Медиум по призванию

Герд Анна

Ольга же была ловеласом, коварным соблазнителем и Донжуаном в юбке. Даже опытному шевалье было чему поучиться, при всем этом для своих родителей девица была воплощённым ангелом. Ольга мастерски меняла маски и разгон от милой невинной овечки, до страстной ненасытной тигрицы составлял десять секунд. Барышня была хитра и не человечески изворотлива, слыла кроткой и наивной, родители в ней души не чаяли, слуги лебезили и старались угодить. И лишь Мария знала подноготную своей сестры и то благодаря тому, что Ольга в азартном порыве увела у той двух почти женихов и кандидатов в вечные возлюбленные. Сестер это, как ни странно не рассорило, у обеих были грязные секретки и взаимный шантаж надежно укреплял родственную связь.

В вещах этой ветреной

особы было покопаться ещё любопытней. Наконец раздался тихий щелчок и деревянная на первый взгляд монолитная стена дала трещину, вернее одна панель выдвинулась слегка вперёд. Подковырнув ее шпателем, который нашелся в строительной куче я открыла потайную дверь. И вот здесь был чулан так чулан! С толстым слоем пыли и спертым воздухом, тонувший в полумраке закуток навскидку на пятнадцать-двадцать квадратов. Темная пыльная сокровищница радовала глаз, большое напольное зеркало в вычурной резной раме, несколько массивных сундуков, старый деревянный секретер с изящными резными ножками. В углу было массивное кресло качалка, при взгляде на которое вспоминались фильмы ужасов с данным атрибутом, где все веселье начиналось с самопроизвольного раскачивания одержимой мебели. Брр. Ещё здесь были невнятные коробки и тубусы, похоже дорожные. Прислоненные к стене стояли картины. Я абсолютно очарованная таким богатством отключилась от реальности на какое-то время. Пальцы скользили по завиткам деревянной рамы, а глаза не отрывались от замутненного отражения, руки вытягивали наугад картины из стопки, с удовольствием ощупала каждый изгиб резных ножек секретера. С него и решила начать. Над небольшой поверхность для письма, располагались ящички по два слева и справа и один длинный по центру. На мою удачу они были открыты, в итоге добыча составила: стопку писем перевязанных голубой лентой, две небольшие тетради заполненные рукописным текстом, похожие на дневники, томик стихов, четыре сложенных треугольником записки, карта скрученная в трубочку. Все это богатство я смела в рюкзак, времени изучать сейчас не было, но было очень интересно. Пару перьев, деревянных скоб похожих на скрепки и пустую чернильницу я брать не стала. Гастон бубнил и ворчал на меня, в сто первый раз напоминая, что мы пришли за платьем. Внезапно среди невнятного бухтения послышался новый звук, шаги, тяжёлые и четкие, кто-то поднимался на чердак. Я метнулась к панели закрыла ее плотно и притаилась, как мышка. Тот кто пришел остановился и замер, я похолодела, неужели меня спалили, как? По камерам? Я же смотрела, не было их на пути к чердаку! На нервной почве начала покусывать ногти, что же делать? Потом опять послышались шаги, судя по звуку сюда поднимался второй гость. Ууу, что за невезение! А дальше состоялся презанятный диалог.

— Что у тебя? — я узнала этот раздражающий резкий голос, Андрей Петрович.

— Я сказал никаких разговоров, пока не найдешь. Или ты хочешь меня порадовать? — сказано это было таким угрожающим тоном, что даже Гастон вытянулся и замер как сурикат.

— Нет, но я уверен что направление верное, вход должен быть в южном крыле. — второй голос был мне незнаком, заискивающий с небольшим дефектом в букве «р».

— Тогда зачем ты меня вызвал? — милый куратор практически прошипел эту фразу.

— М-мария, она поставила на то крыло новую горничную, Веронику и эта дуреха постоянно крутится под ногами, все пытается выслужиться, никуда не уходит надолго. — голос говорящего был настолько услужливым и лебезящим, что я поморщилась, неприятно даже слышать такое.

— Если она дура, тогда просто отвлекли ее, если ты ещё раз, обратишься ко мне с такими глупостями … Ты ведь знаешь, что я сделаю? — ой не прост наш руководитель, далеко не прост.

— Да и ты помнишь пока босс на территории, никаких движений!

— Конечно помню, я все решу, прости меня … Больше не повториться, больше не побеспокою, — он что-то ещё бормотал под звук тяжёлых шагов Андрей Петрович покинул чердак, его собеседник ещё немного подождал тяжело вздыхая и тоже ушел.

Я обдумывала подслушанное, итак Андрей с сообщником что-то ищут в южном крыле и Мария с горничным им портят всю малину. Поместье прошло реконструкцию, соответственно тайных комнат априори быть не может, так как первый документ любых работ это план строения. И тут же усмехнулась мысленно, тайных комнат и тайных секций в которой, я и прячусь. Наш куратор имеет влияние на своего сообщника, возможно шантажирует его, как меня до недавнего времени шевалье Барруа. Стоп! Гастон! Гас!

Последнее это уже вслух и громко. Дух прекратил изображать суриката и подпрыгнул в страхе.

— Ты чего орёшь Алекс, — бедняжка схватился за грудь и часто задышал.

— Гас, ты знаешь что они ищут? — постаралась просветить его рентгеновским взглядом.

— Что-что, ясно что — проход тайный под поместьем, — бурчал он возвращаясь к сундуку.

— Расскажи пожалуйста подробней, — я присела на корточки рядом и заглянула ему в лицо.

— Мон шерри, — лицо озарила довольная ухмылка, — платье, перчатки, туфельки, заколки, бальная книжка, шаль.

— У вас в военной школе, что шантаж преподавали как предмет? Дай угадаю? — я притворно задумалась и почесала подбородок пальцами, — у тебя было превосходно по нему, так?

Гастон оскалился во все тридцать два зуба и сделал широкий приглашающий жест рукой, захватывая сундук и зеркало.

— Прошу мадемуазель.

И начался мой личный адок, конечно все платья не примеряла. Часть шевалье отбраковывал как не бальные, устаревшие (хе-хе) и слишком простые. Осталось штук пятнадцать которые мне предстояло примерить, мое мнение в расчет не бралось от слова совсем. Через час я взлохмаченная, вспотевшая и невероятно злая запихивала в рюкзак три платья, голубое, бледно розовое и белое в мелкий цветок. Следующее сражение состоялось за туфельки. Туфли Ольги, больше похожие на чешки, от времени задубели и трансформировались в пыточные колодки.

Я ластилась и уговаривала, безбожно льстила и приводила сотни аргументов. Но в итоге вышла победителем и отстояла свои балетки. Кстати решающим доводом стало название, убедившее Гастона, что балетки реально созданы для балов. Если бы знала, с этого бы и начала!

Все остальные мелочи мы не сильно заморачиваясь сгребали в рюкзак, как домашнее задание.

Также из интересностей в сундуке нашелся мешочек, внутри был ключ на верёвочке, которую можно было повесть на шею. С этим уловом мы и выскользнули с чердака. Едва я успела закинуть свою ношу обратно под лестницу, как в конце коридора появилась встревоженная Мария Павловна, нервным шагом направляясь прямо ко мне.

— Здравствуйте, Мария Павловна. — интересно у меня вид сильно взъерошенный, одета я как и обычно была в просторный джинсовый комбез, футболку с длинным рукавом и кеды, но вот на голове после модного приговора образовалось гнездо.

— Здравствуй, Сашенька. Приехал Аркадий Владимирович, вызывает к себе, пойдем я проведу.

— Ага, сейчас ребят позову, — я уже было метнулась к мастерской, но она меня остановила.

— Нет, Саша, только тебя. — вид у нее был немного напуганный и встревоженный.

— Меня? — тут и я струхнула. Блин, блин, блин! Значит камеры таки были, на самом чердаке? Или на подходе? Если наверху значит и Андрея с подельником засекли? Нет, куратор как никто другой знает где камеры, и не стал бы подставляться. Значит где-то на пути.

Мария ласково потрепала меня по плечу, замечая, что я замешкалась.

— Не волнуйся, он хороший человек, боятся нечего, пойдем.

М-да, бояться нечего, я поплелась за ней. Нужно срочно придумать почему я ошивалась около чердака. Что ещё можно мне предъявить? Рюкзак? В этом закрутке нет камер, тут я сама проверяла и Гас это подтвердил. Так, что ещё? Портрет Ольги я не запорола, с работой все в порядке. Что тогда? Я шла и раздумывала, покусывая губу и пытаясь пригладить гнездо. Шевалье шел рядом и уверял, что в обиду меня не даст.