Медальон двух монашек
Шрифт:
– Да то ж я, Потька! Значить, вот. Порыбачить пришел. Ты ба, Марусь, тово. Прикрылася б штоль!
– большой лохматый парень больше её смущался: оголенные ноги невольной соседки никак не позволяли ему повернуться. Однако ради справедливости следует заметить, что когда он пришел и увидел её лежащей на камне, то долго не мог взора своего оторвать от красоты тела девушки. Пока не перекрестился и не сел рядом, отвернувшись.
Слова его привели Марфу в неистовый восторг: она мгновенно поняла, что парень не только не видел купания, но и смущается её вида.
– О-о-о, бедная я, сиротинушка!
–
– Разнесчастная. А-а, все вы, мужики, одинаковы! Одним лыком шиты.
В этот момент она как бы раздвоилась: с одной стороны Потифор принадлежал к когорте мужиков-насильников, а поэтому должен быть ею презираем. А с другой стороны, она была рада, что он нашел её именно сейчас, и встреча их происходит у реки, а не где-нибудь в ином месте. Поэтому её улыбка, озарившая лицо девушки, быстро сменилась полупрезрительной гримасой и плевком на берег.
– А ну, пусти! Чо зенки-то расставил? Бедную сиротинушку не видел? Дак на, смотри! – и она растянула на груди, как смогла, ворот рубахи.
Потифор, который набрался храбрости и повернулся к ней, увидел блеск молодой шелковистой кожи на груди и смущенно опустил глаза.
Меж тем ничего не понимающие мальки суетливо осваивали мелководье. Что им до человеческих дел? Они сами только учились выживать в этом жестоком мире.
Мысли Потифора невольно устремились в недавнее прошлое, когда его взгляд ласкал ладную фигурку Марфы, собирающей яблоки. Как и почему именно на ней среди множества девушек, собирающих яблоки, остановился взгляд его, было до сих пор не понятно. И вот поди ж ты.
– Маруся. И – только Маруся!
Конечно, тогда имени ее он не знал.
– Но ведь чем-то она его тогда могла приворожить? Может своими карими глазами? Жгучей улыбкой? Нет. Ведь тогда девушка стояла к нему спиной. И все-таки каким-то образом выделил её из всех. Так что же это такое? Отцово наследство? Ведь и он вот так однажды увидел мать в саду у хозяина и с одного раза полюбил!
Потифор улыбнулся своим мыслям.
– Да, это у меня от батьки! Вот привезу эту девушку к себе домой в Малиновку, женюсь, заведем кучу детишек. Отец Мардарий похлопочет за землю и нам выделят много земли. А на ней, он, Потифор, построит хату и заживет в ней со своей красавицей Марусей! Народит она ему детей, как у батьки!
Невольно Потифор начал загибать пальцы, чтобы не ошибиться в счете, который он не так давно освоил.
– Я, Потифор, – раз. Никишка – два. Авдюха – три. Агафья – четыре. Евсюшка – пять. Во скока!
Он был доволен: рука сжалась в кулак. И тихо прошептал.
– А у мене будет их – шесть! Маруся нарожат. Она смогеть!
И тут услужливая память, чтобы он особо-то не заблуждался на счет Марфы, выдала ему картинку: девушка, словно пьяная баба бредет, шатаясь, из стороны в сторону, совершенно не замечая никого. Так уж получилось, что Потифор тогда оказался поблизости и увидел её издали. Именно эта странная походка возбудила в нем любопытство, да время тогда не позволило разобраться немедленно. Привыкший удостоверяться во всем собственными глазами, он пошел по той же тропинке, как только освободился.
– Ну, и чо? Ну, и подсматривал! А чо, запрешшаетси?
– спросил Потифор кого-то внутри себя, постоянно пристававшего со своими вопросами. Этот кто-то сильно сомневался в его искренности.
– Я и хотел-то посмотреть, куды она пойдеть. И боле нечаво!
Сидевший внутри на время приумолк. Но самому Потифору уже было этого мало. Он вспомнил и представил всё. Как Марфа входила в воду, как стала бить её и рычать, как нырнула, как долго боролась с течением. И, особенно, с перехваченным дыханием – момент, когда она выходила из воды с прилипшим к телу сарафаном.
Все это он видел из кустов. Там и сидел, пока она не уснула. Тогда и подошел и сел рядом, спиной к девушке. Тогда, как и сейчас мечтал он о детях, глядя на воду.
Однако голос Марфы тут же возвратил его к действительности.
– Ты чо, не понял?
– Не понял.
– ему было непонятно, за что с ним так обращается та, которую он собирается взять в жены. Неожиданно гордость взыграла в нем, будто жеребец заржал на конюшне: он оттолкнулся от камня и уже без всякого стеснения начал разглядывать то место, которое открыла ему девушка.
Однако тот самый, который был внутри, сразу же ехидно подначил.
– Ну-ну. Давай, дай ей в морду или меж глаз!
Был момент, когда гнев ударил в его головушку, да быстро угас, разжимая его кулаки. И словно наперекор своему внутреннему врагу Потифор улыбнулся ей и спокойно сказал.
– Ну, ты, значить. Усех-то мужиков не ровняй по одному!
Каким-то нечеловеческим чутьем Потифор неожиданно понял, что перед ним находится раненная птица, а вся внешняя бравада девушки – лишь защита её. И сказал-то это не думая, а поддавшись интуиции. Ведь именно она подсказала тогда.
– Иди, иди за ней! И смотри, да не допусти плохого!
И пошел. А в этот раз почему-то сказала.
– Смотри, взмахнет крылышками и улетит!
Ободренный такой подмогой, он хмыкнул в адрес своего внутреннего врага и снял свой армяк.
– На-ка вот!
– и протянул дрожащей девушке его.
Марфа удивленно смотрела на парня, который должен был по всем правилам за такое хамство наказать ее, а он еще и армяк свой протягивает! Она улыбнулась жеманно, как когда-то это делала в своем спектакле и протянула руку за армяком: стало холодно.
Быстро накинув на плечи, она спряталась в нем носом и невольно начала вдыхать мужской запах. Запах того, кто поделился с ней своим теплом. Здесь было все: и тонкий запах его тела – одновременно сладковатый и душистый, как свежескошенное сено. И крепкий запах махорки, которой баловался втихаря Потифор, помаленьку воруя ее у отца. И еще что-то: неуловимое, но приятное.
– Это запах его тепла!
– решила Марфа, уже по-настоящему скромно пряча улыбку. Неожиданно ей в голову пришла простая мысль.
– Неужели нашелся, наконец, тот человек, который готов по-настоящему взвалить все заботы о ней на свои широкие плечи?