Мечта
Шрифт:
– Вот почему так то?! – закричал я, обращаясь к Тане. – Почему атака мне дается легко, а защиту не могу сотворить даже самую простую?
– Потому что ты злой, - спокойно констатировала готесса.
– Вовсе я и не злой, а даже наоборот – очень добрый, особенно для человека, который с детства мечтает стать кровососущим убийцей.
– Не собираюсь развивать эту тему, просто останусь при своем, - Таня небрежно махнула на меня рукой и пошла к палатке.
– Ты куда это собралась?! – удивленно воскликнул я, – а как же тренировки?
– Не хочу больше, надоело. Они все равно бессмысленны.
–
Таня остановилась и резко повернулась ко мне лицом.
– Миш, я понимаю как все это волнительно для тебя и интересно. Твоя… то есть наша мечта, скоро сбудется и мы станем вампирами, но не нужно от радости сходить с ума и забывать обо всем на свете.
– О чем ты? – спросил я, действительно не понимая, к чему клонит девушка.
– Хотя бы о том, что, все те штуки, которые мы научимся делать сейчас, не сможем использовать, когда станем вампирами, а раз так, то может быть и не стоит так сильно из-за этого переживать и надрываться, а пойти и немножко поспать?
В ту минуту я почувствовал себя не то чтобы совсем идиотом, но было неприятно осознавать, что забыл о столь важной вещи. Очевидно, все мысли отпечатались у меня на лице, потому что Таня лишь снисходительно улыбнулась и кивнула головой в сторону палатки и сама забралась внутрь. Я последовал за ней.
Мы лежали и молча смотрели друг на друга. Я понимал, что просто таращиться как минимум глупо, но все же не мог оторвать от нее глаз. Не смотря на походные условия, Таня оставалась все так же красива, а в полумраке палаточных стен, ее губы и карие глаза буквально манили, выбивая все мысли из головы оставляя лишь эмоции и как не странно, инстинкты. Я был так заворожен, что пропустил момент, когда нежно-розовые губы моей спутницы разомкнулись, и тихий шепот донесся до моего помутненного сознания.
– Как ты думаешь, - уголки ее губ были слегка приподняты, – то, что сказал Адам, о том, что мы не сможем испытывать чувства после обращения, правда?
– Надеюсь, что нет, - ответил я, и, решив быть честным до конца, продолжил, - но очень боюсь, что все же он сказал правду.
– А я и раньше слышала о подобном, и когда думала о том чтобы быть обращенной, не боялась этого… не боялась, до последнего момента.
– Я тоже только недавно понял, как сильно этого боюсь…
Я даже не понял, как личико готессы оказалось прямо передо мной, и ее губы, оказавшиеся такими сладкими и нежными прикоснулись к моим. Я прижал ее к себе обеими руками и мой разум снова отключился. Я не думал о том, что происходит, но боялся, что если выпущу ее из объятий, она просто исчезнет, словно предрассветный сладкий сон. Помню ее красивое личико, застенчивую улыбку и немного смущенный взгляд, а потом много ненужной одежды быстро оказавшейся сброшенной с разгоряченных тел прямо на пол. Мы погружались в мир тепла и ласки. Нежность наперебой со страстью окутывали нас, заслоняя собой все мысли. Мира не стало, времени не стало… было только блаженство.
Проснулся я от навязчивой боли в зубах. Их ломило, словно я только что грыз раскаленные угли, а потом запил все это ледяной водой, добродушно телепортированной мне прямо в рот каким-то очень добрым волшебником. Из горла вырвался непроизвольный стон и, схватившись за челюсть обеими руками, я поспешил вылезти из палатки, чтобы случайно не разбудить Таню, но немного не успел. Ее рука схватила меня за ногу в тот момент, когда я натягивал футболку.
– Ты куда это собрался? Соблазнил доверчивую девушку и решил деру дать? – игривая улыбка и веселые нотки в голосе ясно давали понять, что девушка шутит, но вот мне, к сожалению, было совсем не до шуток.
– Нет конечно, - не отрывая руки ото рта простонал я, – я только хотел узнать у того кровососа что сидит сейчас в башне – нормально ли желать выбить самому себе все зубы, лишь бы не чувствовать того ада что сейчас со мной происходит.
Поняв, о чем я говорю, лицо готессы перестало излучать веселье – на нем четко отпечатались тревога и озабоченность. Девушка, молча оделась и мы поспешили в бывший штаб ордена. На улице было темно, но очертания башни виднелись отчетливо на фоне звездного неба и редких деревьев за ней. Оказавшись в потайной комнате, мы застали вампира за чтением. Адам был настолько увлечен неизвестным чтивом, что не сразу заметил наше с готессой появление.
– Адам! – крикнул я, едва переступив порог комнаты.
Вампир нехотя оторвался от пожелтевших от времени страниц и, переведя взгляд на меня, пару секунд недовольно сверкал красными глазами, но очевидно догадавшись, почему я держусь за челюсть аж сразу обеими руками, обнажил клыки в гнусной улыбке.
– Что – зубки бо-бо? – поинтересовался упырь откровенно издевательским голосом.
– Еще как бо-бо! – простонал я, - Адам – ты ведь умный. В ордене святых служил и все такое. Подскажи хоть какое-нибудь средство от этого стоматологического кошмара!
– Если бы я не был обращен в немертвого двухметрового комара, то смог бы тебе помочь играючи. Но … - Адам вновь обнажил клыки и с улыбкой продолжил, - так как я стал вампиром, мой удел причинять людям боль, а не избавлять от нее.
Выругавшись в прижатую к зубам ладонь, я уселся за стол прямо на тот стул, где совсем недавно покоились останки, какого-то бедолаги. Сам же скелет был разобран по косточкам и аккуратно сложен горкой в углу комнаты. Таня в очередной раз одарила меня сочувствующим взглядом и обратилась к вновь увлекшемуся чтением вампиру:
– Что это у тебя?
– Ооо … это друзья мои, ответ на так волнующий меня вопрос – «почему меня не нашли раньше».
– И почему же? – буркнул я.
Адам поднялся со стула и прошелся по комнате.
– Упыри, устроили нашим войскам, ловушку.
– Что? Ты это о чем? – тряхнув головой, спросила готесса.
– Эх-х… Это дневник одного из участников спасательной группы нашего ордена, – вампир не спеша шагал по комнате. – Мы долго не выходили на связь с главным руководством, поэтому, они были вынуждены отправить сюда для выяснения обстоятельств, группу поддержки. Упыри устроили здесь засаду и перебили всех, кто пришел. А этот, - вампир махнул рукой в сторону горсти костей, - умудрился спрятаться в нашей потайной комнате. Он умер от голода, как дворовая собака, так и не осмелившись выйти наружу. Одно радует, что воином покойный не был… так, мальчик на побегушках. Судьба моего дневника неизвестна, но то, что он дожил до этого момента настоящее чудо.