Мечтатель
Шрифт:
— Нет ли там маленьких? — спрашивает он.
Никто не отвечает, но все смотрят на пастора и его жену.
— Нет ли там детей? — продолжает помощник.
— Нет, — отвечает с лодки лодочник.
Фру вспыхнула. Пастор сказал:
— Мы одни. Так приходите, я вам дам на чаёк.
Он, несомненно, был богат. Это не такой человек, чтобы не заплатить бедняку. Прежний пастор никогда не платил, он только говорил — «пока спасибо».
Они стали подниматься наверх, а Роландсен показывал им дорогу. Он шёл с краю дороги по снегу, чтобы дать место другим. На нём были низенькие франтовские башМакки,
— А вон и церковь, — сказал пастор.
— У неё старый вид. Там нет печей? — спрашивает фру.
— Не могу сказать вам наверняка, — отвечал Роландсен, — но не думаю.
Пастор изумился. Очевидно, этот человек не особенно-то часто ходил в церковь, скорей наоборот. Очевидно, он не делал большого различия между праздниками и буднями. И пастор стал несколько сдержаннее с этим незнакомцем.
Экономка стоит на лестнице, а Роландсен опять представляет.
Когда он покончил с этим делом, он поклонился и хотел уходить.
— Подожди немного, Овэ, — шепчет ему йомфру ван Лоос. Но Роландсен не ждёт, он опять кланяется и задом спускается по лестнице. Пастору кажется, что он удивительный парень.
Фру уже вошла в дом. У неё прошла морская болезнь, и она начала осматривать помещение. Она просила, чтоб из самой светлой и лучшей комнаты сделали кабинет для пастора, а себе она оставила ту комнату, которую до сих пор занимала йомфру ван Лоос.
II
Нет, Роландсен не стал дожидаться: он отлично знал йомфру ван Лоос и понимал, что ему предстояло. А он делал только то, что ему хотелось. Выше на дороге он встретил рыбака из общины, который опоздал к встрече пастора. Это был Энох, кроткий и смиренный человек; он всегда ходил с опущенными глазами и с повязанной головой, потому что у него болели уши.
— Ты опоздал, — сказал Роландсен, проходя мимо него.
— А он приехал?
— Приехал. Я обменялся с ним рукопожатием.
Роландсен закричал ему, обернувшись назад, через плечо:
— Обрати внимание на мои слова, Энох: я завидую ему из-за его жены.
Он сказал эти дерзкие и легкомысленные слова как раз кому нужно. Конечно, Энох передаст их дальше.
Роландсен шёл всё дальше и дальше по лесу и подошёл к реке. Здесь была фабрика рыбьего клея, принадлежавшая купцу Макку; на ней работало несколько девушек. Роландсен любил с ними пошутить, проходя мимо. Он был в этом отношении настоящим бесом, все говорили это. Кроме того, сегодня он был в очень хорошем настроении и не уходил дольше обыкновенного. Девушки находили, что он восхитителен и пьян.
— Ну, Ранга, как ты думаешь, почему я прихожу сюда так часто? — сказал Роландсен.
— Я не знаю, — отвечала Ранга.
— Ты, конечно, думаешь, что меня привлекает сюда старый Лабан.
Девушки засмеялись.
— Он говорит Лабан, а сам думает Адам.
— Я хочу тебя спасти, — говорит Роландсен. — Берегись здешних парней, рыбаков, они очень бессовестные волокиты.
— Вы сами самый большой волокита, — говорит другая девушка. — У вас двое детей. Вы бы постыдились.
— И это говоришь ты, Николина? Ты, которая всегда покрывала меня. Ты сама это
— Можете отправляться к йомфру ван Лоос, — говорит Ранга.
— Удивительно мало у тебя понимания, — продолжает Роландсен. — Сколько часов, например, ты коптишь рыбьи головы, прежде чем завинтить клапан?
— Два часа, — отвечает Ранга.
Роландсен утвердительно качает головой. Он сам дошёл до этого и высчитал количество часов. О, этот бес Роландсен, он знает, зачем каждый день ходит мимо фабрики, всё разнюхивает и выпытывает у девушек.
— Не поднимай этой крышки, Пернилла, ты с ума сошла.
Пернилла вспыхнула.
— Фридрих велел мне мешать в котле, — отвечала она.
— Каждый раз, как ты поднимаешь крышку, теплота испаряется, — говорит Роландсен.
Но в скором времени приходит Фридрих Макк, сын хозяина. Роландсен принимает свой обыкновенный тон праздношатающегося:
— Пернилла, не ты ли служила год у ленсмана 5 ? Ты была так ядовита и зла, что единственное, чего ты не колотила изо всей силы, были, может быть, одни пуховики.
Все засмеялись. Пернилла была кротчайшая душа в мире. К тому же она была хворая, а её отец надувал меха у органа, так что и на её долю перепадала частичка божественности. На пороге Роландсен опять увидел Ольгу, дочь кистера. Вероятно, она ходила в лавку. Она не хотела с ним встречаться и торопилась уйти изо всех сил; ей было бы очень стыдно, если бы Роландсен подумал, что она его поджидала. Но Роландсен и не думал ничего подобного. Если он не сталкивался с молодой девушкой прямо лицом к лицу, то она неизменно убегала от него и исчезала. Но Роландсен ни одной капельки не жалел о том, что ему не приходилось встречаться с ней. Он интересовался совсем не ей.
5
Ленсман — государственный чиновник, представитель полицейской и податной власти в сельской местности.
Роландсен пришёл к себе домой на станцию. Он принял очень величественный вид, чтобы как-нибудь избежать болтовни со своим помощником, который очень любил с ним побеседовать. Роландсен теперь был не очень-то приятным коллегой. Он заперся в свою комнату, куда никто не входил, кроме него и старой служанки. Здесь он спал и проводил свою жизнь.
Для Роландсена эта комната составляет целый мир. Роландсен отличается не одним только легкомыслием и пьянством, он много размышляет и занимается открытиями.
В его комнате пахло кислотами, настойками и лекарствами; всякий, кто только входил в сени, замечал этот запах.
Роландсен говорил, что он поставил к себе все эти лекарства лишь для того, чтобы отбить запах истребляемой им водки... Но это было неправда, Роландсен по совершенно необъяснимым причинам просто сам на себя клеветал.
Напротив, над всеми этими кислотами, налитыми в стаканы и кружки, он производил какие-то эксперименты. Он открыл новый способ фабрикации рыбьего клея, который производился химическим путём; и этот новый способ должен был совершенно подорвать прежнюю фабрикацию купца Макка.