Мечта сурового дракона
Шрифт:
– Да, – спустя долгую паузу подтвердил малость виноватый голос. – Он отправился к Селим.
– Ну, конечно! – зло усмехнулась первая женщина. – Чего ещё можно было ожидать от дракона? Его жена при смерти, а он гуляет по любовницам!
Любовницам? Надо же, у нас и такое имеется. И, вы посмотрите, ничуть не устыдился уехать к ней после того, как едва не убил меня. Потрясающий мужчина. В самом плохом смысле.
– Катарина, – не знаю, как там поняли, что я не сплю, но лба коснулась прохладная мокрая ткань с резким травяным запахом, а у меня с неподдельной заботой
Не видя смысла и дальше изображать сон, я чуть повернула голову, разлепила почему-то мокрые ресницы, облизнула сухие губы и с трудом сфокусировала расплывающийся взгляд на сидящей у постели женщине.
Она не была мне знакома, но имела доброе, как у бабушки, лицо, светлые тёплые глаза и очень нежные морщинистые руки, которыми и вытирала тряпочкой мой лоб. На вид ей было лет семьдесят, но незнакомка казалась вполне бодрой, даже взгляд был ясным.
– Жива, – постановил резкий, не очень приятный голос, и я увидела вторую женщину – высокую, болезненно худую, с впалыми щеками, пристальным взглядом чёрных глаз, зачёсанными высоко наверх в тугой пучок чёрными волосами и тоже совсем немолодую. Сложив руки на груди, женщина в угольно-чёрном платье смотрела на меня с неожиданным осуждением, а через несколько мгновений добавила. – Что ж, Энейху повезло избежать конфликта с герцогом Кьетом, но о произошедшем, без сомнений, будет доложено отцу Катарины. Герцог отдавал дочь замуж, а не на убой.
Её слова поразили даже меня.
– Что ты такое говоришь, Болир? – у старушки рядом со мной даже возмущение вышло каким-то мягким. – Ты была здесь? Видела своими глазами, что случилось? Прекрати делать поспешные выводы и строчить доносы герцогу. Не забывай, кто твой настоящий господин. Думаешь, Ренед ещё долго будет терпеть ваши представления?
Болир развернулась к женщине разъярённым коршуном, обожгла гневным взором и бросила, чётко разделяя каждое слово:
– Почему ты всегда так ревностно защищаешь его?
– А почему ты всегда с такой уверенностью вешаешь на него все грехи? – парировала тоже верно теряющая самообладание старушка.
Я решила, что только конфликта мне здесь сейчас не хватает.
Сев на постели, подхватила упавший со лба белый платочек, поглядела на обеих гостий и негромко, но уверенно сообщила:
– Мне стало дурно после возвращения из императорского дворца. Ренед донёс меня до спальни и оставил отдыхать.
Та, имени которой я не знала, тут же повернулась к Болир и глянула на неё с видом «Схавала?». Женщина в ответ раздосадованно поджала губы, неодобрительно посмотрела на меня и с ощутимым нажимом уточнила:
– Ты уверена в этом, Катарина?
Её вид, взгляд и голос настойчиво требовали, чтобы я изменила показания, но пока всё происходящее не было ясно до конца, я буду придерживаться ранее выбранной во дворце тактики поведения. В смысле, останусь на стороне Ренеда.
– Абсолютно, – подтвердила ровно и не отвела взгляда, даже когда вид Болир на несколько мгновений сделался почти угрожающим.
К счастью, дальнейшего конфликта удалось избежать, потому что старушка рядом со мной мягко приказала:
– Ступай на кухню, распорядись, чтобы для донны приготовили куриный бульон с гренками.
Бросив злой взгляд сначала на неё, потом на меня, Болир развернулась и ушла, держа спину ровной, ни разу не обернувшись и негромко прикрыв за собой дверь. Это показалось мне странным. Она явно была на эмоциях, но дверь придержала, не стала хлопать. Не знаю, почему меня это зацепило, но… вот зацепило почему-то.
– Как ты себя чувствуешь? – спросили у меня, когда мы остались одни.
Под тёплым, искренне заботливым взглядом хотелось наивно расслабиться и выложить всё, что было на душе. Я такое в последний раз только с бабушкой чувствовала. Эту женскую мудрую заботу и бесконечную нежную любовь. Даже забыла, что это такое.
– Девочка моя, – встревожилась женщина, – Ренед обидел тебя?
Поняла, что сижу и безмолвно плачу… надо же, а я и не заметила. И того сосущего изнутри одиночества, появившегося после смерти бабушки, не замечала тоже. Но… я ведь одна. Из родных и близких у меня только мать, да и та такая, что уж лучше не было бы. Любви я от неё никогда не получала и не получу, только беды и проблемы. К ней возвращаться не хотелось до зубного скрежета, а вот к бабушке… За ещё одну встречу с бабулей я бы многое отдала. Всё, что у меня было.
– Нет, что вы, – заверила поспешно, принимая протягиваемый мне платочек и промакивая глаза, – мне просто вспомнилось…
– Кто? – печально уточнила старушка, тем самым выдавая в себе весьма проницательную особу. Она не спросила «что».
– Кое-кто светлый и добрый, – я вымученно улыбнулась, шмыгнула сопливым носом и поспешила сменить тему. – Ренед уехал?
На меня посмотрели как-то крайне странно, но всё же ответили.
– Да, к Селим. Помнишь её? Она гостила у нас прошлой зимой.
– Да-да, конечно, – отозвалась растерянно и попросила, не желая заострять на этом внимание, – можно мне воды?
– Угу, – несколько отрешённо мыкнула женщина и поднялась из кресла, чтобы отойти в сторону, к столику у окна, подхватить графин и начать с журчанием наполнять стакан.
– М-м, а как долго я спала? – поинтересовалась осторожно, ощущая себя, как на минном поле.
Любое неверное слово, любой неосторожным вопрос – и я подорвусь, а меня разоблачат.
– Пару часов, – старушка вернулась, вручила мне стакан, а сама не села, осталась стоять, задумчиво рассматривая меня с высоты своего роста.
Она была плотнее, чем Болир, и тем самым казалась мягче и приятнее. Но мне всё равно было ужасно неуютно. Судя по взгляду, меня уже в чём-то заподозрили. Или она всегда так смотрит? Чёртов Энейх, уехал и бросил меня, а я как хочешь, так и пляши. Если он в самом деле свалил к любовнице… устрою ему скандал. От имени Катарины. От своего собственного я ему по морде тресну, гаду.
Негодяй. Чёрт!
– Катарина, – позвала женщина, а едва я подняла на неё взгляд, не стала бегать вокруг да около, а озвучила все свои подозрения в простом: – а ответь-ка мне, девочка, как меня зовут?