Мечты о лучшей жизни

Островская Екатерина

– В принципе он прав, – согласилась Лена, выбираясь из постели. – Я как-то не думала даже, что должность офис-менеджера – это не только секретарские обязанности. К тому же от меня требовали исполнять работу помощника генерального, планировать распорядок его рабочего дня, назначать встречи и контролировать выполнение подчиненными данных им указаний.

– Мне нужен человек с опытом именно такой работы, – обрадовался Леонид Петрович. – А познакомившись с вами, я никого другого на этой должности уже и не представляю. Если я через пару часиков пришлю за вами машину, будете готовы приехать ко мне для разговора?

– Соберусь гораздо раньше.

Разговор

закончился, и только сейчас Лена поняла, что согласилась очень быстро и легко, не взвесив «за» и «против». Само по себе предложение было более чем странное, ведь до этого Чагин не говорил, что кого-то ищет на такую должность. Потом, у него же наверняка есть человек, исполняющий данную работу, и, может быть, даже не один, учитывая большое количество предприятий, принадлежащих ему или полностью от него зависящих. На вечеринке Леонид Петрович уверял, что мечтал встретить женщину… нет, встретить любовь всей своей жизни, и теперь, увидев ее, понял: мечта его осуществилась. Кажется, так он говорил. И после этого Чагин предлагает ей работу? Странно.

А может, предложение – фикция? Мужчина просто хочет приблизить ее к себе, сделать зависимой, контролировать каждый ей шаг, чтобы с ней рядом не смог появиться кто-нибудь другой? Но вряд ли он сомневается в том, что кто-то из ее окружения сможет конкурировать с ним. А вдруг кто-нибудь из тех, кто был на вечеринке, как-нибудь высказался в ее адрес, восхитился, например, или в присутствии Чагина заявил, что хотел бы видеть ее, такую тихую и незаметную прежде, рядом с собой? Кто это мог быть – вице-губернатор, дирижер? Но и тот, и другой уже в возрасте, дирижеру вообще уже далеко за пятьдесят.

Лена поняла, что лучше не думать об этом. Не надо гадать о том, чего, может быть, и не было вовсе.

На сей раз Чагин прислал за ней белый «Кайен». Ворота усадьбы, когда автомобиль подъехал, раздвинулись, машина, почти не сбросив скорость, влетела на покрытую розовой брусчаткой парковку, развернулась и остановилась почти у самого крыльца. Лена вышла и посмотрела на дом.

– Вас ждут, – сказал водитель.

То, что Леонид Петрович не встретил ее, нисколько не задело Лену, ведь она прибыла устраиваться на работу, а начальник не обязан ожидать будущую подчиненную и открывать перед ней двери. Девушка вошла в дом, тут же к ней подскочил незнакомый молодой человек и кивнул:

– Следуйте за мной.

По широкой лестнице с белыми мраморными ступенями они поднялись на второй этаж и почти сразу оказались в просторном зале, напоминающем приемную большого офиса. Чагин сидел в кресле и что-то говорил сидящему напротив него в таком же кресле немолодому седому человеку.

Леонид Петрович заметил ее и махнул рукой на еще одно кресло, чуть поодаль:

– Присаживайтесь, Леночка.

Затем снова обратился к седому собеседнику:

– Ты меня понял? Прижми их хорошенько, но понежнее, а потом сделай предложение, от которого они не смогут отказаться.

– А если…

Чагин задумался на мгновение, а потом показал головой на дверь.

– Иди! – Но тут же остановил: – Секундочку.

Седой обернулся. Леонид Петрович уже не деловым, а очень спокойным тоном и с некоторой, как показалось Лене, долей удовольствия от того, что говорит, произнес:

– Давай там побыстрее оборачивайся, и через пару дней сходим с тобой на волка.

– С превеликим удовольствием, – согласился седой. – Только сомневаюсь,

что логово где-то здесь.

– Я тоже не верил. Мне говорили местные, что видели волка, но думал, врут, как всегда. Однако позавчера, когда вот от нее, – Чагин показал на Лену, – возвращался… Мостик через речку проскочили, в лес въехали, разогнались, а там дорога поворот делает, и елки прямо к дороге выходят; смотрю – на обочине сидит, не могу понять, кто – собака не собака… Глаза в свете фар сверкнули, и мы мимо пролетели, и я понял: точно волк. Обернулся и увидел, как зверь поднялся и трусцой в ельник направился. Легко так, спокойно. Красавец, одним словом. Вроде черный, хотя в темноте особо не разберешь… Я черных не стрелял ни разу. А этот еще и крупный такой! И шерсть у него роскошная, вроде как не летняя вовсе. Прекрасное чучело может получиться, я его в кабинете поставлю. Ну ладно, иди, решай вопросы. И поскорее возвращайся.

Но его собеседник не спешил выполнять приказание.

– Да был бы тут волк, его б давно уже выследили. Пустили бы собак по следу.

– В том-то и дело, что пускали. Собаки брали след, но приводили в Ершово и начинали крутиться. Вовсе пропадает след, словно именно там волк исчезает.

– Может, это не волк, а оборотень? – рассмеялся седой.

Лена слушала с интересом. Только одно ей не понравилось – Чагин показал в ее сторону, сказал, что ночью возвращался от нее, но не объяснил, что просто довез гостью до дома, и только. Теперь посторонний человек может подумать, будто между Леонидом Петровичем и нею что-то есть.

– А зачем волка убивать? – включилась в разговор Лена. – Он же ни на кого пока не напал. Если бы таскал домашних животных, тогда еще понятно. И вообще можно было бы усыпить его и увезти подальше от города, в глухие места.

Оба мужчины рассмеялись, а седой сказал:

– Вы, видать, никогда не бывали на охоте. А давайте сходим все вместе? Ведь вы не возражаете, Леонид Петрович?

Чагин кивнул. И это тоже не понравилось Лене: незнакомый человек предлагает ей поучаствовать в таком событии запросто, словно имеет на это право, словно она часть их мира. Как девицы-певички, крутящие попками под фонограмму, чтобы получить за это шубки, как фальшиво исполняющий опереточные арии вице-губернатор, как матерящаяся через каждое слово телеведущая, объявившая себя оппозиционеркой.

Леонид Петрович поднялся и вышел вместе со своим приятелем. Было слышно, что мужчины дошли до лестницы, о чем-то негромко переговариваясь, и там, возле ступеней, попрощались. Чагин вернулся, но уже с другим лицом, приветливым и доброжелательным. Словно специально давал понять, что именно такой он настоящий – когда остается наедине с Леной. А то, другое его лицо, жесткое и суровое, не более чем маска, необходимая для общения с подчиненными, деловыми партнерами да и всеми прочими людьми, этакий атрибут его значимости и положения в обществе.

– Насколько понимаю, вы теперь без работы, Леночка, – сказал он, – а значит, рано или поздно будете искать место. То, что предлагаю вам сейчас, вряд ли предложит кто-либо другой: высокий оклад, полную независимость. У вас не будет кучи начальников, станете выполнять только мои приказания, а в мое отсутствие ваша прямая обязанность – самостоятельно принимать решения в делах, не связанных с движением финансовых средств. Можете командовать кем угодно из моих сотрудников, кроме службы безопасности. Кстати, я и сам неукоснительно следую указаниям Виктора.