Медленный яд
Шрифт:
Но не сегодня. Не после того, что было между мной и Сашкой.
— Илья, — она подходит, пытаясь меня поцеловать, но я отворачиваюсь, испытывая раздражение. Болит челюсть, по которой сегодня прилетело, пульсирует разбитая губа, от перенапряжения ноет тело.
Такие мелочи не помешали бы мне любить Влади.
Но сейчас, когда тонкие руки Алины обвиваются вокруг моей шеи, меня накрывает с головой.
— Прекрати! — рычу, отрывая ее от себя. Держу за руки, не позволяя дернуться в сторону, и смотрю в карие глаза женщины, которой, в принципе,
Губы Алины дрожат, она всхлипывает и вся как-то оседает, повисая на мне.
Блядство. Ощущаю себя гандоном, усаживая ее на диван. Девчонка прячет лицо в ладонях, скрывается от меня за волосами, только мелко дрожат плечи. Достаю из шкафа свою чистую рубашку, накрываю ее.
— Ты меня хоть когда-нибудь любил?
Молчу. Нет, не любил, мне с тобой было хорошо. Только я тебе не скажу об этом ничего, чтобы окончательно не растоптать самооценку.
— Алин, я ее люблю, — и это признание самому себе, а не ей.
Оно выбивает из легких воздух, как после удара под дых.
Чертовски неожиданно, но если задуматься, то ничего удивительного. Я и раньше по ней сох, только то, что сейчас между мною и Влади куда сильнее влечения пиздюка к симпатичной девчонке.
— Мразь ты, Поддубный.
Она резко поднимается, натягивая на себя водолазку, джинсы. Я отворачиваюсь, позволяя одеваться ей не под моим взглядом, — единственное, что я сейчас могу для нее сделать.
— Вызвать тебе такси?
— Сама справлюсь.
Она достает чемодан из недр большого шкафа, раскрывает его и быстро пихает туда свои вещи.
Кидает, даже не глядя, то и дело вытирая лицо тыльной стороной ладони.
Я помогаю ей — помогаю ли? — подкидывая мелочи, мимо которых она проходит, не замечая. Расческу, крем для лица в тяжелой стеклянной банке, розовый ежедневник с пайетками.
Ощущение неловкости заставляет уйти на кухню. Включаю чайник, пялюсь в окно. Там, за спиной — Алина уходит из моей жизни навсегда. Где-то впереди, через несколько кварталов от дома, Влади, к которой тянет всей душой, хоть прямо сейчас срывайся и едь. Хлопаю руками по карманам в поисках мобильника, но не могу его найти. В машине, что ли, оставил?
Второй час ночи, слишком поздно для визита.
Молния на чемодане громко чиркает в тишине. Все, как предупредительный в воздух, следующим будет уже хлопок входной двери.
Прислоняюсь к косяку, когда Алина мимо проходит. С этим чемоданом мы с ней летали в Москву — так давно это было, точно сто лет назад. Наклейки с пометкой «Домодедово» все еще обвивают черную ручку.
— Прощай, Поддубный. Надеюсь, ты будешь счастлив с ней и никогда не пожалеешь о своем поступке, — в голосе столько яда, которым она прикрывает унижение, что можно отравить слона.
Но я заслуженно
— Прости, Алин, — но она уже уходит, оглушительно закрывая за собой дверь, так, чтобы услышали соседи на два этажа выше и ниже.
Контрольный.
Телефон я нахожу в коридоре, между ботинок. Экран горит черным, ставлю на зарядку, пытаясь реанимировать мертвеца.
Черт, и давно он отключен?
Неприятно сосет под ложечкой, и когда я включаю его, понимаю, почему.
Сим-карта не работает, и потому сейчас у меня в руках не мобила, а обыкновенный электронный кирпич, показывающий только время.
Заебись.
В два часа ночи симку не восстановить, и я пытаюсь вычислить, когда в последний раз держал мобильник в руках. Могла ли с тех пор Влади написать мне?
Хер его знает, столько дней мы обходились без слов, с чего бы ей вдруг решиться написать сегодня?
Ладно, до завтра стерпит. Еще минут сорок торчу в горячем душе, прогоняя кровь по телу, заставляя гудящие после выступления мышцы расслабиться. До Нового года еще немного, и я решаю, что встречу его с Влади. Похер, что я не особо люблю этот праздник, но хочу, чтобы под боем курантов она стояла рядом со мной.
С этой мыслью я и отправляюсь в кровать, засыпая даже раньше, чем голова успевает коснуться подушки.
Глава 38. Александра
Утром я с трудом открываю веки.
Вроде бы вчера обошлось без слез, а глаза — заплаканные, опухшие, состояние разбитое.
На свое отражение в зеркале ванной комнаты даже не смотрю, умываюсь холодной водой, чтобы хоть как-то прийти в тонус.
Мне нехорошо, — привычное состояние последних месяцев. Голова трещит от мыслей, и почти все они об одном. Илья, он что, такой же, как все? Как Кирилл?
Пару дней назад со мной, вчера с Алиной?
Я только успеваю сложить его образ заново, сделать цельным, как он тут же распадается на кусочки. Какой на самом деле Илья?
— Чужой, — подсказываю сама себе. В телефоне ни звонка, ни сообщения, на часах семь утра, за окном темень. В доме через дорогу на пятом этаже мигает гирлянда, переливаясь цветными огнями, и я, как завороженная, не могу отвести от нее взгляда.
Красный, синий, желтый, зеленый. Мигнет, совсем погаснет, начнет светиться заново. Даже эта гирлянда сейчас выглядит куда живее, чем я.
«Живая? Звонил?»
Катька.
Не отвечаю ей, не находя сил, просто откладываю телефон в сторону. В большой белой кружке чай, заливаю его в себя, чтобы согреться, так и не отходя от окна.
Смотрю вниз, на припаркованные машины, и так до отчаяния хочется, чтобы одной из них оказался синий «Мерседес», только нет его здесь и вряд ли предвидится. Сообщение в телеграме так и висит непрочитанным.
«Босс еще не приехал, телефон недоступен», — не унимается Катька.
Может, домой к нему съездить? Вдруг с ним что-то случилось?