыль, среди камней кружили водовороты.
...Когда гудящие ноги Сухова домерили последнюю тысячу шагов, и скедия снова закачалась на воде, сил в теле не осталось совершенно – легкие разрывались и свистели, как дырявые мехи, руки дрожали, а сердце занавешивало глаза кровью.
Шестой порог Варуфорс образовывал большую заводь, но расслабиться не дал. Слабина в этих местах означала щепки от корабля, а от экипажа – кровь и кости.
Седьмой порог, Леанти, прошли по глубине, сторожко следуя всем изгибам берега, и лишь дважды лодья чиркнула бортом по скрытым скалам. Оба раза Котян болезненно морщился, словно это по нему саданули скалистым выступом.
Последний порог, что пенился выше Крарийской переправы, носил название Струкун, то есть «порожек», и был как перемена после очень долгого и тяжелого урока.
– Проходит! – счастливо улыбнулся кормщик.
Олег глубоко вдохнул и выдохнул. С обоих берегов расходилась вдаль степь, порою открываясь сырыми балками, иной раз дыбясь скалами. А дно было мелким. Брод. Перевоз Крария.
– Можете одеваться, – милостиво сказал Клык.
– Премного благодарны! – низко склонился Турберн.
И получил звонкого шлепка по худой заднице.