Медленная река

Котова Елизавета

– Кому?

– Генри и Элен, – это были имена моего отца и тети, его сестры. – Они меня связали и заставили участвовать в дурацких конкурсах.

Мое тело похолодело, а каменное сердце упало еще ниже.

– В каких конкурсах, бабушка?

– Не знаю, прыгать куда-то. Скажи, чтобы отпустили меня.

– Хорошо, я… передам им.

– Нельзя так мучать меня, Джун.

– Бабушка, ты узнаешь меня? Это я, Грейс.

– Они совсем с ума сошли.

Ба вращала большими выцветшими глазами, словно рыба, выброшенная на берег. Но выбросило ее, а воздуха не хватало мне.

– Ваше время закончилось! – предупредила тучная медсестра, выжидающе глядя на меня.

– Я люблю тебя, бабушка, – я аккуратно поцеловала ее в лоб, чтобы не напугать, и направилась к выходу.

Слезы душили меня настолько, что я не смогла сказать ни слова вышедшим навстречу

родителям, лишь отдала им белый халат, немного истерично сдернув его с себя, вышла из длинного холла к большому окну рядом с лифтом и только там позволила себе разрыдаться. Из окна светил белый свет. На стоянке было несколько машин, вдали люди шли по своим делам. Я плакала, и мое сердце разрывалось от боли, навалившейся на меня вместе с болезнью бабушки, жестокостью Люка и невыраженными чувствами к Джеймсу. Я размазывала тушь по щекам, тряслась от беззвучных рыданий и думала о том, что весь этот мир за окном продолжает жить, как жил, но для моей бабушки этого мира больше не существует. Я думала о том, насколько страшно ей в реальности, транслируемой ее травмированным от инсульта мозгом, и какой маленькой беззащитной девочкой она себя чувствует в ней. Я думала о том, что бывают вещи хуже, чем переставленная мебель в доме, ведь ее можно вернуть на место или составить карту, – бывают дома, где все сгорело. И от того мне было страшно представить, что сейчас чувствует мой отец и тетя Элен. Мне было больно от того, что моя жизнь пойдет так же, как и раньше, и я не смогу сделать ничего, чтобы исправить ситуацию. Я знала, что это – начало конца. И больше всего я боялась даже не за бабушку, пребывающую в своих видениях, а за своего отца. Я чувствовала, сколько во мне невыплаканной боли. Иногда ситуации, о которых ты лишь слышал, происходят с тобой или с кем-то из твоих близких, и ты осознаешь, насколько тесно связана с тобой боль каждого человека в этом мире, как близко мы все находимся в одном потоке событий. Человеческая жизнь представилась мне во всей своей хрупкости и зависимости от случая. И я не могла перестать плакать, потому что есть боль, которую ты не можешь выразить словами, сколько часов ни говорил бы. Ты не можешь постичь ее, пока ты ее не ощутил. А когда постигаешь, хочешь стереть этот момент из своей жизни.

Мама тихо подошла со спины и обняла меня.

– Ты не думала, что это так страшно?

– Да.

Всю остальную дорогу мы ехали в молчании. Выплакавшись и обессиленно приткнувшись к стеклу окна в машине, я уснула. Это был тяжелый и усталый сон.

На следующий день я встретилась со своей лучшей подругой Ванессой. Наша дружба с Ванессой началась, как в фильмах «Двое: я и моя тень» и «Ловушка для родителей» – в летнем лагере в Калифорнии, когда нам исполнилось 15. Внешне мы тогда были полными противоположностями друг друга. Ванесса – высокая, тонкая, словно балерина, с длинными пушистыми светлыми волосами, серыми глазами и бледной кожей, про которую обычно говорят «прозрачная». И я – низкая, смуглая, темноволосая, с розово-коричневыми, как у мулатов, губами и прищуренными карими глазами. Первое лето мы толком не общались, однако, вернувшись в лагерь второй раз, мы поселились в одну комнату. Песни возле костра, панкейки с клубничным джемом на завтрак, разговоры о вожатых и парнях из старших отрядов, неприязнь к одним и тем же людям, неспешные прогулки по лесу и вечерние дискотеки сплотили нас так сильно, что с того июля мы стали неразлучны. С возрастом мы менялись, наши интересы трансформировались, мы поступали в колледж, влюблялись, разочаровывались, много плакали и так же много смеялись, но наши жизни неизменно текли вместе, и со временем мне стало казаться, что Ванесса понимает меня лучше всех на свете. Нам снились практически одинаковые сны, мы произносили одни и те же фразы в унисон, и Ванесса была тем человеком, который ни разу в жизни не осудил меня ни за что. Наша связь стала чем-то постоянным в череде сменяющихся знакомых и других друзей. И я всегда считала – случись что с нашим общением, и я вряд ли уже поверю в дружбу.

Мы приехали на наше любимое место, пляж Алки, расстелили плед на крупной гальке и сели на него, заранее приготовив термос с горячим чаем на случай, если мы замерзнем. По пути сюда мы уже обсудили Джеймса, мою бабушку и новости из жизни Ванессы. Поэтому сейчас мы просто грелись и смотрели на плавно качающихся на воде чаек.

– Грейс, я должна тебе кое-что сказать.

– Я слушаю.

– Я хочу переехать в Нью-Йорк.

Я была слегка шокирована этой новостью, но внутри меня тут же поднялось

радостное волнение. Последние два года мы с Ванессой дружили лишь на расстоянии и часто грустно подмечали, как много прекрасных воспоминаний мы могли бы создать, находясь в одном городе.

– Хорошо, это отлично, но… почему сейчас?

– Потому что мне осточертела эта жизнь, Грейс. Сиэтл – прекрасный город, и у меня есть тут друзья, работа, но… я просто не могу. Мне надоело это все. Мне надоела моя квартира, в которой никогда нет солнца, потому что окна выходят на север. Мне надоели мои ученики в школе танцев, надоел маршрут, по которому я езжу на работу, надоели одни и те же места. Все это, понимаешь? Мне 24 года, я хочу чего-то большего, и у меня ощущение, что, если я останусь в Сиэтле еще на год, я потрачу жизнь впустую. Я задыхаюсь здесь. Мне нужно уехать, просто нужно, Грейс. Я хочу чего-то большего. А может, мне просто грустно одной, не знаю. В любом случае это просто необходимо для меня сейчас.

В отличие от меня, которой никогда не удавалось держать свои переживания внутри, Ванесса редко кому-то рассказывала о подобных мыслях. И если она об этом говорила часто, значит, ей было действительно тоскливо. А в последнее время подруга вскользь задевала такие темы.

– Хорошо, я поняла тебя. Думаю, что в таком случае переезд – это то, что тебе нужно.

– Я не слишком часто тебя прошу о чем-то, но ты могла бы помочь мне?

– Конечно, что за вопросы, Несс. А какая помощь тебе нужна?

– С вещами, с квартирой. Было бы здорово, если бы я смогла пожить несколько дней у вас, пока буду посещать те квартиры, которые найду на сайтах по объявлениям. Или может, у тебя есть друзья или знакомые, которые сдают? Спроси, ладно? Мне нужно будет перевезти пару чемоданов вещей. И немного устроиться в новом доме… Ну и, возможно, мне пригодятся твои советы насчет навигации по городу. Да и знаешь, на самом деле мне не так важна физическая помощь, сколько просто, чтобы ты была рядом. Вместе как-то легче.

– Я помогу со всем, чем нужно, – кивнула я, доливая остатки чая. – Переезд не такая страшная вещь, какой кажется.

– Спасибо, Грейс.

В следующий раз мы затронули эту тему только через неделю, когда начали обсуждать детали нашего плана.

Глава 6

На следующий вечер после этого разговора с Ванессой мы впервые с момента полета встретились с Джеймсом. Мы продолжали переписываться, и эта переписка стала для меня (и мне казалось, что для него тоже) чем-то вроде привычки. Мы пошли в наш любимый бар, выпили бутылку красного гранатового вина, а потом долго гуляли по ночным улицам. Это были типичные пьяные разговоры, наши языки развязались, и мы рассказали друг другу о старых обидах. Это не был разговор о возобновлении нашего общения, но я ликовала и считала, что он положил начало новой близости. Правда, придя домой, я выпила еще одну бутылку вина, на этот раз розового, и долго лежала на полу в своей комнате, смотрела в потолок и плакала от тоски по Джеймсу и старому страху того, что эта любовь укоренилась во мне навсегда. В то же время мне нравилось чувствовать, что мы снова находимся на стадии свиданий.

Мы договорились о следующей встрече, и спустя еще пару дней Джеймс пригласил меня поболтать за чашкой облепихового чая в нашем любимом кафе. Здесь мы провели много чудесных дней, мечтая о будущей жизни, мирясь после расставаний и даже однажды пришли сюда перед Рождеством. Это место показала мне Джун, а я привела сюда Джеймса и с тех пор больше не приводила никого. Эта кофейня стала для меня сакральным хранилищем наших воспоминаний. И мне нравилось снова находиться здесь с ним, только, несмотря на свое вдохновение, чувствовала я себя здесь уже не так уютно, как раньше. Я изо всех сил пыталась расслабиться, но почему-то еще больше напрягалась. Наверное, сказывался стресс, пережитый за последнее время, и я ощущала себя какой-то разбитой. Мне хотелось вернуться в Нью-Йорк к своей прежней жизни и в то же время мне как будто нужна была передышка. Казалось, что я бегу какой-то бесконечный марафон.

– Грейс, я хотел предложить тебе кое-что.

– М? – я озадачено подняла глаза от чашки, в которой на дне плавала одна одинокая ягодка.

– Я понимаю, что это прозвучит странно… Ты не хотела бы заняться со мной сексом?

– Что?

Я в шоке уставилась на Джеймса. Он смотрел на меня холодным, но заинтересованным взглядом. Я не могла понять выражения его глаз, но на секунду мне показалось, будто он просчитывает что-то в своей голове. По телу пробежали мурашки.

– У тебя ко мне чувства?