Медаль за город Вашингтон
Шрифт:
Что касается вертолетов, то пилотировать их у нас умели многие. Я поначалу даже подумал пойти на одном сам, но потом передумал, рассудив, что в данном случае «командир должен быть впереди и на лихом коне».
В итоге первый вертолетный поисково-спасательный экипаж возглавила Машка, а второй Светка, у которых был кое-какой навык в ПСС и пилотировании того же «Ми-8». Благо «Белл» вертолет простой, лететь тут недалеко и поиск сугубо визуальный.
Мы даже сумели провести несколько вывозных ознакомительных полетов,
В итоге расклад был такой. В качестве основного истребителя и перехватчика мы использовали «Су-25УБ», на который кроме штатной встроенной двухствольной ГШ-30 подвесили два пушечных контейнера СППУ-22, четыре новейших ракеты «воздух – воздух» Р-98М (для чего пришлось в пожарном темпе менять и укреплять проводку на четырех пилонах) и два подвесных бака с топливом.
L-39, пилотируемый Зиновьевым, кроме «родной» пушечной установки нес на пилонах два бака и два пушечных контейнера местного производства. Как сработает это вооружение, можно было только догадываться – поупражняться в стрельбе у Зиновьева не получилось. Приходилось полагаться на старый принцип: «Не лазь, механик, в самолет, и он тебя не подведет!»
Кристинкин «Мустанг» был экстренно вооружен шестью 12,7-мм пулеметными контейнерами опять-таки местного производства (подобное здесь вешали на легкие штурмовики и вертолеты). Причем Дятлова была единственной из нас, кто сумел опробовать и пристрелять оружие в воздухе (недостатка в американских 12,7-мм патронах здесь не было). Устанавливать и выверять прицел Кристинке помогала Светка Пижамкина – признанный спец в этом деле. А на обеих наших «Беллах» были установлены пулеметные контейнеры и подвижные пулеметы обычного калибра в дверях кабин.
Двигатели перешли со свиста на рев, и наш «Грач» порулил на взлет. Повернув голову, я видел, что за нами выруливает Зиновьев на своей, покрашенной такими же камуфляжными цветами «элке». Кристинка Дятлова должна была взлетать чуть позже, с другой полосы – для ее «скакуна» качественной бетонки не требовалось.
– Я «Чато». Все готовы? – спросил я в микрофон.
– Готовы, – ответили сквозь фоновые шорохи в наушниках далекие голоса, почти хором.
– Замечательно, – сказал я и добавил: – «Избушка», я «Чато», мы готовы взлетать.
– Я «Избушка», принял, – ответил сидящий на КП возле радара и прочей дальнозоркой техники, вместе с донной Ларкой и Дегтяревой, Георгиев (именно КП имел позывной «Избушка»). – Взлетайте «Чато». «Рата» и «Моска» – следом за вами. Сейчас уточню положение цели.
– «Рата», я «Чато». К взлету готов?
– Готов, – ответил Зиновьев.
– «Моска», я «Чато», а как у тебя?
– Готова, – доложила Кристинка безыскусно-счастливым голосом.
– «Избушка», как там цель? – вопросил я.
– Я «Избушка», цель на подходе, – доложил Георгиев. – Подходит
– Высота цели?
– Спустилась ниже пяти тысяч, продолжает снижаться.
– Что с прикрытием цели?
– На радаре три отметки, держатся в стороне, две выше и одна – ниже основной цели. Две верхние маневрируют. Те, что выше цели – малоразмерные и скоростные, третья отметка дозвуковая.
– Понял тебя, «Избушка», – сказал я и спросил сидящего в передней кабине Симонова: – Ну, что, взлетаем?
– Взлетаем, – согласился он, прибавляя обороты. «Су-25» тронулся с места и, ускоряясь, побежал по полосе, мимо остовов ангаров и валяющихся вдоль ВПП древних обломков «Дакот» и «Шутинг-Старов».
– Я «Чато», – передал я. – «Рата», «Моска» – мы взлетаем! «Избушка» – давай, врубай шарманку!
– Понял, – отозвался Георгиев.
Набирая все большую скорость, наш «Грач» бежал по полосе, и еще до точки отрыва, переключив волну, я услышал, как в наушниках заиграла музыка и зазвучал приятный женский голос с делано-плебейским, псевдоиностранным акцентом.
Эдита Пьеха пела про то, как «вышла мадьярка на берег Дуная и бросила в воду цветок».
Теперь до окончания нашей операции в радиусе километров восьмидесяти все кроме нас будут слушать до одури и на всех волнах только эту песню. И пусть поломают голову. Установленный нами комплекс РЭБ можно было, по идее, использовать и без всяких старинных шлягеров. Такая хохма, конечно, выдает нас с головой, но зато лишний раз демонстрирует серьезность наших намерений – пусть знают, с кем имеют дело. Благо запись «Венка Дуная» обнаружилась в таскаемой моими подчиненными с собой походной «фонотеке».
Я не заметил момент отрыва, ощутив только клевок при уборке шасси. Взлетная полоса ушла вниз. Потом Симонов взял вправо, и при маневре меня слегка вдавило в кресло.
За стеклом кабины плыли мексиканские небеса. Все вокруг голубое, а внизу зеленое, в этаких успокаивающих тонах. Хотя детали пейзажа было видно плохо – задняя кабина учебного «Грача» в плане обзора (особенно вперед и вниз) далеко не подарок.
– Кирилл, ты как ориентируешься? – поинтересовался я по внутренней связи у Симонова.
– А вот, – ответил он. – Так и ориентируюсь. Чай, не впервой!
– Давай навстречу цели!
– Будь спок, майор. Не упустим.
– «Рата», ты где? – поинтересовался я, повертев головой.
– Да здесь я, «Чато», позади вас, – ответил глуховатый голос Зиновьева.
Я обернулся еще раз, потом глянул в установленный на переплете фонаря моей кабины перископ – действительно, его «элка» держалась слева, сзади-снизу, на почтительном расстоянии от нас.
– «Моска», ты где? – поинтересовался я у Дятловой.