Мечта на поражение
Шрифт:
– Слушай, – обратился к Журналисту Вервольф. – А мертвяки сексом занимаются?
– А почему тебя это интересует? – спросил Журналист.
– Ну, так просто, – смутился Вервольф. – Любопытно…
– Просто любопытно? – Журналист даже и не подумал скрывать недоверие.
– Ну, тут дело такое… – Вервольф коснулся пальцами края каски, вроде как поправить хотел. – В общем, один мой дружок… Сало, тот самый, что на растяжку Гупи налетел… В общем, он мне рассказывал, что как-то раз с одной зомби сексом
– Подобные действия называются некрофилией, проходят по разряду сексуальных извращений и, между прочим, караются законом, – назидательно заметил Гейтс.
Один из мертвяков отделился от группы и, то и дело вскидывая руки вверх, направился в сторону поляны, на которой обосновались сталкеры.
Вервольф поднял дробовик и одним выстрелом снес мертвяку голову.
Потеряв способность ориентироваться в пространстве, зомби налетел на дерево, упал, да так и остался лежать. Только, как и прежде, время от времени руки вверх вскидывал.
– Ты не прав, Билл, – Вервольф передернул затвор. – Некрофилия – это когда с настоящим покойником. А тут – живой.
– Кто живой? – переспросил Гейтс.
– Мертвец.
– Раз мертвец – значит, некрофилия.
– Слушайте, вам, что, больше поговорить не о чем? – презрительно скривился Муха.
– А о чем? – посмотрел на него «грешник».
– Да из тебя, Вервольф, раньше вообще двух слов не вытянуть. А тут вдруг поговорить потянуло. И не о чем-нибудь, а о сексе с покойниками.
– Ну, значит, настроение у меня такое, – благостно улыбнулся «грешник» и полез в карман за сигаретой.
– Ну, Вервольф…
– Все нормально, – успокоил Муху Журналист. – Это – «Дятел».
– И что, – Муха с опаской посмотрел на «грешника», – Вервольф совсем свихнуться может?
– Нет, – сделал отрицательный жест рукой Журналист. – На таком расстоянии Радар для человека не опасен. Но некоторые изменения в поведении происходить могут. Кто-то может слышать голоса…
– Серьезно? – вскинул голову Рикошет.
– А ты уже слышишь?
– Ну, вроде того…
– Чьи?
– Не знаю… Да и говорят они неразборчиво.
– Ну, надо же! – в сердцах хлопнул ладонью по коленке Муха. – Попали!
– Тихо! – вскинул руку Гупи. – Идет кто-то!
Все затаились и затихли.
Чем хорош Ржавый лес – тем, что просматривается далеко. Свисающие с веток космы ржавого мочала почти не закрывают обзора.
Метрах в пятидесяти от поляны качнулась ветка.
Из-за дерева вышел человек.
Рикошет приложил к глазам бинокль.
– Мать честная… – едва слышно произнес он. – Это ж Живоглот.
– Точно, он, – согласился Муха.
Гейтс поднял винтовку и тщательно прицелился.
– Да
– Уже не ваш, – процедил сквозь зубы Журналист. – Стреляй, Гейтс.
– Я тебе выстрелю! – Рикошет прижал ствол винтовки Гейтса к земле.
– Он зомбирован Радаром.
– Да все с ним в порядке!
Сталкер, которого Рикошет назвал Живоглотом, услышал голоса и повернулся в их сторону.
– Эй, Живоглот!.. – приподнявшись, махнул рукой Рикошет. – Ты как тут оказался?
Не поднимая автомат, Живоглот нажал на курок и веером, от пояса, выпустил всю обойму.
Одна пуля чиркнула по каске Рикошета, другая угодила в бронежилет.
– Сдурел, Живоглот! – истерично завопил «монолитчик». – Это ж я! Рикошет!
– Ну, дурак, – вроде как с сочувствием даже покачал головой Журналист.
Он сидел за деревом, привалившись спиной к стволу, и ждал, чем все закончится.
Живоглот перезарядил автомат и снова открыл беспорядочную стрельбу по тому месту, где залег Рикошет.
Как только зомбированный сталкер выдернул из автомата пустую обойму и полез в подсумок за новой, Гейтс приподнялся на одно колено и выстрелил ему точно меж глаз.
– Все.
– Живой? – посмотрел на скрючившегося на земле Рикошета Журналист.
– Вроде, – не очень уверенно ответил тот.
– У дураков свое счастье, – мрачно изрек Журналист.
– Это ты про кого? – насупился Рикошет.
– Не про тебя, – заверил его Журналист.
– Жалко Живоглота, – приподнявшись, Рикошет посмотрел туда, где упал подстреленный сталкер. – Хороший был мужик.
Сказал и как-то странно двинул плечами, будто лопатки хотел вместе свести.
– Вот же… Черт…
Рикошет подхватил валявшийся на земля сучок, засунул его конец под бронежилет и принялся отчаянно скрести спину.
– Что с тобой? – почуял неладное Гупи.
– Не знаю… – Рикошет еще интенсивнее задвигал палкой. – Чешется жутко…
– Давно?
– Да нет…
– Раздевайся.
– Зачем?
– Раздевайся, тебе говорят.
– Да все в порядке.
– Ну, и иди к черту, – отвернулся Гупи.
– Ладно…
Рикошет кинул палку, расстегнул разгрузочный жилет, снял куртку и стянул через голову бронежилет.
– Ох, и не хрена себе! – только и произнес, взглянув на спину Рикошета, Вервольф.
Вся спина «монолитчика» была оплетена паутиной из толстых, едва ли не в палец толщиной, похожих на синие, распухшие вены, вздутий. Странные образования пульсировали, как будто внутри них кто-то двигался. С левой стороны подкожные вздутия перебирались на плечо и, частично, на грудь. И кровоточили в тех местах, где Рикошет скреб их палкой.