Мечи Ямато
Шрифт:
Вскоре на столе у Артема появилось деревянное блюдо с рыбным салатом. Потом — суп и лепешки. Ко времени появления на столе плошки с суси Артем уже управился с пятью глотками сакэ и, честно говоря, захотел еще. Не потому что пленился качеством продукта. А просто... ну, бывают такие моменты, когда хорошо пьется.
Сейчас был именно такой момент. С каждым глотком отпускало напряжение, которого накопилось как в добром конденсаторе. По телу разливалось приятное тепло, и, как лед в жару, таяло ощущение враждебности окружающего мира, которое не оставляло Артема с самого первого дня его пребывания на японской земле и лишь ненадолго, совсем ненадолго,
В голове пискнул предостерегающий сигнал: так ведь можно потерять над собой контроль, что-то не то сболтнуть, чем-то выдать себя... Да, например, просто снять шляпу-амигаса и показать свое истинное лицо. «Ничего, — Артем тут же себя успокоил, — напиваться в сосиску никто не собирается. Чего-чего, а вовремя останавливаться я всегда умел».
— Мой сосуд опустел. — Артем протянул девушке «вазу». — Я бы ничего не имел против получить еще один такой же... А лучше сразу два сосуда.
Видимо, он сказал и сделал что-то не то. Что не принято в здешнем взыскательном обществе. Потому что девушка — она сидела на коленях возле столика, одной рукой раздвигала плошки и прочую посуду, освобождая место, чтобы поставить на стол блюдо с тофу [9] , — настолько изумилась, что чуть не выронила это самое блюдо.
9
Тофу — сыр, который готовится в основном из соевого белка и по внешнему виду напоминает творог.
— Принести тебе сразу еще два сакэ, господин? — переспросила она, правда, взгляд на Артема так и не подняв.
— Да. Сразу два.
Артем перехватил завистливый взгляд от соседнего столика. Понятно. Братья-циркачи, которым недавно эта же девушка принесла одну на двоих плошку риса и лепешку (даже издали было видно, что черствую), сравнивали свой стол с соседским и ничего, кроме зависти, естественно, испытывать не могли.
И тут, видимо, подействовало уже основательно впитавшееся в кровь сакэ.
Артема вдруг посетил приступ отчаянной жалости к собратьям по ремеслу, к таким же цирковым, как и он сам. Это что же получается — он будет жрать и пить от пуза, а они в это время будут грызть черствую лепешку, которая не вернет им потраченные силы и не придаст новые! Да кто же он после этого!
— Вот еще что... — Артем едва-едва, невесомо прикоснулся к краю широкого рукава кимоно этой славной девушки. — Принеси еще сакэ этим двум славным людям за соседним столиком. Скажешь им, что я видел сегодня их выступление, мне понравилось, и я хочу сделать им подарок. И вот еще...
«Да плевать, — подумал Артем. — Удивлять, так на полную. Делать жест, так широкий». (Ох, видимо, взбурленная алкоголем кровь уже основательно добралась до коры головного мозга.)
— ... Скажи хозяину этого славного чайного домика, чтобы накрыл им такой же стол, как и мне. За мой счет.
И вот тут-то девушка все же выронила блюдо, чуть не просыпав тофу на циновки. Девушка зашла еще дальше, совсем далеко — она осмелилась поднять глаза на господина в шляпе-амигаса. Она открывала-закрывала рот, не зная, что сказать.
«Ничего, — подумал Артем. — У меня на все их удивления есть хорошая отмазка: я послушник, долгое время жил по монастырским законам, вдали от людей, многое забыл, от многого отвык. Мне все простительно... А вообще, лучшее средство для выведения из ступора — это деньги». Он достал еще одну серебряную монету и положил на циновку рядом с коленом девушки.
— Передай это хозяину вместе со всеми моими пожеланиями...
Пожелания, разумеется, были исполнены. Деньги — великая сила даже в древнейшей древности.
Как же вытянулись лица японских цирковых, когда им стали приносить блюдо за блюдом! А потом принесли еще и сакэ. Сакэ им принес сам хозяин, он прошептал что-то, низко наклонившись над их столом, затем показал рукой в сторону Артема.
С выражениями благодарности к Артему поспешил коренастый. Он склонился в почтительном поклоне.
— Мы благодарны тебе, незнакомый господин. Мы рады, что наше выступление так понравилось тебе...
— Не стоит, — махнул рукой Артем, к тому времени прикончивший уже второй сосуд с сакэ. — К тому же мне не все у вас понравилось. Вот почему, ты мне скажи, вы не делаете прыжок назад с переворотом в воздухе? Не умеете или страшно?
Уже на этой, второй «колбочке» Артем понял, в чем коварство спиртного напитка из четырех букв, — в том, что пьянеешь незаметно. Вроде ничего особенно опасного с тобой не происходит — пьешь и пьешь, не чувствуя подвоха, а потом вдруг хмелеешь внезапно, разом, одномоментно. Накрывает хмельной волной, как цунами.
— Ты знаком с нашим ремеслом? — удивился коренастый.
— Знаком, знаком. Когда-то, до того как стать послушником, я тоже... по... ик... побыл странствующим акробатом. И еще дам совет. Вам лучше не отдельными номерами работать, а изобразить какую-нибудь историю. Для бродячей труппы так намного удобнее. Поясню. Выберите какую-нибудь историю. Э-э, ну, не знаю... Допустим, какую-нибудь легенду о героических подвигах в эпоху войны... как их там... Тайра и Минамото... И представляйте ее, сопровождая трюками. Театр и акробатика в одном сосуде. Понимаешь, о чем я? Вижу, что не понимаешь... Вот что. Давайте берите и несите на мой стол все подчистую с вашего стола. Нам, цирковым, есть о чем потолковать друг с другом.
— Позвать хозяина? — ошарашенно спросил японский цирковой.
— Зачем нам хозяин! Сами, что ли, не справимся...
Справились. Вскоре стол Артема оказался забит яствами так, что некуда было приткнуть пустую «колбу» из-под сакэ. Сакэ же полилось рекой. Как выяснилось, выпить японские цирковые были совсем не дураки. Особенно за чужой счет. Милая девушка с кроличьими зубками только и успевала подносить сосуды с подогретым напитком.
Их звали Сюнгаку и Рэцуко. Сюнгаку — коренастый. Рэцуко — долговязый. «Славные ребята», — такими они сейчас казались Артему.
«Что-то я разошелся. Надо сбавлять обороты, так можно сболтнуть лишнее или шляпу ненароком скинуть — и кирдык», — взывала к благоразумию та часть Артема, которая еще не попала под действие сакэ, меньшая часть. «Все равно я никуда отсюда не уйду», — заговаривала разум другая, большая часть, уже с сакэ познакомившаяся и желавшая добавки.
А разговор лился плавно, как сакэ. Цирковым нетрудно друг друга понять, пусть их и разделяют века и цивилизации. Артем рассказал парочку историй из жизни монастыря (все-таки надо было поддержать легенду о послушнике), но все больше беседа крутилась вокруг профессиональных тем. А после того как Артем присоветовал им несколько простейших трюков, с которыми те были незнакомы, они тут же стали зазывать «господина Ямамото» (Артем опять воспользовался этим именем) в свою труппу. И очень огорчились, когда Артем сказал, что он дал обет больше никогда не выступать перед публикой.