Медиум

Дронт Николай

— Я не спорю с мистером Брассом, но хочу заметить, что у каждого человека немного своё восприятие цветов.

— Продолжайте.

— Переодевшись в баптистского проповедника, я навестил вдову Брасс. Мне удалось вручить ей брошюру “Утешение одинокой”. Бесплатно, конечно. И я убедился, что бабочка блекло-красного цвета на руке женщины, опознанной мною, как миссис Брасс, действительно присутствует. Спросив её о рисунке, я получил ответ, что это “шалости юности”. Она была артисткой театра, а рисунок сделал ей известный японский художник.

— Видимо

для информации, мистер Брасс, заметил, что его вдова была певичкой в варьете, а наколку ей набил старый китаец, который подметал зал. Мистеру Брассу именно из-за необычного цвета краски пришлось заплатить два броуда. Правда, тогда они были сильно пьяны. Все трое.

— Мне хочется понять — принят ли мой отчёт? И необходимо ли продолжать дальнейшее расследование?

После небольшого ожидания было получено заключение:

— Мистер Брасс считает, что расследование было проведено на должном уровне. Что, впрочем, соответствует полученному гонорару. Отчёт принят. И нет, дальнейшее расследование не нужно, мистер Брасс узнал всё то, что ему хотелось.

— Не хочу казаться назойливым, но не стоит ли прояснить, откуда взялся яд?

— Нет, не стоит. Мистер Брасс считает, что изготовитель яда не планировал ничего плохого против него лично. Вероятно, он даже не знал, кому предназначена отрава. Убивает не пистолет, а человек, нажавший спусковой крючок. Виновница известна, а потому дело закончено. — Чуть другим тоном Нельсон сообщил: — Вы свободны, но я задержусь. Мне нужно обсудить с мистером Брассом ещё один вопрос. Остаток денег оставьте себе, как премию.

Затем медиум забрал материалы дела. Поинтересовался, точно ли нет копий? Благосклонно выслушав ответ: “Конечно, нет!”, положил отчёт прямо на могильный холмик, достал из кармана флакон, полил бумаги чем-то, резко пахнувшим керосином, и от зажигалки запалил костерок.

— Не хочу сказать ничего плохого, — пояснил Нельсон, — но если об этом расследовании кто-то что-то узнает, то только от вас. Как вы видите, у меня ничего не осталось. Думаю, само дело не стоит выеденного яйца, но всё же.

Джуэрсу было любопытно, о чём таком можно говорить с мёртвым, но причин задерживаться больше не нашлось, и ему пришлось удалиться. В голове крутилась только одна мысль: Неужели с духами действительно можно разговаривать? Весь прошлый опыт вопил, что медиум его не обманывал. Уж больно просто и обыденно проходил разговор. Но как такое возможно?

Мистер Нельсон хороший человек и прекрасный клиент. Щедрый, не капризный. Однако деньги на частных детективов с неба не капают, их приходится зарабатывать нелёгким трудом. А потому пора подумать, где бы ещё можно было бы откусить десяточку, а то и полтинничек. Вот, например, Джордани Витторио, дон Витторио, как его называют подельники. Разве он не захочет заплатить за кое-какие новости о своём покойном приятеле? Разве знания о том, что жена Ловчилы отравила мужа, не стоят полтишка? А лучше сотенки? Нет! Сотню просить не стоит, Джордани деньгами не бросается.

Старым друзьям-приятелям

из уголовки тоже будет интересно это знать. Особенно то, что копать дальше никто не собирается. Тут денег не получишь, но для будущих расследований оно полезно. Парни разрешат задать несколько вопросиков.

Так и живём, клюём крошки, где можем.

Покойник Вилли

Детектив уходил, не оглядываясь, потому не видел, как ему вслед задумчиво смотрит медиум. Вилли тоже посмотрел и спросил:

— Джек, как думаешь, он не проболтается?

— Кто знает? Я ведь почему документы сжигаю? Если кто-то будет интересоваться делами моих клиентов, всегда могу сказать, что написанное не помню точно, а через полгода-год и вовсе всё забыл. А если детектив кому-то проболтается, так ему самому и расхлёбывать придётся. Он же видел, что я документы уничтожил.

— Это ты правильно. А вот с Лукрецией обидно получилось. Я ведь её любил. Сильно любил, а она меня убила. Дура! Никогда не могла смотреть дальше, чем на шаг вперёд. Решила спасти домик и оставшиеся в банке деньги. Что у меня ещё кое-что есть, и что пара запасных путей отхода заготовлена, она не смогла дотумкать.

— Согласен. Обидно.

— Я чуток подумаю, потом скажу тебе, что надо будет сделать.

— Сделаю, но сам понимаешь…

— Понимаю. За меня свою шею подставлять не будешь. Останешься в рамках закона. А если за очень большие деньги? За неприлично большие? А? Тогда ведь задумаешься? Ладно! Это не сегодня. Тут хорошенько всё обмозговать надо.

— Вилли, так что со встречей? Приводить твоего приятеля и хитрована-страховщика?

— Тебе много обещали?

— Твой знакомый тысячу за разговор, а другой сто тысяч, если ответ ему поможет в расследовании.

— Ого! Прилично.

— От тысячи отказался сразу — мне кодекс не позволяет брать деньги помимо клиента. Страховщик же обманет. Я знаю таких людей.

— Но сердечко-то, небось, ёкает? Денежек-то хочется?

— Вилли! Разве это деньги? Так… бумажки. На жизнь мне уже давно зарабатывать не нужно, а помру — даже наследников не найдётся.

— Сто тысяч тебе бумажки?!

— Подумай, ты при жизни сколько тратил в день? Прикинь, если бы вдруг приход прекратился, на сколько лет тебе хватило припасённого? Без сильного понижения уровня жизни, без особой экономии?

— Не знаю… Лет на пятнадцать. Если на адвокатов не тратиться.

— А у меня есть запас финансов годков на триста. Это коли в самые глубокие закрома не залезать.

— Ого! Уважаю! С таких как я получил?