Мечников
Шрифт:
А рано утром увидел то, что так жаждал увидеть! Острую занозу обволок сгусток окрашенных кармином красных клеток! Они даже слились в одну гигантскую клетку с множеством ядер — таково было их «стремление» поплотнее охватить занозу…
Классическая простота этого опыта (не обойденного ни одним из биографов Мечникова) поражает прежде всего неклассичностью идей, которые привели к нему ученого, и неклассичностью выводов, которые он из него сделал.
Ведь атавизм Мечников трактовал как некую биологическую ненужность, как груз, который организму приходится нести в расплату за высокое положение на эволюционной лестнице. На этой идее держалось все учение Ильи Ильича о дисгармониях человеческой
И вот теперь ему приходит в голову мысль о перемене функции. Его вдруг осеняет, что блуждающие клетки, утратив свое значение кормильцев организма, взяли на себя другую, и не менее важную роль: защитников от всякого рода внешних врагов — будь то заноза, болезнетворные микробы или даже вполне безобидные зернышки кармина.
То была чисто интуитивная догадка, озарение, поистине звездный час, каковой даже гению выпадает один-два раза в жизни. И если опыт с занозой его догадку как будто бы подтвердил, то «целый ряд заключений», который, по уверению Мечникова, «сам собой вытек» из этого опыта, на самом деле был тоже цепочкой интуитивных догадок.
Стоит занозить палец, и вокруг занозы собираются белые кровяные тельца — особые клетки, называемые лейкоцитами; начинается воспаление. Медики считали, что воспалительный процесс поражает стенки кровеносных сосудов — поэтому белые шарики и выходят из них. Медики даже были уверены, что микробы, проникая внутрь лейкоцитов, находят благоприятную среду и разносятся ими по всему организму.
Иными словами, считалось твердо установленным, что лейкоциты пассивны и лишь способствуют развитию патологического процесса. Мечников же наделял их активной и притом защитительной функцией. То есть он переворачивал все представления с головы на ноги.
Или с ног на голову?
В этом состояло теперь существо вопроса.
Он бросился к профессору Клейнербергу, с которым успел подружиться. Крупный зоолог, специалист, как и он сам, в области беспозвоночных, Клейнерберг имел, кроме того, медицинское образование.
Выслушав коллегу, он пришел в сильное возбуждение.
— Das ist wahrer Huppokratische Gedanke! [30] — воскликнул он.
А весной в Мессине, направляясь в Египет, остановился Рудольф Вирхов — признанный патриарх медиков всего мира. Не было болезни, в изучение которой немецкий ученый не внес бы значительный вклад. Еще в 40-е годы, когда в науке едва утвердилась мысль о том, что основным «кирпичиком» всякого живого организма является клетка, Вирхов выдвинул теорию, согласно которой именно в клетке следует искать причину любого патологического процесса. Тем самым он вооружил медицину микроскопом, поставил ее на почву строгих экспериментальных фактов. Вирхов избегал односторонности и предвзятости, и это качество, помноженное на авторитет, делало его суждения особенно весомыми.
30
Это чисто Гиппократова мысль! (нем.).
Правда, вирховская теория не избегла участи всех универсальных теорий, являвшихся слишком рано. С развитием бактериологии стало ясно, что, первопричина, по крайней мере, части болезней не в клетках самого организма, а во вторгающихся извне микробах. Но Мечникову казалось, что клеточное пищеварение, борьба клеток (именно клеток!) с болезнетворным началом примиряет вирховскую теорию с данными бактериологии. Появившийся в Мессине Вирхов был для него сущей находкой.
«Патриарх» оказался здоровым живым стариком. Когда Мечников изложил ему свою идею, в его быстрых маленьких глазках вспыхнул неподдельный интерес.
«Отзыв его был крайне благоприятным», — с удовольствием вспоминал впоследствии Мечников. Однако его слова не следует истолковывать таким образом, будто Вирхов безоговорочно принял его теорию.
Клетки — пожиратели микробов? Воспаление — защитная реакция организма? Быть может, быть может… Однако не слишком ли спешит уважаемый коллега с выводами? Пока что он наблюдал борьбу клеток с кармином и занозой и всего лишь у морских звезд… Ах да, еще у других низших животных. Но только низших… Надо быть осторожнее. Нужны опыты. Много опытов. Пока пусть коллега пришлет статью в его журнал — он охотно ее напечатает.
С наступлением летнего зноя Мечниковы с юными Белокопытовыми отправились на родину…
Ехали не спеша. В Риве, маленьком, раскинувшемся среди виноградников и маслиновых рощ городке на берегу Гардского озера, остановились на две недели. Пока Ольга Николаевна водила детей купаться или обследовать окрестности, Илья Ильич писал статью — первую статью о воспалении у беспозвоночных.
Вторую остановку они сделали в Вене. Мечников нанес визит своему старому приятелю Клаусу — тому самому, что некогда настропалил его «разоблачить» Лейкарта. В его лаборатории работали два молодых зоолога Гроббен и Гайдер. Илья Ильич выложил всем троим свои новые идеи и попросил подсказать, каким термином, используя древнегреческий, обозначить «пожирающие клетки» (сам он в древнегреческом был нетверд).
Так родились фагоциты.
Так родился фагоцитоз.
…Несмотря на все свое увлечение, Мечников вряд ли мог тогда представить, сколь славная и непростая жизнь предстоит этим созданным им понятиям…
Август 1883 года выдался в Одессе чудесный. «Светлые солнечные дни ни разу не омрачались туманом и ненастьем», — свидетельствовал очевидец. Это были прекрасные дни: в Одессе проходил очередной (уже седьмой) съезд российских естествоиспытателей и врачей.
Несмотря на каникулярное время, съезд собрал многих виднейших ученых; на нем были даже зарубежные гости: адъюнкт из Праги и профессор из Лондона. Из Харькова приехал профессор химии Николай Николаевич Бекетов, бывший профессором еще в те годы, когда Мечников в том же университете сидел на студенческой скамье. Из Петербурга прибыл его брат Андрей Николаевич Бекетов, некогда обласкавший Илью Ильича, а потом рассорившийся с ним (теперь, по-видимому, их отношения восстановились). Были академик В. Ф. Овсянников, столь много помогший Мечникову при его первых шагах в науке, академик А. М. Бутлеров, профессор ботаники И. П. Бородин, Н. В. Склифосовский. И конечно, одесситы: А. О. Ковалевский, А. А. Вериго, Н. А. Умов, В. В. Заленский (Владимир Владимирович Заленский, сделавший в последние годы ряд выдающихся открытий, занял место Мечникова в Новороссийском университете).
И вот столь высокий синклит единодушно избирает Илью Ильича председателем съезда.
Почему такая честь?
«На съезде уже было известно, — объяснял Я. Ю. Бардах, — что И[лья] И[льич] стал тяготеть к медицине, что он стал работать над сущностью основного патологического процесса, над сущностью воспаления, — и вот мы, врачебная часть съезда (Бардах после окончания естественного отделения Новороссийского университета успел окончить в Петербурге Медико-хирургическую академию и стать врачом. — С. Р.), указывали, что выбором И[льи] Ильича] мы как бы знаменуем союз и тесное сотрудничество между биологией и нарождающейся новой медициной».