Медальон двух монашек

Панов Юрий

И при этом заговорщически подмигнула ей правым глазом. Саломия прекрасно понимала игру подружки, сдержанно улыбаясь, вместо кавалера склонилась в глубоком поклоне и подала ей руку, помогая сойти с двуколки.

Незаметный взмах головы Саломии, короткий взгляд на одну из послушниц, и лошади вместе с двуколкой быстро исчезли из виду, потерявшись в недрах каретника и конюшен. Сама же Саломия ждала, когда Фелицата насладится всеобщим вниманием и перейдет к делу, ради которого и приехала сюда.

Смарагда, понимая, что не должна слушать их болтовню, поклонилась

и пошла к бане. Печь уже хорошо натопилась, вот только синие огоньки на углях ещё не позволяли ей закрыть вьюшку. Взяв невысокую кадку и налив в неё воды, девушка, обливаясь потом от жары, стала мыть и скоблить дубовые доски пола и скамеек. Запах, стоящий в бане ей нравился: она еще не понимала, что именно в нём так её привлекало, но само нахождение в такой бане вселяло каким-то образом уверенность, отгоняло постоянные страхи и уныние.

Выскоблив полки, она проверила печку, закрыла вьюшку и попробовала готовность камней, плеснув на них горячую воду. Камни фыркнули и заполнили верхнюю часть бани нестерпимым жаром.

– Достаточно ли этого? Надо спросить у матушки Саломии!
–  подумала она, выходя из бани в прилипшем к телу сарафане. И чуть ли не нос к носу столкнулась с молодым казачком, который, оглядев её с ног до головы, перегородил дорогу.

– Куды енто ты, красавица, собралася иттить?

Игривый тон и похотливая улыбка казачка с молодыми усиками, которые он время от времени поглаживал, начали сердить Смарагду: фамильярности по отношению к себе она не любила. Но ругаться не стала: всё же чем-то он ей понравился. Поэтому, быстро подняв и опустив глаза, проскочила мимо, заметив при этом ещё трех казаков.

Двое из них, усатые и степенные, не обратили на неё внимания и продолжали, как ни в чем не бывало, между собой разговор. А вот третий, чуть постарше молодого казачка, преградившего ей путь, наблюдал за ней молча. Казаки, поправив одежду, вошли во двор подсобного хозяйства. Смарагда же устремилась в келью сестры Саломии.

– Банька, матушка, уже готова!
–  произнесла Смарагда, войдя и поклонившись обеим сестрам – хозяйкам.

– Ну, хорошо! Побудь тама. Мохеть разом понадобисси!
–  произнесла Саломия слегка пьяненьким голосом: они с Фелицатой уже успели пригубить наливочки, которую делали для себя в подсобном хозяйстве сестры. И, сделав небольшое движение пальцами протянутой руки, что означало: «Иди! Ты мне больше не нужна!», повернулась к Фелицате.

– Не слишком ли ты, подруга?
–  Фелицате явно не понравился королевский жест Саломии.
–  Это что, вроде как моя власть здеся не считается? Кто из нас главней, я или она? Почему это Саломия не спрашивает разрешения у меня? Может, я и не разрешу ей уходить! И она нервно поморщилась.

– Ежели, конечно, матушка Фелицата не против!
–  увидев реакцию на её слова и жест своей начальницы, мгновенно исправилась Саломия.

Смарагда замерла в ожидании того, что скажет ей Фелицата. Но та, довольная тем, что увидела признание своей власти Саломией, улыбнулась и величественным кивком головы, царственно отправила Смарагду из кельи.

– Ну, как тут наша сиротинушка?
–  Фелицата намекала на сомнительное происхождение Смарагды и жизнь её в приюте.
–  Всё так же шарахается от мужиков? Глянь-ка, какая ладная бабенка стала! Пора бы и ей узнать про мужицку ласку, как думаешь, сестрица?

Саломия, опрометчиво допустившая непростительную ошибку при Фелицате, готова была любыми путями исправиться: она хорошо знала, что Фелицата, не смотря на молодой возраст, таких ошибок никому не прощает. Кроме того, там, в монастыре или, что было еще хуже, за его пределами, у неё был таинственный покровитель. А это было уже очень опасно!

– Да, выросла уже, наша сиротинушка!
–  неоднозначно произнесла Саломия, надеясь, что эти слова заинтересуют Фелицату, и не ошиблась.

– А чо такое?
–  игриво и с некоторым похотливым любопытством, спросила Фелицата.
–  Неужто кто-то появился у нашей сиротки?

– Появилси. Не появилси.
–  как-то неопределенно произнесла Саломия, наливая своей начальнице и себе ещё по рюмочке наливочки.
–  Тока вот сёдни я её застала, знашь за чем?

Они чокнулись, выпили, крякнули и причмокнули губами от удовольствия: алкоголь уже ударил в голову. Лица их покрылись приятным свежим румянцем, глазки заблестели, улыбка появилась на лицах. Повязки с головы слетели и обе монашки с ревностью и удовольствием разглядывали волосы друг друга.

Найдя, что её светло – русые локоны всё-таки красивее, чем темно-русые волосы Саломии, Фелицата довольно улыбнулась и снова спросила.
–  Так чо там было. У неё?

– Да она стояла рано утром и смотрела на то, что болталось между нох у жеребца, обхаживающего кобылицу!
–  засмеялась Саломия, намекая на нечто непристойное, о котором можно было теперь говорить. И Фелицата её прекрасно поняла, заулыбавшись, как заговорщица.

– И ты думаешь? Думаешь, она уже готова?
–  Фелицата похотливо и мечтательно заулыбалась еще шире.

Саломия, не переставая улыбаться своей подруге, и с любовью смотря ей в глаза, кивнула головой. Однако, не успели они договорить, как резкий стук в дверь прервал их разговор, и в келью вошли четверо казаков.

– Здравствуйте, матушка Фелицата! И ты, матушка Саломия!
–  произнес самый важный усач, выйдя и поклонившись им по очереди.
–  Позволь нам нарушить ваше уединение!

Вежливость и улыбчивость гостей сделали своё дело, да и сами сестры теперь всё воспринимали несколько иначе.

– А проходите, гости дорогие к столу! Выпьем, да закусим, чем бог послал! А уж потом и о деле поговорим.
–  произнесла Фелицата царственным голосом и жестом пригласила казачков к столу. Саломия быстро налила им по полному стакану крепкой самогонки.

Казачки не стали ломаться и уселись за столом.

– За здоровье матушки Фелицаты и матушки Саломии!
–  произнес их вожак, и казаки разом опрокинули в рот самогонку, довольно крякнув и вытерев рты рукавами. Никто из них даже и не притронулся к пище и не завел разговор.