Медленные пули
Шрифт:
– Ну, если ты так думаешь…
– Уж поверь мне, Том. Я ведь не в первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией. И вряд ли твоя станет последней.
Ночевать я отправился в отель, в другую часть станции Саумлаки. Отель представлял собой гулкое из-за пустоты многоэтажное сооружение, собранное из готовых секций и глубоко погруженное в скальную породу. Наверное, здесь могли бы разместиться сотни постояльцев, но у меня создалось впечатление, что сейчас занято лишь несколько номеров. В эту ночь я спал урывками и рано встал. В крытом портике увидел работника в кепи и резиновых рукавицах, который вылавливал из украшенного орнаментом прудика больного карпа. Когда я наблюдал, как он достает металлически-оранжевую рыбину, на мгновение показалось, что эту картину я уже где-то видел. Но когда в моей жизни могли возникнуть этот мрачный отель и умирающий карп?
До завтрака – уныло-настороженный, несмотря на легкую сонливость, – я навестил Колдинга и услышал новую дату окончания ремонта.
– Два-три дня, – сказал он.
– Вчера вечером был только один.
Колдинг пожал плечами:
– Если у вас проблемы с обслуживанием, попробуйте найти других ремонтников.
Затем он сунул мизинец в уголок рта и принялся ковыряться между зубами.
– Приятно видеть специалиста, который наслаждается своей работой, – буркнул я и удалился, пока настроение не испортилось окончательно.
Грета предложила встретиться за завтраком и вспомнить старые времена. Когда я пришел, она уже ждала меня за столиком на «уличной» террасе под навесом в красную и белую полоску, потягивая апельсиновый сок. Над нами простирался купол шириной в несколько сотен метров – голографическая проекция безоблачного неба. Его голубизна имела жесткий эмалевый оттенок, какой бывает в середине лета.
– Как тебе отель? – поинтересовалась Грета, когда я заказал кофе.
– Неплохо. Только вот желающих поболтать маловато. Тут дело во мне или на всей этой станции царит радостная атмосфера тонущего океанского лайнера?
– Просто место такое, – пояснила Грета. – Все, кто сюда попадает, страшно злятся. Их или переводят работать вопреки их желанию, или они оказываются здесь в результате ошибки в синтаксисе и тогда негодуют по этой причине. Так что выбирай любую.
– И ни одного счастливого лица?
– Только у тех, кто знает, что скоро отчалит.
– А к тебе это относится?
– Нет. Я, кажется, застряла. Но меня это вполне устраивает. Наверное, я то самое исключение, которое подтверждает правило.
Официантами здесь служили стеклянные манекены – примерно такие были в моде на планетах вблизи центра Пузыря лет двадцать назад. Один из них поставил передо мной тарелку с рогаликом и налил в чашку обжигающего черного кофе.
– Что ж, рад тебя видеть, – сказал я.
– И я тебя, Том. – Грета допила сок и, не спрашивая, отщипнула кусочек от моего рогалика. – Слышала, ты женился.
– Верно.
– Ну и?.. Не хочешь рассказать?
Я глотнул кофе.
– Ее зовут Катерина.
– Хорошее имя.
– Она работает в департаменте биокоррекции на Кагаве.
– Дети?
– Пока нет. Сейчас мы очень много времени проводим вдали от дома.
– Угу. – Она прожевала рогалик. – Но когда-нибудь вы непременно решитесь…
– Окончательных решений не бывает. – Хотя мне и льстило, что Грета проявляет к моей жизни такой интерес, но от хирургической точности ее вопросов стало чуть-чуть неуютно. Тут не было ни попыток подловить, ни выуживания информации. Такая прямота заставляет нервничать. Зато она же дала мне право задать столь же откровенные вопросы. – А как насчет тебя?
– Так, ничего особенного. Вышла замуж примерно через год после нашей с тобой последней встречи. Его зовут Марсель.
– Марсель, – задумчиво протянул я, словно имя имело космическое значение. – Что ж, рад за тебя. Как я понял, он тоже здесь?
– Нет. Работа раскидала нас по разным углам космоса. Мы все еще женаты, но… – Грета замолчала.
– Нелегко вам приходится.
– Был бы способ это изменить, мы бы его нашли. В любом случае не стоит нас слишком уж жалеть. У каждого из нас есть своя работа. И не могу сказать, что я менее счастлива, чем при нашей с ним последней встрече.
– Вот и хорошо.
Грета подалась вперед и коснулась моей руки. Ногти у нее были черные с голубоватым отливом.
– Послушай… Наверное, я очень самонадеянна… Одно дело – попросить тебя позавтракать со мной: не пригласить тебя было бы грубостью. Но не хотел бы ты увидеться со мной еще раз? Ужины здесь очаровательны. Свет выключают, а вид сквозь купол потрясающий.
Я взглянул на бесконечное голографическое небо:
– А я подумал, что это лишь картинка.
– Конечно картинка, – подтвердила Грета. – Но пусть это не портит тебе впечатление.
Я уселся перед камерой и заговорил:
– Катерина, здравствуй. Надеюсь, у тебя все хорошо. И еще надеюсь, кто-нибудь из компании уже связался с тобой. А если нет, то я совершенно уверен: ты посылала запросы. Не знаю, какой получила ответ, но могу заверить, что мы живы, здоровы и уже направляемся домой. Я тебе звоню со станции Саумлаки, это ремонтная база на краю сектора Шедар. Смотреть тут особо не на что – просто мешанина тоннелей и центрифуг, закопанных в угольно-черный астероид типа «Д», примерно в половине светового года от ближайшей звезды. Станцию построили здесь только потому, что рядом вход в скважину. И по этой же причине здесь оказались мы. «Синий гусь» прошел через неправильный узел сети – это называется маршрутная ошибка. Мы прилетели вчера вечером по местному времени, и с тех пор я сижу в отеле. Извини, что не связался с тобой вчера: слишком устал и к тому же еще не знал, как долго мы здесь пробудем. Я решил подождать до утра, когда станет ясно, насколько сильно поврежден корабль. Ничего серьезного – так, кое-что отвалилось после перехода, однако придется проторчать здесь несколько дней. Колдинг, начальник ремонтников, обещал, что не больше трех. Однако к тому времени, когда мы ляжем на обратный курс, отставание от графика составит сорок дней.
Я замолчал, глядя на мельтешение цифр индикатора стоимости послания. Перед тем как садиться в кабинку, я всегда мысленно готовил информативное, экономное, но в то же время емкое сообщение – этакий изящный монолог. Но стоило мне открыть рот, как в голове становилось пусто и я выглядел уже не диктором информационной программы, а мелким воришкой времени, сочиняющим жалкое алиби для проницательных следователей.
Кривовато улыбнувшись, я продолжил:
– Меня гнетет мысль о том, что это послание будет добираться до тебя очень долго. Но есть и хорошая новость – оно опередит меня совсем ненамного. К тому времени, когда ты его получишь, меня будут отделять от дома считаные дни пути. Так что не трать деньги на ответ, он не застанет меня на станции Саумлаки. Просто оставайся там, где находишься, и я обещаю скорое возвращение.