Медитация и осознанность
Шрифт:
Газон
В монастыре «Колдиц» – том самом, откуда я вынужден был спасаться через забор, мне однажды поручили постричь газон. Территория была огромной, так что я направился в сарай за газонокосилкой. Однако когда, вооружившись ею, я выходил на улицу, один из старших монахов подошел ко мне и протянул ножницы. «И что мне с ними делать?» — поинтересовался я. «Стричь траву», – отозвался он чуть более удовлетворенным тоном, чем следовало бы. «Вы шутите? — воскликнул я. — Да я за всю жизнь с этим не справлюсь! Какой смысл иметь газонокосилку, если мы не будем пользоваться ей?» Он изумленно взглянул на меня: «Во– первых, ты не должен говорить со мной таким тоном. Во-вторых, я не шучу. Настоятель велел тебе постричь траву этими ножницами, и именно это ты и должен сделать».
Не могу не признать, что мне потребовалось собрать в кулак всю свою волю,
Стрижка газона с помощью ножниц оказалась сродни работе парикмахера. Зажимая траву средним и указательным пальцами левой руки, я обрезал траву ножницами, зажатыми в правой. При этом стричь следовало исключительно ровно – добиться этого можно было, лишь прижимаясь щекой почти к самой земле рядом с выстригаемым участком. В общей сложности в монастыре было три газона, и первый был размером примерно с теннисный корт. Неудивительно, что уже через несколько минут я напряженно раздумывал над тем, сколько же времени мне придется угробить на эту работу. Я все чаще обращался мыслями к собственным коленкам, намокшим от росы, спине, нывшей из-за долгой работы в наклон, и, разумеется, монаху, вручившему мне ножницы. Честно говоря, голова моя готова была взорваться от мыслей. Я даже близко не чувствовал покоя, и мне все труднее было концентрироваться на своем задании.
К тому же меня обуревала ярость, и ни о какой ясности мыслей не могло быть и речи. Гнев будто заполонил меня всего. Не знаю, испытывали ли вы когда-нибудь нечто подобное: как будто роившиеся в голове мысли утонули в гневе, заливавшем весь мир вокруг. Я настолько погрузился в мысли, в эту рябь на поверхности сознания, что не мог осознавать происходящего. Я будто слился со своей яростью, стал с ней единым целым, казалось, я сам стал сгустком гнева вместо того, чтобы оставаться свидетелем, его проявления. Не обладая ясностью мыслей и, соответственно, не в силах осознать, что мои эмоции – продукт моего собственного сознания, я искал, на кого бы излить свою злость. Конечно, монах повел себя не лучшим образом, однако я находился там по своей воле и мог уйти в любой момент, если бы захотел. Ситуация ничем не отличалась от какого-либо неприятного или скучного задания в магазине, в офисе, на заводе – словом, на любом рабочем месте. Возможно, читая эти строки, вы вспомнили, что с вами случалось нечто подобное. Разумеется, для каждого человека важно осознавать, что нет ничего хорошего в ситуации, когда вас обманывают, оскорбляют, унижают или обводят вокруг пальца. Однако с точки зрения медитации не менее полезно осознавать источник переживаемого нами гнева. В моем случае спусковым крючком послужил тон и манера обращения монаха. Однако все, что происходило после нашего разговора, было плодами моих усилий. Это, безусловно, не оправдывало монаха, но осознание этого факта дало мне возможность взять на себя ответственность за собственное поведение, за то, сколь тщательно я раздувал в себе обиду и ярость. Сосредоточенность на стрижке травы и боль в спине стали для меня способами разжигать в себе гнев, а не утихомирить его. В другой день, с другим настроением эта ситуация, возможно, ничуть не обеспокоила бы меня. Но тогда я был совершенно уверен, что, даже получив сообщение о гигантском выигрыше в лотерею (не монастырскую, разумеется), я бы не перестал гневаться. Избавиться от столь сильных эмоций обычно непросто.
На то, чтобы успокоиться, у меня ушло около часа. Как ни странно, это произошло примерно в то самое время, когда я наконец перестал всецело концентрироваться на собственных мыслях и сосредоточился на работе. Конечно, стрижку газона ножницами не назовешь удовольствием, однако, как выяснилось, в этом занятии есть нечто умиротворяющее. Это было подобно медитации. Я рассудил, что мне некуда спешить: в конце концов, не имело никакого значения, сколько дней отнимет у меня это поручение. Поскольку я не чужд перфекционизма, я начал находить некоторое удовольствие в стремлении сделать работу на отлично. Чем меньше я обращал внимания на свои мысли, тем дальше отступала ярость. Когда гнев улегся, я смог разобраться в том, что творилось у меня в душе. Я уже видел мир по-иному, и это успокаивало мой разум еще быстрее. Движение оказалось цикличным: покой вел к ясности, ясность — к дальнейшему успокоению, которое, в свою очередь, еще сильнее проясняло сознание. Вскоре я уже от души смеялся над собой, размышляя над тем, что бы сказали мои друзья, увидев меня здесь. И уже не в первый раз. Но все же главным было то, что мое сознание успокоилось и я уже не испытывал гнева.
Та же самая улица
Мы часто недооцениваем, насколько важна для нас ясность мышления. По крайней мере, я всегда был склонен к этому. Я настолько привык жить в хаосе мыслей и чувств, что не мог разобраться, ясными ли я глазами смотрю на мир (разумеется, в те времена ответ на этот вопрос неизменно был бы отрицательным). Я все время совершал одни и те же ошибки: сталкиваясь с той или иной ситуацией, я реагировал стереотипно. Можно сказать, я попадал в различные истории, не понимая, как это произошло и что можно изменить, чем вечно доставлял массу неприятностей окружающим и самому себе. Помню, как я обсуждал эту проблему с тибетским учителем в Непале, в самом начале своих занятий медитацией. Я спросил его, почему, активно медитируя, я все-таки продолжаю совершать одни и те же ошибки.
– Представь, что тебе каждый день приходится ходить на работу, — ответил он. — Ежедневно ты ходишь по одной и той же улице, видишь все те же дома, тех же людей – каждый день, без исключения. – Я вызвал в воображении эту картину. В прошлом мне несколько раз приходилось работать подобным образом, так что много фантазировать мне не пришлось. — В конце улицы, – продолжал учитель, — находится большая яма. Может, ее выкопали рабочие, ремонтировавшие трубы. Может, они слишком часто пили чай или болтали друг с другом, но, так или иначе, всем уже кажется, что эта яма существовала всегда. — Он рассмеялся, вообразив эту картину. – Итак, ты прекрасно знаешь
о существовании ямы, и тем не менее, проходя по этой улице, ты всякий раз падаешь в нее. Разумеется, ты делаешь это не намеренно, просто ты настолько привык ходить этой дорогой, что следуешь своим маршрутом, совершенно не думая о нем.
Я, конечно, не мог вообразить себе описанную учителем картину (как можно ежедневно падать в одну и ту же яму?), но почувствовал, что это сильно напоминает мой внутренний мир. Не знаю, как для вас, но для меня это стало ярким отражением того, как раз за разом я попадаю в одни и те же эмоциональные ловушки и запутываюсь в одних и тех же мыслях.
— Теперь, когда ты начал заниматься медитацией, — продолжал учитель, — ты будто проснулся и начал яснее осознавать все, что происходит вокруг. Идя по улице, ты уже замечаешь перед собой яму.
— В том-то и проблема! — воскликнул я. — Я много медитирую и временами вижу яму, но все равно не могу остановиться и всякий раз в нее падаю!
— Разумеется! – улыбнулся учитель. – Сначала ты просто видишь яму, но настолько привык ходить именно по этой улице, что обязательно падаешь туда. Ты знаешь, что это безумие, понимаешь, что тебе будет больно, но ничего не можешь с этим поделать! — Он расхохотался. Невзирая на все свои мучения, я тоже не мог не признать, что в этой картине было нечто невыразимо забавное. — Так обстоят дела и с твоим сознанием, — продолжал учитель. — Привычки имеют над тобой столь сильную власть, что ты замечаешь ловушку, но не можешь предохранить себя от падения. Однако, – он сделал многозначительную паузу, – если ты будешь продолжать заниматься медитацией, ты начнешь замечать яму раньше и успеешь обойти ее. Поначалу ты можешь попытаться обойти ее по краю и все-таки упасть. Это — часть процесса. Но постепенно, практикуясь, ты увидишь ее достаточно ясно, чтобы суметь обойти и продолжить свой путь. Тогда ты сможешь добраться до работы в целости и сохранности! – Он вновь улыбнулся. – А потом, когда-нибудь, ты сможешь видеть настолько ясно, что поймешь: на самом деле ямы там никогда не было. Но это — уже следующий урок.
Многие годы я вспоминаю эту крайне полезную историю. Она во многом обобщает процесс медитации. Да, это действительно процесс! Вы можете практиковаться по несколько минут в день, но это не означает, что вы мгновенно сумеете упорядочить свое сознание и никогда больше не вернетесь к старым привычкам. Конечно, иногда вы будете испытывать моменты озарения, внезапно осознавая смысл своих действий. Но продвигаться вы будете постепенно, с каждым днем замечая «яму» чуть раньше и чуть отчетливее. На этом пути вы научитесь избегать многих реакций, которые ведут вас к стрессу. Это и значит обладать осведомленностью и ясно управлять собственным сознанием.
Театр
Практически любое наше действие в повседневной жизни можно определить как «хорошее» или «плохое». Однако в медитации не существует ни хорошего, ни плохого, и тому есть достаточно веские причины. Чтобы описать медитацию, уместно употребить слово «осведомленность». Если вы не осознаете, что происходит, это не значит, что вы неправильно или «плохо» медитируете, это значит, что вы не медитируете вообще! Неважно, осознаете ли вы обилие мыслей или их отсутствие, неважно, приятны или неприятны вам те ощущения, которые вы осознаете. Смысл – в самом осознании. Один из моих учителей повторял эти слова, подобно мантре.