Мечты роботов: Фантастические произведения (сборник)
Шрифт:
— А не кажется ли вам странным, что после более чем года безупречной работы робот И-Зет-27 допустил ошибки именно в вашей книге? В книге, написанной вами, непримиримым врагом роботов?
— Моя книга была первым значительным трудом о людях, с которым ему пришлось иметь дело. Тут-то и вступили в действие Три закона роботехники.
— Вы говорите сейчас так, доктор Нинхаймер,— сказал защитник,— словно вы специалист в области робопсихологии. Бесспорно, вы вдруг весьма заинтересовались робопсихологией и даже брали в библиотеке книги по этому предмету. Вы сами упомянули об этом факте, не так ли?
—
— И эта единственная книга, как вы утверждаете, позволила вам понять, почему робот исказил именно вашу монографию?
— Да, сэр.
— Чрезвычайно удобное объяснение. А вы уверены, что вант интерес к робопсихологии не был вызван стремлением научиться управлять роботом, чтобы потом использовать его в своих тайных целях?
— Разумеется нет, сэр! — Нинхаймер побагровел.
Защитник повысил голос:
— Иными словами, уверены ли вы, что этих, будто бы искаженных, абзацев не было в вашей рукописи?
Социолог приподнялся в кресле.
— Это... мм... мм... просто нелепо! У меня есть гранки...
Он не в силах был продолжать, и обвинитель, поднявшись с места, обратился к судье:
— Ваша честь, с вашего позволения я намереваюсь представить в качестве вещественного доказательства корректурные листы, переданные доктором Нинхайме-ром роботу И-Зет-27, и корректурные листы, отправленные указанным роботом в издательство. Я готов, если того пожелает мой многоуважаемый коллега, сделать это немедленно и не буду возражать против перерыва заседания с целью сравнения двух экземпляров корректуры.
— В этом нет нужды,— нетерпеливо отмахнулся защитник.— Мой уважаемый оппонент может представить эти гранки в любое удобное для него время. Я нисколько не сомневаюсь, что в них будут обнаружены все противоречия, о которых говорил истец. Мне бы, однако, хотелось спросить свидетеля, нет ли у него также экземпляра гранок, принадлежащих доктору Бейкеру?
— Гранок доктора Бейкера? — нахмурившись, переспросил Нинхаймер. Он все еще плохо владел собой.
— Именно так, профессор! Меня интересуют гранки доктора Бейкера. Вы сказали, что доктор Бейкер получил от издательства отдельный экземпляр гранок. Я могу попросить секретаря зачитать ваши показания, коль скоро вы стали страдать избирательной потерей памяти. Или это пресловутая профессорская рассеянность, как вы изволили выразиться?
— О гранках доктора Бейкера я помню,— ответил Нинхаймер.— После того как работу передали корректурной машине, необходимость в них отпала...
— И вы их сожгли?
— Нет. Я выбросил их в корзину для бумаг.
— Сожгли, выбросили — не все ли равно? Суть в том, что вы от них избавились.
— Это не имеет отношения к делу,— вяло возразил Нинхаймер.
— Не имеет отношения? — загремел защитник.— Абсолютно никакого, если не считать того обстоятельства, что теперь уже невозможно проверить, не воспользовались ли вы неправлеными листами из экземпляра доктора Бейкера, чтобы подменить корректурные листы в вашем собственном экземпляре, те самые листы, которые вы намеренно исказили, чтобы заставить робота...
Обвинитель яростно запротестовал. Судья Шейн перегнулся через стол, пытаясь выразить на своем добродушном
— Можете ли вы, господин адвокат, привести доказательства, подтверждающие ваше крайне странное заявление? — спросил судья.
— У меня нет прямых доказательств, ваша честь,— негромко ответил защитник.— Но я хочу указать на то, как неожиданно истец отказался от своего предубеждения против роботов, на его внезапный интерес к роботехнике, на то обстоятельство, что он отказался от проверки гранок и не разрешил кому-либо их проверять, на тот факт, что он сознательно никому не показывал свою книгу после ее выхода из печати,— все эти факты, вместе взятые, четко указывают...
— Господин адвокат! — нетерпеливо прервал его судья.— Здесь неуместны изощренные логические построения. Истец не находится под судом. А вы не являетесь прокурором. Я категорически запрещаю подобные нападки на свидетеля и хочу заметить, что, решаясь от отчаяния на подобный шаг, вы рискуете сильно ослабить свою позицию. Если у вас, господин адвокат, еще остались разрешенные законом вопросы, то можете задать их свидетелю. Но впредь воздержитесь от подобных выходок в зале суда.
— У меня больше нет вопросов, ваша честь.
Едва защитник вернулся к своему столу, как Робертсон раздраженно прошипел:
— Ради бога, зачем вам это понадобилось? Теперь вы окончательно восстановили против себя судью.
— Зато Нинхаймер выбит из колеи,— спокойно ответил защитник.— Теперь он будет нервничать и волноваться. К завтрашнему утру он созреет для нашего очередного шага.
Сьюзен Кэлвин слегка кивнула в знак согласия.
Допрос остальных свидетелей истца прошел относительно спокойно. Доктор Бейкер подтвердил большую часть показаний Нинхаймера. Затем были вызваны доктор Шпейдель и Ипатьев, трогательно поведавшие о том, как они были ошеломлены и расстроены, прочитав упомянутые выше абзацы. Оба высказали мнение, что профессиональная репутация доктора Нинхаймера подорвана самым серьезным образом.
В качестве вещественных доказательств суду были предъявлены гранки и экземпляры монографии.
Защитник в этот день больше не задавал вопросов, и судебное заседание было отложено до следующего утра.
На второй день, едва возобновилось заседание, как защитник сделал свой первый ход. Он ходатайствовал, чтобы робот И-Зет-27 был допущен в зал суда. Обвинитель сразу же заявил протест, и судья Шейн попросил обоих адвокатов подойти к судейскому столу.
— Это явное нарушение законов,— с жаром заявил обвинитель.— Робот не может быть допущен ни в одно помещение, открытое для широкой публики.
— Но зал суда,— возразил защитник,— в настоящее время закрыт для всех, кроме лиц, имеющих непосредственное отношение к разбирательству.
— Одно лишь присутствие в зале суда большой машины с неустойчивым и ошибочным поведением вызовет смятение среди моих клиентов и свидетелей. Оно превратит этот процесс в балаган.
Судья, по-видимому, вполне разделял точку зрения обвинителя. Он повернулся к защитнику и очень сухо спросил:
— Чем вызвано это ходатайство?
— Мы собираемся доказать, что приписываемый роботу И-Зет-27 поступок абсолютно для него невозможен. Для этой цели нам понадобится выполнить несколько демонстраций.