Медальон
Шрифт:
Я невольно вздохнула. Лорда было жаль. Я настолько привыкла к этому человеку, что воспринимала его как собственного отца. Смерть лорда Фотона стала для меня действительно печальным событием. Вот ведь как странно складывается жизнь! Еще недавно я имела все, чего только можно пожелать, и даже чуть больше. А сейчас я бегу в неизвестность, оставшись и без замка, и без отца, и без приданого. Ну и жениха, (естественно!), как корова языком слизала. Хорошо хоть судьба дала мне старшего брата. Не представляю, что бы я без него делала. Выяснив, что ближайший корабль отправляется в нужную нам сторону аж через неделю, он мудро решил пристроить меня на это время в монастырь (вместе с деньгами и драгоценностями, так надежнее будет). Сам же Стивен, наплевав на плавающие в его жилах три капли королевской крови и доставшийся ему по наследству титул лорда, собрался наняться на корабль квартирмейстером,
Надо сказать, что опыт сидения в монастыре оставил у меня весьма неприятные впечатления. Снова влезать в уродливое платье из мешковины и поститься круглыми сутками не хотелось. Однако другого выхода попросту не было, и я с планом Стивена согласилась. А уж когда мне удалось привести себя в порядок и вымыться, я вообще пришла в хорошее расположение духа. А Стивен меня еще и утешил, сказав, что нашел самый приличный монастырь в округе, ибо пограничный город, до которого мы добрались, просто кишел различными сектами. Николаиты, которые под предлогом, что женщина — исчадие ада и исторгнута из недр преисподней на землю для совращения мужчин, считали более нравственным отдавать предпочтение собственному полу. Гностики впали в другую крайность, утверждая, что женщина призвана быть общей собственностью. Валентиниане, которые не вступали в пререкания с обеими сектами, мудро сочетали обе точки зрения — они утверждали, что дозволены все виды распутства [6] . Было и много чего еще, что просто не поддается описанию. Причем у каждого братства был свой монастырь, своя форма одежды и свой святой, которому они поклонялись. Бог ты мой, да для чего вообще нужны все эти братства? Зачем им эти дурацкие одеяния? Чтобы отличаться от всех, или чтобы заставить всех присоединиться к своему братству? Это было бы неповторимое зрелище: весь мир в капюшонах и масках с двумя круглыми дырочками для глаз. И они еще убеждают, что это угодно Богу! Какому?!
6
Реальные секты с реальными убеждениями, существовавшие в Европе вплоть до 18 века.
Впрочем, грех жаловаться, мне еще повезло. Монастырь, куда меня поместил Стивен, никакими извращениями не страдал. (Разумеется, если не считать извращением данный монахинями обет вечной девственности). Да и ничем не отличался от того монастыря, в котором я оказалась, впервые попав в этот мир. Такая же стервозная мать-настоятельница (габаритами с небольшого мамонта, несмотря на старательное умерщвление собственной плоти), те же посты, перила, которые нужно натирать воском и священные истории, которые читали по вечерам. Как-то раз ко мне заскочил Стивен, чтобы проведать, как я живу, и мать-настоятельница тут же заставила меня прочитать ему какую-нибудь историю из «жития святых». Ни мне, ни Стивену этого было до смерти не надо, но деваться было некуда. Ссориться с настоятельницей было глупо, а уж прослыть в ее глазах недостаточно ревностными христианами — еще и опасно. Я подмигнула разозленному Стивену и пообещала, что выбранная мной история ему понравится. Успевший узнать меня получше брат тут же оживился и приготовился слушать.
— Не знаю, в какой стране, но был такой интересный город — Ансир, — начала я занятное повествование. — Так вот. Жили там 7 прекрасных девственниц-христианок, самой юной из которых уже стукнуло 70.
— Сколько? — поперхнулся Стивен.
— 70.
— Элизабет, ты издеваешься? Прекрасные в 70 лет?
— Ты просто никогда не читал священных историй. Между прочим, одна из главных библейских героинь, некая Сарра, умудрялась и в 90 лет кружить фараонам головы, — назидательно поведала я. — Конечно, интересно было бы узнать, какой такой косметикой она пользовалась, чтоб до 90 лет оставаться прекрасной женщиной, но рецепта с тех давних времен не осталось.
— Ерунда! — припечатал мой брат.
— Ты дальше слушай. Не перебивай трагическую историю.
— А это история еще и трагическая? — фыркнул Стивен.
— Разумеется! — поведала ему я. — Потому что кроме семи девственниц жил в Ансире злостный губернатор, которому не нравилось их вероисповедание и праведный образ жизни. И тогда прекрасные старушки были приговорены к тому, чтобы их познали молодые люди всего города.
— Погоди, Элизабет, ты точно уверена, что это старушки были осуждены? — уточнил брат, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — Скорее уж юноши были приговорены к страшному испытанию изнасилования этих 7 девственниц. По крайней мере, такой вариант выглядит более правдоподобным.
— Я тебе священную историю читаю, — фыркнула я. — Так что молчи и верь всему, что в ней написано, если не хочешь прослыть еретиком. Тем более, что никто на этих девственниц так и не польстился.
— И что дальше было? — заинтересовался сюжетом священной истории Стивен.
— А дальше в нашей истории появляется еще одно интересное лицо — некий святой трактирщик Феодот.
— Трактирщик? Святой? — снова перебил меня своим фырканьем Стивен.
— Представь себе, — улыбнулась я, изо всех сил стараясь выдержать серьезный стиль повествования. — Этот трактирщик усердно молился, чтобы престарелые девственницы не стали жертвой каких-нибудь искушений. И так Феодот достал всех своими причитаниями, что святая дева снизошла к его просьбе, и утопила всех семерых старушек. Что оставалось делать бедному губернатору, которого лишили развлечения в виде казни инакомыслящих? Он прекрасно знал, что христиане умеют ходить по воде, как посуху и поставил у озера охрану. Сделал он это как нельзя кстати. Через три дня после описываемых событий одна из утопших старушек привиделась Феодоту во сне. Видимо, в страшном, поскольку тот тут же порешил выловить утопленниц из озера. Надо сказать, что за прошедшие три дня девственные старушки не приглянулись даже рыбам и ракам, так что у Феодота был шанс выудить дам из озера в целости и невредимости. В общем, трактирщик взял с собой пару сообщников и, вооруженный священным рвением, двинулся к озеру.
— И что, священное рвение помогло ему против стражников озера? — усомнился Стивен.
— Конечно помогло! Потому что к Феодоту присоединился некий небесный воин, местный святой, недавно замученный за христианскую веру.
— Ничего себе!
— Это что, настоящее чудо еще впереди… Страшная гроза с громом, молнией и проливным дождем иссушает озеро.
— Иссушает? — саркастично уточнил Стивен.
— Вот именно, — кивнула головой я, изо всех сил стараясь оставаться серьезной. — Феодот вылавливает своих так и не согрешивших старух и быстро их хоронит.
— Послушай, Элизабет, но это же бред какой то! — помотал головой Стивен.
— Ничего подобного. Священная история засвидетельствована двумя почтенными монахами, один из которых иезуит [7] .
— Да мне хоть папа римский! — возмутился брат. — Как можно позволять невинным девушкам читать такие истории? Убийства, изнасилования, чудеса какие-то противоестественные… да еще и инквизитор в качестве достойного доверия лица! Да кто в здравом уме будет верить инквизиции?
7
Реальная побасенка из серии «Жития католических святых».
— Мало ли, — хмыкнула я. — Ты бы слышал, какие дифирамбы поет святейшей инквизиции наша мать-настоятельница… Она считает, что существование многочисленных сект в этом городе объясняется тем, что местная инквизиция действовала недостаточно решительно и не полностью истребила всех неугодных.
— Полторы тысячи сожженных только за прошлый месяц — это недостаточно решительно? — поразился Стивен. — А резня на островах? После того, как туда прибыли монахи с крестами, там ни осталось в живых ни одного местного жителя! Это как?
— Мать-настоятельница говорит, что инквизиция действовала из благородных побуждений, исходя из интересов христианской цивилизации, — поведала я брату. — И вообще она считает, что инквизиция по своей природе добра, нежна и консервативна [8] .
— Интересно, как она запоет, если сама попадет в руки инквизиторов! — буркнул Стивен.
— Главное, чтобы мы туда не попали, — резонно возразила я. — Поэтому, прошу тебя, будь осторожней. Не высказывай своих истинных мыслей, лучше молчи. Нам осталось пробыть в этой стране всего два дня. Кстати, где мы будем размещаться на корабле? Идеально было бы, если бы я вообще никому не попалась на глаза. Никто из команды не должен даже заподозрить, что я женщина.
8
Автор сей «гуманной» фразы — Жозеф де Местр (1753–1821) граф, иезуит. Весьма просвещенный человек своего времени.