Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма
Шрифт:
Точно так же тот, кто строит "башню", чтобы заменить откровение небесное откровением, изготовленным им самим, будет поражен громом, т. е. будет подвергнут унижению и низведен к своей же собственной субъективности и к земной реальности.
"Закон Вавилонской башни" уже был сформулирован в тринадцатом письме, где рассматривались некоторые практические методы оккультизма, нацеленные на достижение своеобразного бессмертия посредством кристаллизации энергии, эманирующей из физического тела, вплоть до противостояния смерти. Тогда речь шла о строительстве индивидуальной "Вавилонской башни", состоящей из налагаемых друг на друга в восходящем порядке "двойников" физического тела. При этом предметом анализа был лишь один аспект "строительства" - без учета другого аспекта этого же закона, - аспекта "удара грома". Теперь же, в главе, посвященной Шестнадцатому Старшему Аркану Таро, представляется возможность рассмотреть весь закон, т. е. как аспект "громового удара", так и аспект "строительства".
Выше мы отмечали, что закон Вавилонской башни универсален, т. е.
Чистилище, стало быть, есть состояние души, при котором действия, суждения и устремления прошедшей жизни видятся в истинном дневном свете транссубъективного сознания. Никто не судит ее; сама душа подвергает себя суду в свете полностью пробужденного сознания.
Нередко говорят о "тьме", в которую погружается душа, вступая в чистилище, и об "одиночном заключении", которому она в нем подвергается. В этих описаниях состояния души в чистилище заключена некая истина, но необходимо вначале понять их, чтобы затем должным образом оценить их истинность. Видимая извне, душа, вступающая в чистилище, исчезает из поля зрения других душ и таким образом погружается во тьму невидимости и недоступности. Именно в этом смысле, т. е. в смысле недоступности, можно, разумеется, сказать, что душа в чистилище подвергается "заключению". Ибо тогда душа находится вне контактов и связей со "свободными" сущностями духовного мира.
Но, будучи видимой изнутри, душа, вступающая в чистилище, погружается в абсолютный свет транссубъективного сознания, который настолько охватывает душу своей ослепительной яркостью, заставляя ее вспомнить себя, что она становится недоступной ни для кого.
О том, как происходит очищение души в чистилище, о том, каков характер тьмы и заключения в состоянии чистилища, и, наконец, о том, каков результат этого состояния, никто не дал представления более яркого и описания более убедительного, основанного на достоверном опыте, нежели данное Сан Хуаном де ла Крус в его "Темной ночи души". В главах, посвященных "темной ночи духа", мы находим ближайшую аналогию состоянию души в чистилище - описанный опыт во всех отношениях аналогичен опыту очищения, которому душа подвергается в чистилище:
"Темная ночь есть некий приток Господа в душу, очищающий ее от невежества и несовершенств - унаследованных, природных и духовных... Но можно спросить: почему душа называет Божественный свет, озаряющий и очищающий ее от невежества, темной ночью? Я отвечу, что Божественная премудрость в силу двух причин есть для души не только ночь и тьма, но также боль и мучения. Первая причина состоит в том, что Божественная премудрость столь высока, что превосходит наивысшие способности души и, следовательно, в этом отношении темна для нее. Вторая причина - низость и нечистота души, и в этом отношении Божественная премудрость для нее мучительна, болезненна и столь же темна. Чтобы доказать истинность первой причины, возьмем за основу философский принцип, согласно которому чем яснее и очевиднее суть предметы Божественные, тем, разумеется, более темными и сокрытыми они становятся для души. Так, чем ярче свет, тем более он слепящий для глаз совы, и чем сильнее сияет солнце, тем более оно слепяще для органов зрения, подавляя их по причине их слабости и лишая их способности видеть. Так и Божественный свет созерцания, проникая в душу не вполне еще просветленную, влечет за собой духовный мрак, ибо он не только далеко превосходит силы души, но также ослепляет ее и лишает естественных ощущений...Вот причина того, что светоносный луч скрытой премудрости, когда Господь посылает его от Себя в душу еще не преображенную, порождает в восприятии глубокую тьму... Душа по причине своей замутненности испытывает сильнейшие страдания, попадая в поток Божественного света. А когда лучи этого чистейшего света ударяют в душу, чтобы изгнать ее по роки, душа чувствует себя столь омраченной и ничтожной, что кажется, будто Сам Господь отказался от нее и сама она отказалась от Господа. Столь горько и болезненно это чувство - ибо теперь для нее ясно, что Господь покинул ее, - что оно было одним из тягчайших страданий Иова во время его испытаний: "Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость?" (Иов, 7:20). В этом ярком и чистом свете душа, видя уже отчетливо, хотя все еще словно сквозь дымку, свою порочность, признает свое ничтожество пред Господом и всеми тварями. Еще большую боль несет страх того, что она никогда не станет достойной и ее покинула милость Господня. Во-вторых, боль души происходит от ее природной, нравственной и духовной слабости; ибо когда Божественное созерцание пронзает ее с некоей силой, с тем чтобы укрепить и подчинить ее, она в своей слабости испытывает такую боль, что почти исчезает... для ощущений и духа, словно под тяжким и мрачным бременем, страдает и стенает в мучениях столь страшных, что сама смерть [полное уничтожение] была бы для нее вожделенным облегчением... [Это] дивно и достойно сожаления... Столь велики слабость и омраченность души, что десница Господня, такая нежная и ласковая, ощущается ею как тяжкая и давящая, хотя она не возложена на нее и не подавляет ее, а лишь слегка ее касается, да и то с великим милосердием: ибо Он касается души не для того, чтобы подвергнуть ее наказанию, а чтобы осыпать Своими милостями..." (67: II, ?, 1-4, б, 8-9; pp. 83-88).
"Луч солнца, проникающий в окно, тем менее заметен, чем чище и свободнее от пылинок воздух, однако чем их больше, тем заметнее солнечный луч для глаза. Причина в том, что самого света мы не видим, но с его помощью мы видим те предметы, на которые он падает, и когда они его отражают, сам свет становится видимым: не освети он их, он сам остался бы тогда невидимым... Итак, этот луч Божественного созерцания, превозмогая природные силы и пронизывая душу своим Божественным светом, погружает ее во тьму и лишает всех тех естественных привязанностей и опасений, которые она прежде испытывала в своем собственном природ-ном свете. Тогда душа остается не только во тьме, но также и в пустоте, которая открывается в ее способностях и желаниях как природных, так и духовных, и в этой пустоте и тьме она очищается и озаряется Божественным духовным светом, но не имеет представления о том, что же с ней происходит; напротив, она скорее полагает, что находится во тьме, ибо мы уже говорили о луче, проходящем через комнату, который невидим, если воздух совершенно чист и в комнате нет предметов, на которые он мог бы пасть. Однако если духовный свет попадает в душе хоть на что-нибудь, что может его отразить, т. е. на малейшую частицу совершенства, которая доступна пониманию, либо на решение, которое необходимо принять относительно истинности или неистинности чего-либо, - в тот же момент душа видит егои понимает его яснее, чем когда-либо прежде, до вступления в эту тьму. Таким же образом душа различает духовный свет, который дается ей с тем, чтобы она легче осознала свое несовершенство..." (67: II, viii, 5-6; pp. 104-106).
"...Божественный огонь созерцательной любви до того, как он соединится с душой и преобразит ее в себя, очищает ее от всех неблагоприятных качеств. Он изгоняет ее пороки, погружает ее в черноту и мрак, и ее состояние явно становится еще худшим, чем прежде, - более порочным и отталкивающим. Ибо в то время, как божественное очищение удаляет все злые и порочные склонности, которые, глубоко укоренясь в душе, ей не видны и не ощущаются ею, но теперь, с целью их изгнания и уничтожения, делаются ясно различимыми в тусклом свете Божественного созерцания, душа - хотя она не становится хуже ни сама по себе, ни в глазах Господа - видя, наконец, то, что она не видела никогда прежде, видит себя не только недостойной Его внимания, но даже предметом, заслуживающим отвращения, и что Сам Господь отвратился от нее..." (67: II, х, 2; 118).
"...Свет Господень, озаряющий Ангела, просветляет его и возжигает в нем пламя любви, ибо он есть дух, готовый к восприятию этого света; но человек, будучи слабым и порочным, обычно воспринимает такое просветление, как я уже говорил, во тьме, страданиях и боли - ведь и свет солнечных лучей причиняет боль слабым глазам, - пока очищающий его огонь любви не одухотворит и не усовершенствует его, с тем чтобы, очистившись, он мог со сладостью, подобно Ангелам, воспринять единение с этим притоком любви..." (67: II, xii, 4; р. 130).
Эти фрагменты из "Темной ночи души", т. е. из 5, 8,10 и 12 главы Книги II (где речь идет о "темной ночи духа"), мне кажутся, не считая всего остального учения Сан Хуана де ла Крус, особенно здесь уместными. Описанное в них очищение сводится к школе смирения, а присутствующий здесь Божественный свет, который погружает душу во тьму и тяжким бременем давит на нее, заставляя испытать всю тяжесть неотвратимого сопоставления человеческой природы с Божественной истиной, можно свести к образу башни, разрушенной ударом грома, и падения ее строителей, т. е. к карте Шестнадцатого Аркана Таро. Разящий удар грома есть Божественный свет, который ослепляет и рушит; разрушенная башня есть то, что сооружено человеческим разумением, воображением и волей, которые человек противопоставил Божественной реальности; поверженные строители олицетворяют "школу смирения" для человеческих способностей разумения, воображения и воли. Чистилище, путь очищения, который предшествует озарению и мистическому единению, великие исторические события, которые привели к тому, что человечество было вынуждено начинать все сначала, наконец, события в биографиях отдельных людей, при которых последних поражал удар грома - с тем, чтобы они вновь поднялись из праха силой озарения, подобно Савлу из Тарса, либо чтобы их постигло отчуждение, подобно Ницше, - все эти события, на первый взгляд столь несходные, суть лишь различные проявления одного и того же аркана: закона башни, разрушенной ударом грома.
Этот закон - лейтмотив славословия, которое я процитировал в начале этого письма (см. эпиграф) и в котором сказано:
"Рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, А богатящихся отпустил ни с чем" (Лк. 1:51-53).
В этом славословии воспевается вечный закон Вавилонской башни - закон башни, разрушенной ударом грома, и смиренного сердца, вознесенного тем же ударом к Божественному озарению. Ибо "Магнификат" - это песнь сердца, пораженного тем же громовым ударом, который "низлагает сильных с престолов и возносит смиренных".