Медальон
Шрифт:
«Как же это всё не подходит Чарли,» - думала она, перебирая цветы.
Похороны были назначены на восьмое ноября, через всего три дня. Выйдя из кабинета ритуальной службы, женщина, до того державшая эмоции в себе, мгновенно разрыдалась, присев на скамейку вблизи одноэтажного здания. «Кто мог убить тебя? Кто мог разрушить наше счастье? Хотя было ли это счастье? Я многого о нём не знала,» - думала Эдита, и повторяющиеся, словно по пластинке, слова разрывали её сердце и душу.
Тут вдова почувствовала, как рядом с ней зашуршали чьи-то
– Добрый день миссис Уэнсдей, - поприветствовал женщину детектив.
– О, детектив Берч, это Вы? Как Вы здесь оказались? – не скрывала удивления Эдита. «Его ещё не хватало,» - подумала она про себя.
– Я часто бываю в подобных местах по долгу службы, - отвечал детектив, садясь рядом с женщиной.
– И почему же сейчас Вы здесь?
– Офицер отправил меня к Вам. Вы не против, если я закурю?
– доставая сигару, спрашивал Берч.
– Не против. Но не дымите в мою сторону: я не курю.
– Без проблем.
Между ними вновь повисла пауза.
– Вы опрашивали Монику? – прервала безмолвие Эдита.
– Да, она говорит, что её муж не знает о том, что она изменяла ему, и сама она в шоке от происходящего и соболезнует Вам.
– Удивительно!
– Напротив. Я опросил её мужа, и он сказал, что действительно не знал о её бурном романе, но, как только узнал, пообещал расправиться с непутёвой женой.
– Ясно.
– Кажется, Вам не очень интересен мой рассказ, - приподнимая полы шляпы, посмотрел на женщину детектив Берч.
– Нет, что Вы, - отозвалась Эдита, - Просто у меня такая путаница в голове. Мне очень тяжело. Я не понимаю, как жить дальше. И я не знаю, кто мог бы убить Чарльза.
– В расследовании первый вариант очевидный, но обычно ложный. Хотя очевидные варианты часто бывают верны, но как только ты до них догадываешься, они начинают казаться тебе очевидными, а до того – нетипичны. Надеюсь, Вы меня поняла. Держите голову в холоде, вот мой совет Вам, миссис Уэнсдей, - детектив встал и направился прочь.
«Тоже мне умник,» - бросила мысленно Эдита и через пару мгновений сама ретировалась.
Валентина
Двадцать лет назад погода стояла та же, правда, уже не в Лондоне. Ярко-зелёные листья тихо шелестели. Птицы прятались, ютясь в кругу своих многочисленных семей, и жалобно попискивали в такт дождя. Кончался август, и вся природа начинала готовиться к осени.
В этот день Эдита вышла во двор, соединяющем два бедных дома во французской провинции, округе Дюнкерк. Эдита спокойно – как и всегда – бродила по безмолвному двору, разглядывая окна домов и клумбы, разбитые вблизи их. Сегодня все: и люди, и птицы, и насекомые попрятались в свои норки. Но Эдита любила дождь и одиночество, поэтому не могла пропустить такое прекрасное для себя время.
Внезапно её мирное времяпрепровождение было прервано вечно хохочущей и
– Эй, ты почему здесь одна?! – крикнула девочка, обращаясь к Эдит.
– Я люблю дождь. Мои родители на работе, а брат на учёбе, поэтому я осталась одна, - отвечала маленькая Эдит.
Девочка подошла ближе.
– Я тоже люблю дождь. Не понимаю, почему все сидят по домам, когда можно прыгать по лужам!
Эдита засмеялась.
– Да, ты права.
Девочки продолжили гулять вместе, перепрыгивая через лужи и проходя по скамейкам, словно по мосту.
– А тебя как зовут? – спросила Эдит.
– Валентин, но все называют меня Вале. А тебя как?
– Эдит, но мне все так и называют.
Девочки рассмеялись.
– Почему ты раньше не гуляла здесь? – спросила Эдит.
– Мы только вчера переехали в этот дом, - Вале показала на дом, стоявший по правую руку от неё, - Здесь скучно. Раньше мы жили в Париже, но после того, как папа умер, мама решила переехать сюда, к нашим родственникам. Я о них мало что знаю. Ну, только то, что бабушка была раньше в банде «сорока слонов».
– О, значит у тебя нет папы?
– Да. Мама сказала, что он умер от какой-то болезни, - казалось, Вале никак не задевало отсутствие отца.
– А как там, в Париже? – любопытно раскрыла глаза Эдит.
Валентина присела на скамейку, стоявшую под навесом и с видом знатока принялась рассказывать про свою жизнь в Париже:
– Там было много людей, много магазинов, много… Да всего просто много! И всегда было весело. Там у меня было много-много друзей. Мы много гуляли, играли в догонялки, прятки и ещё во много всего. А ещё у нас там была своя кондитерская, где родители давали мне столько сладостей, сколько я захочу! Хочу обратно в Париж, - грустно заключила она.
– Вау, это так здорово! – Эдита не скрывала своего удивления, - А ты уже ходишь в школу?
– Я ходила, но моей маме сказали, что я глупая и мешаю другим и что меня нужно сажать на поводок.
– Сажать на поводок? Как собаку?! – смеялась Эдит.
– Да, - расстроенно говорила Валентина.
– Ха-ха, и они бы придумали тебе милое имя, как собачке?
– Да! Но я не хочу быть собакой, а мадам Лоррен об этом всё время говорила.
– Может она шутила? – предположила Эдит.
– Но это же не смешно!
Вале, обиженная, встала и пошла в сторону нового дома:
– Если захочешь гулять, постучи ко мне в окно: я живу внизу. У меня здесь нет больше друзей, кроме тебя.
С этими словами Вале побежала к громоздкой двери, которую она еле открыла, спрятавшись во мраке дома.
Эдита тоже пошла прочь с улицы. К тому же, уже закончился дождь, и родители должны были прийти с минуты на минуту. Она была счастлива, ведь сегодня у неё впервые появился друг.
Похороны