Мечник
Шрифт:
– Бросьте, профессор, – толстяк взмахнул рукой, – мы с вами разные люди, вы учёный, а я военный. Я ничего не понимаю в ваших отчётах, а термины вроде вирионный инфекционный фактор, мегадальтон, типоспецифический антиген или трансактиватор сводят меня с ума. Вы пользуетесь этим и попросту морочите мне голову. Ваша задача была проста: по наработкам советских учёных создать боевое животное с зачатками разума, а вы пытаетесь шагнуть дальше и сделать из этих собак полноценных разумных существ. Вы уверены, что достигли положительного результата?
– Да, Майлс, я уверен, и анализы ДНК, взятые у этих особей, не
– Боги не стали бы сидеть под земной толщей вот уже десять лет, – ухмыльнулся толстяк. – И для того, чтобы выйти на поверхность как хозяева нового мира, нам надо подчинить себе этих мутантов и заставить их работать только на себя.
– Всё будет, но для этого нужно терпение.
– К чёрту терпение! К чёрту ласку, когда этих тварей можно просто выдрессировать! Смотрите, как надо. – Майлс хватает какую-то длинную палку, которая стоит в углу, и тычет в мать.
Электрический удар! Самка сжимается в комок и жалобно скулит, а мучитель наносит удар по щенку. Боль! Резкая и мгновенная боль! На миг разум покидает тело и снова возвращается в него.
– Остановитесь! – Худой выхватывает палку из рук мучителя и ставит её обратно в угол. – С этими так нельзя, это не боевые образцы и не экспериментальные. Их надо беречь.
– Ничего. – Майлс усмехается. – Этот метод подчинения опробован многократно, так что и здесь он себя оправдает.
– Дайте мне ещё месяц, – попросил худой.
Толстяк прошёлся из угла в угол и сказал:
– Хорошо, Сенчин, но этот месяц будет только один, а потом эти особи будут переданы в общую группу и начнут воспитываться как полноценные боевые животные. Там за ними и продолжится наблюдение. Если они стандарт, то будут участвовать в вылазках на поверхность. А если пёсики поведут себя странно, то будут уничтожены или использованы как производители. Впрочем, наши болевые ошейники полностью исключают неповиновение.
– Нельзя быть таким жестоким, господин Майлс. Это живые существа, и память у них хорошая. Не дай бог, одна собака вырвется из клетки, и всё – это убитые люди и потеря ценных сотрудников.
– Извечный спор, кто прав, кто виноват. Однако сейчас разговор не об этом. Чем данный выводок должен отличаться от остальных собак?
– Эти щенки и их мать имеют разум. Они всё понимают, в том числе и нашу речь. Они хорошие интуиты и очень сообразительны. Большой срок жизни, почти как у человека. Повышенная регенерация организма, и, кроме того, если мои расчёты верны, они могут общаться телепатически и отдавать приказы другим особям своего вида. Это – будущие вожаки той стаи боевых животных, которые выращены у нас за минувшие десять лет. Это – короли и правители нового народа.
– В какой раз уже задам вам один и тот же вопрос. Чем вы можете доказать свои слова?
– Пока ничем, но через месяц, когда…
– Ладно, – прервал его толстяк, – поговорим через тридцать дней, и это всё, что я могу для вас сделать. Кормить этих тварей становится всё сложней, продукты на исходе, оборудование барахлит, топливо почти закончилось, и вскоре нам придётся подниматься наверх.
– Я понимаю.
– Мне плевать, понимаете вы или нет. Мне нужен результат, да и с объекта «Закат»
Двуногие ушли, но человек со стёклами на глазах вскоре вернулся. Он стал устанавливать возле клетки какие-то приборы, что-то бурча себе под нос, проклинал тупоголовых солдафонов, чуму и то, что когда-то он подписался на эту работу. Что человек делал, щенок не понимал, а я, по обрывкам видений, смог сообразить, что профессор вёл наблюдение за собачьим семейством и пытался вступить в контакт с матерью выводка, которая не хотела ему довериться. Самка постоянно посылала своему потомству картинки о том, как именно этот двуногий колол её длинными иглами, прижигал кислотами и пичкал противными на вкус смесями.
Шло время, и однажды выстрелом из пистолета сонной иглой профессор усыпил самку. После чего он приоткрыл клетку и в миску положил мясо. Что это, подросший щенок понял сразу, он-я кинулся к кровяному куску крысятины и с жадностью набросился на него. Остальные щенки не успели за ним, и всё, что было в миске, досталось одному.
Двуногий, снимающий всё это на видеокамеру, был удовлетворён и после этого всё своё внимание сосредоточил только на одном щенке. Он-я не понимал, почему его выделяют среди всего помёта, и по-прежнему встречал появление профессора настороженно. Однако труды двуногого начинали сказываться, и он-я стал чувствовать расположение к человеку. Мать поняла это и устроила ему серьёзную трепку. Это было её ошибкой, так как на следующий день суку снова усыпили сонными иглами, а щенка забрали от неё и переселили в соседнее помещение. Здесь он был один, но связи с роднёй не терял и посредством телепатических посылов, как это называл двуногий, он-я, как и прежде, мог общаться с близкими.
Месяц, отведённый профессору на работу, почти истёк, и он трудился не жалея себя. Так пролетали часы, дни и недели. Сенчин был готов окончить свой труд по описанию нового разумного вида, часто улыбался, приносил псу вкусную еду, разговаривал с ним, и так продолжалось до тех пор, пока однажды где-то под потолком не завыла сирена.
В комнату вбежал растрёпанный человек в обгоревшей одежде и прокричал:
– Пожар! Срочная эвакуация на поверхность!
– Но как же… – Профессор был растерян и посмотрел на пса.
– Спасайтесь, Сенчин! Не время думать о животных. Торопитесь! – Человек в обгоревшей одежде торопливо покинул комнату.
Двуногий заметался, стал скидывать в сумку вещи, бумаги, диски, а потом как-то резко сел у стены, обхватил голову руками и произнёс:
– Пропади всё пропадом!
В таком положении он просидел несколько минут. Сквозь приоткрытую щель в помещение стал проникать едкий чёрный дым, и от него профессор очнулся. Задыхаясь, он встал, с трудом подошёл к клетке, взглянул на щенка, который в последнее время сильно подрос и нарастил мышечную массу, посмотрел ему прямо в глаза и ударил по привинченной к стене синей кнопке, которая открывала клетку. Он-я осторожно вышел, обнюхал руку человека, запомнил его запах, облизал ладонь и выбежал в коридор. Рядом была комната с близкими, но она была закрыта стальной дверью, кнопок не было, и ему открыть её было невозможно.