Мечта на поражение
Шрифт:
И вдруг исчез.
Тишина.
Вертолеты пропали, будто растворились в облачном, дождливом небе.
Гупи посмотрел вверх и довольно хмыкнул.
– Я сразу понял, что ты прав, – сказал Вервольф. – Знаешь, почему?
– Потому что вертолеты обычно сюда не залетают.
– Не только. Под ними трава к земле не прижималась и кусты не шевелились.
– Серьезно? Я и не заметил.
– Гупи! – заорал, нагнав сталкера, Рикошет.
– Чего? – не оглядываясь, спросил тот.
– Отрядом командую я!
– Ну, так командуй, – Гупи неожиданно остановился и обернулся. – Командуй, Рикошет… Только имей
– Что случилось с вертолетами?
– Понятия не имею. Может быть, временная аномалия – мы видели то, что было когда-то давно или только еще случится в будущем. Может быть, фата-моргана, как в пустыне, – вертолеты пролетели по периметру Зоны, а мы их здесь увидели. Может быть, что-то совсем другое. Я не знаю, Рикошет, – Гупи широко раскинул руки в стороны. – Не знаю, что, как и почему происходит в этой проклятой Зоне. Но я знаю правила, нарушать которые нельзя. Нарушить – значит умереть. Или еще чего похуже. Если бы ты вернулся в лес по своим следам, то сейчас бы мы с тобой не разговаривали. Понимаешь?
– Нет, – мрачно покачал головой Рикошет.
– Вот и я тоже, – улыбнулся неожиданно Гупи, да так, что всем показалось, будто верхняя часть головы его сейчас отвалится назад. – Ничего не понимаю. В этом мы с тобой, дружище, схожи.
Наклонив голову, Рикошет искоса глянул на Гупи и тоже улыбнулся.
– Ты знаешь, Гупи, я почти уверен, что с тобой мы до Монолита дойдем.
– Вот чего бы мне хотелось меньше всего, – недовольно скривился Гупи.
Территорию фермы экранировали бетонный забор и стены. Вокруг было разбросано несколько аномалий – небольшая «Жарка», пара «Разрядников», россыпь гравиконцентратов. С десяток точек на ПДА указывали места, где могли находиться неопознанные аномалии. Хотя, с точно такой же степенью вероятности, там могло и ничего не быть. Ну, то есть что-то, на что реагировал датчик, там непременно имелось, но на человека это никак не воздействовало. Хотя, может быть, и воздействовало, только воздействие это было не явным, а опосредованным и проявлялось не сразу, а спустя какое-то время. Многим доводилось слышать истории о сталкерах, вернувшихся из Зоны живыми и здоровыми, веселыми и с полными контейнерами бирюлек, а спустя какое-то время ни с того ни с сего вдруг отправляющихся на тот свет, причем весьма непростым маршрутом.
Справа к территории фермы прилегал небольшой пруд, заросший бурой травой и мутировавшим камышом. Нехорошее место. Случись что, и бежать будет некуда. Справа проход был свободен. Или, по крайней мере, казался таким.
Приблизившись к забору, странники увидели, что бетонные плиты покрыты частой сеткой неглубоких трещин, из которых выползали тонкие, извивающиеся, полупрозрачные нити. Когда люди проходили мимо, стекловидные нити вытягивались в их сторону, принимая почти горизонтальное положение. При этом из щелей начинала сочиться похожая на ртуть серебристая жидкость.
Гупи эта растительность сразу не понравилась. Но еще больше не нравилось ему то, что вокруг царила странная, пугающая тишина. Ветер не шелестел травой. Стихло даже привычное воронье карканье. Быть может, в природе просто наступило временное затишье. Но, спрашивается, почему именно сейчас?
– Черт!
Шедший первым Муха внезапно остановился, как будто обо
– Что там еще? – выкрикнул недовольно Рикошет.
– Скелет!
– Боже ж ты мой! – с притворным ужасом закатил глаза Рикошет. – Можно подумать, никто из нас никогда скелетов не видел!
– Он… – Муха запнулся. – Странный…
– В каком смысле?
– Лежит необычно… Для мертвеца.
Гупи подошел к Мухе.
Следом за ним подтянулся и Рикошет.
Положение скелета и в самом деле было необычным. Скалясь беззубыми деснами и глядя в небо пустым глазницами, скелет лежал, вытянув ноги и забросив руки за голову. Как будто указывал на что-то. На костях скелета местами сохранились обрывки полуистлевшей одежды. Поворошив лохмотья стволом автомата, Рикошет вытянул бандану клана «Долг».
– Сталкер, – сказал «монолитчик».
– А ты кого надеялся здесь увидеть? – лицо Вервольфа скривилось в саркастической усмешке. – Епископа?
Гупи внимательно посмотрел в ту сторону, куда указывали костлявые руки мертвеца. И ничего не увидел. Только горизонт. Голый горизонт, изогнутый дугой. Вот только линия этого горизонта изгибалась не вниз, а кверху, будто чаша, в которую налито небо.
– Идем назад, – тихо произнес Гупи и медленно попятился.
– Ты же говорил, что возвращаться нельзя, – насмешливо глянул на него Рикошет.
– Говорил, – не стал отпираться Гупи. – А теперь говорю, идем назад.
Сталкер развернулся и быстро зашагал в обратную сторону, вдоль забора с тянущимися от него прозрачными нитями.
– Чего это он? – непонимающе посмотрел на спутников Рикошет.
Вервольф молча пожал плечами, положил дробовик на плечо и пошел следом за Гупи.
Тему напугавшего Гупи скелета обсуждать не стали. А на то, что горизонт вел себя совершенно неподобающим образом, никто, кроме сталкера, внимания не обратил. Гупи, как шел первым, так и остался ведущим. Муха пристроился позади него и шел, поглядывая на детекторы, как будто с самого начала так и было. Рикошет же решил не напоминать, кто в отряде проводник.
А Гупи думал вовсе не о тех, кто шел за ним следом. По большому счету, ему было глубоко наплевать на всю эту компанию безумцев. Каждый из них интересовал сталкера ровно в той степени, насколько мог помочь или помешать ему остаться в живых. Для него все они были только отмычками – и не более того. Но для того чтобы выбраться с проклятой фермы, куда завел их Муха, отмычек было недостаточно. Тут нужна была удача сталкера. Та самая удача, в которую нужно верить, но которую нельзя звать и, уж тем более, приманивать, иначе она непременно обманет и обернется таким кошмаром, какой ты и вообразить себе не мог.
Гупи был почти уверен, что обойти ферму по узкой дорожке, тянущейся вдоль берега пруда, им не удастся. Если какое дерьмо может случиться, так оно непременно случается. Закон Зоны нумер уно – как говорил Санчес, непонятно как затесавшийся в клан «Чистое небо» латинос. Говорил до тех пор, пока не изжарился заживо, пытаясь спастись бегством от контролера. И ведь знал, что не убежит, а все равно… До чего же человек свою ничтожненькую жизнь любит! Или не столько жизнь, как таковую – ведь бывает жизнь такая препоганая, что лучше сразу помереть, – сколько себя самого, к этой жизни намертво привязанного?