Мечник
Шрифт:
– Что делает орк в этой дыре, так далеко от Золотого леса? – поинтересовался я.
– Для тебя, мелюзга, не орк, а господин орк! – выкрикнул серокожий и зашелся в приступе кашля.
Хотел было я съязвить этому «господину», рассказав, сколько таких, как он, положил за один только бой в Золотом лесу, да Виста вовремя остановила меня, дернув за рукав. И была совершенно права. Не время и не место для выяснения отношений с товарищами по несчастью, обитающими в соседних камерах.
– Да ладно тебе, Уткул, – рассмеялся гном, – ребята молодые и непростые, наверное, из благородных.
– На самом деле это очень плохо, Дрок, потому что, раз уж их, таких непростых, приволокли в этот подвал, значит, они злоумышляли против герцога. А раз так, то местные умельцы превратят их в бесформенные мешки с костями.
– Спасибо, вы нас очень обнадежили, – печально вздохнула Виста, и я почувствовал, как ее передернуло от нарисованных перспектив. – А острых предметов, случайно, ни у кого не завалялось?
– Сударыня, тюремщики, вне всякого сомнения, редкие негодяи, но отнюдь не дураки, – на этот раз голос гнома был полон сарказма, – отняли все, что представляет для них хоть какую-то опасность.
В это время с лестницы донесся звук шагов.
– Боюсь, что это за кем-то из вас, молодые люди, – по голосу Дрока было сложно понять, сочувствует он нам или тихо радуется в предвкушении хоть какого-то развлечения, способного скрасить унылые будни заключенных.
25
Зазвенели перебираемые рукой тюремщика ключи, вслед за чем скрежетнул замок и препротивно скрипнула отворяемая дверь в подземелье. Трепещущее пламя факела, который один из пришедших нес в руке, высветило две фигуры в стальных шлемах, по форме сильно напоминающих испанские морионы, и стальных же нагрудниках. У каждого из стражей на боку висел меч в простых ножнах, а кроме того, шедший впереди еще держал на плече древко алебарды.
Алебардист прислонил свое оружие к стене у нашей каморки и снова принялся греметь ключами, подбирая нужный.
– Эй ты! – мечник безапелляционно ткнул пальцем в меня, как только его товарищ распахнул дверь камеры. – Идешь с нами!
Это хорошо, что меня забирают первого, иначе бы я извелся от переживаний за свою девушку. А так почему-то теплилась надежда, что до нее очередь сегодня может и не дойти. Интересно, наших друзей сразу повели на допрос или их определили в камеры где-то в другом месте?
Алебардист остался у входа в темницу, наверх меня повел всего один сопровождающий, но он благоразумно держался за спиной, лишь время от времени подпихивая рукой в нужном направлении. Я чувствовал его меч, но только урывками, когда удавалось сблизиться. Жалко, другого шанса остаться один на один с тюремщиками может и не представиться.
Поднявшись на второй этаж в этом крыле дворца, мы свернули в длинный коридор, где стражник грубо впихнул меня не то в пятую, не то в шестую по ходу движения дверь.
Я оказался в комнате для допросов с пристрастием. За столом прямо напротив дверей, сдвинув в сторону письменные принадлежности, с видимым удовольствием поглощал пищу Мирро Швай. Чуть в стороне, у растопленного камина, мыл руки в большом деревянном ведре рыжебородый верзила в кожаном
– Вот и еще один злодей, – ухмыльнулся тер Швай, аккуратно нарезая ножом кусок жареного мяса, – ну что, признаваться будем?
Вопрос поставил меня в тупик. Во-первых, хотелось бы конкретики, чтобы понимать вообще, в чем нас обвиняют. А во-вторых, «еще один злодей» означало, что кто-то из наших уже здесь был. Сопоставив же эту информацию с отмыванием рук от крови рыжим верзилой, я внутренне содрогнулся. И почему я не настоял на выборе безопасного маршрута?
– Так в чем признаваться-то? – решил я поиграть в непонятливость в надежде вытянуть из тюремщиков больше информации.
Но надеждам моим было не суждено сбыться. Мирро Швай только горестно вздохнул, как бы сожалея о моей глупости, и еще больше сосредоточился на еде.
В тот же миг размашистая оплеуха от сопровождающего стражника бросила меня вперед, прямо под удар едва успевшему отряхнуть руки от воды рыжебородому. Тот взялся за дело споро: два быстрых удара опрокинули меня на пол, вмиг наполнив голову гулом набата. Во рту стало солоно от вкуса крови, я попытался подняться, но получил в дополнение еще целую серию ударов ногами. Причем теперь уже стражник и заплечных дел мастер работали сообща.
Потом кто-то из них ухватил меня под мышки и приподнял, подставляя под кулак товарища. Сознание на некоторое время покинуло меня, но быстро вернулось. По крайней мере, как мое тело с безвольно подгибающимися ногами привязывали к столбу, я уже чувствовал.
Дальше оба мучителя принялись планомерно избивать меня, в основном целясь в голову и в живот. Силы пока еще были, и я, по мере возможностей, пытался уводить от прямого удара лицо, напрягать мышцы пресса и встречать удары в корпус на выдохе. Несмотря на гудящую голову и разбитое лицо, сначала получалось неплохо. В какой-то момент я даже ощутил в себе какое-то лихое злорадство оттого, что двое бугаев никак не могут справиться со мной беспомощным. Но весьма вовремя еще способный соображать мозг родил простую мысль о бесперспективности такой тактики.
В самом деле, чего я этим добьюсь? Да только озлобления противной стороны, неистребимого желания сломить меня во что бы то ни стало. Значит, бить будут дольше и сильнее, постепенно подключая к работе арсенал разложенных на верстаке у рыжебородого экзекутора пыточных инструментов. Меня превратят в бесформенный мешок с переломанными костями, как выразился гном Дрок. Хочется надеяться, что и в этом случае я не сломаюсь, но это большой вопрос. Да и ради чего терпеть измывательства? Мы ведь толком даже не понимаем, за что нас схватили! Можно предположить, что в Унгале стало известно о нашей роли в срыве похищения сына герцога Кальста, но понятно же, что это вышло случайно и ни о каком осознанном противодействии планам герцога Ребо и речи идти не может. Впрочем, местного владетеля вряд ли заинтересуют события, приведшие нас в трактир «Лиса», ему достаточно факта вмешательства в его игру с соседом.