Медные трубы Ардига
Шрифт:
И в самом деле, новый текст уже возник на экране:
«Дружеский совет: не посещайте космоторию Ардига – пустой номер. Ардиг с двадцатого ноль шестого закрылся для кораблей. У нас был заход туда за грузом, но нас завернули».
Вот еще новости!
«Почему закрылся – не знаете? Триолет».
«Их объяснение: космопорт подвергается капитальному ремонту, предположительно откроется через четыре конвенционных месяца. Ступ».
Ну-ну.
«Сердечно благодарю за совет. Представлю на рассмотрение туристов. Им решать. Триолет».
– Мог и сказать, что сам решит. Он же капитан!
– Мог бы, однако… Чтобы
– Чего ради? Они нам не мешают.
– Пусть остаются в неведении – какое же решение мы примем, – ответил я.
– Да почему?
– Скажем так: интуиция подсказывает.
Лючана только покачала головой – но не очень выразительно, а так, более для порядка. И мы помолчали, провожая глазами тронувшийся в путь по новому вектору транспорт «Барон Фонт».
3
Интуиция, конечно, имела место, однако были и более конкретные поводы для возникших у меня сомнений. И сейчас, не торопясь покинуть узел, я попытался выстроить их в некую систему.
Одно из сомнений, правда, сразу же, видимо, отпало. Заключалось оно в том, что вектор, по которому «Барон» пришел в узел, не использовался бы кораблем, стартовавшим с Соланы: было еще самое малое две силовых линии, пользуясь которыми, транспорт выиграл бы время, а время – и в Просторе деньги, а не только на тверди миров. Однако раз они заходили на Ардиг, этот крюк получал простое объяснение, и тот факт, что корабль пришел сюда, используя вектор Ардига, не должен был вызывать никаких подозрений.
И не вызвал бы, будь оно единственным. Но не тут-то было. Я для ясности мышления даже составил небольшую табличку:
«1. Космопорт Ардига закрыт, борта не принимаются».
Допустим. Предположим даже, что информация об этом задержалась – Ардиг все-таки настолько отдален от секторов, включающих в себя по нескольку миров, что там могли и не торопиться с рассылкой предупреждений, а другие миры, получив их, не стали бить в большие колокола, поскольку сообщения регулярного с Ардигом не было, да и чартером транспорты заходили туда нечасто – лишь по мере накопления того, чем они там промышляли: удобрения. Допустим. Но нас ведь отправлял с Теллуса не кто-нибудь, а высокое должностное лицо Службы. А уж если Служба не знает о закрытии космопорта пусть и отдаленного мира, значит, конец света уже наступил. Нет, Иванос знал бы. А если так, то не стал бы не только советовать нам воспользоваться для отдыха этим миром, но даже, строго говоря, не организовал бы эту экспедицию.
Но если так и если вспомнить, что еще на Теллусе некие не установленные лица хотели нас отправить в какое-нибудь другое место, то не вырисовывается ли тут уже определенная тенденция?
«2. Груз сельхозпродуктов в миры шестнадцатого сектора».
Это сильно смахивает на импровизацию. Капитан «Барона» не был готов отвечать на такие вопросы, потому что шел из мест со слабым движением, этот узел, в котором мы все еще висим, посещается редко и капитан не ожидал встречи. А уклониться от ритуала не мог: это вызвало бы подозрение у любого, расценивалось бы если и не как чрезвычайное происшествие, то, во всяком случае, как нештатная ситуация: корабельщики всегда формалисты в таких делах. А почему я так уверен в том, что это импровизация?
А из этого следует еще одно любопытное заключение. А именно: всякий капитан торгового космофлота – хоть разбуди его среди ночи после большой гулянки – не задумываясь скажет, что куда возят и что – не возят. Это у них всегда в оперативной памяти, поскольку борьба за фрахты между кораблями таких колоссов, как «Астрокар» и «Транскерн», не утихает ни на минуту, и не только суперкарго, но и самим капитанам приходится суетиться. Все они знают. А капитан Ступ, оказывается, не в курсе. Что же он, в таком случае, за торговый капитан? Ну, что капитан, это скорее всего соответствует, хотя гарантии и тут нет. А вот что торговый?..
Ну-ка, не поленимся…
– Люча, будь добра, вытащи у себя действующий «Кто есть кто среди звезд». И поищи там капитана Ступа. Раздел «Торговый флот», «Астрокар». Вообще любого Ступа, может, он не обязательно капитан.
– Ты думаешь, что…
– Думать не запрещается. И строить гипотезы, даже и сумасшедшие.
– Минутку…
Краем глаза я видел, как по дисплею информатора Лючаны скользили имена и звания.
– Ты не ошибся с фамилией? Как она правильно пишется?
– Как читается. Посмотри в их визитке.
– Уже попыталась, но… Куда ты ее загнал, умник этакий?
– И не трогал.
– В записи нет никакой визитки. Словно и не было.
– О господи! – только и пробормотал я. – Ты совсем разучилась. Ничего, это восстановится. Дай-ка я.
Потребовалось около двух минут, чтобы я убедился в правоте Лючаны: от полученных с «Барона» текстов не осталось ничего. Ни бита.
– Ну что, убедился?
– Ты права, – пришлось мне признать. – В очередной раз.
– Наконец-то ты понял. Что это, по-твоему, может значить? Сбой в нашей аппаратуре? Но в таком случае…
– У нас все в порядке. Тут возможно только одно: тексты были запрограммированы на самоуничтожение после определенного времени, установленного отправителем.
– Зачем?
– Мало ли может быть причин. Но, скорее всего, чтобы у адресата не оставалось никаких доказательств того, что был такой обмен посланиями и даже что встреча вообще состоялась.
– Ну, – сказала она, – в бортжурнале все зафиксировано.
– Вернее – должно быть записано. Однако если для них это почему-то имело такое значение… Да что гадать: проверим.
Я загрузил последнюю страницу журнала, который заполнялся не экипажем, а самим «Триолетом»; в него поступали и в нем хранились все сведения о рейсе – каждое изменение скорости и направления, все остановки и продолжения пути, отправленная и полученная любым способом информация – и все такое прочее.
– Полюбуйся, – сказал я ей, когда последние записи возникли на мониторе.
– Вот так раз! – молвила Лючана, даже не очень удивленно. – По записи, мы вошли в узел, уравновесились, перестроились на новый вектор – и продолжаем тут висеть. Все верно, но ни встречи, ни обмена, выходит, не было? Слушай, может, мы с тобой и в самом деле – того?..