Медные трубы Ардига
Шрифт:
– Горячий привет ему от меня. Жду к обеду.
Выходя в прихожую, я услышал, как Лючана что-то негромко запела. Это было прекрасным признаком: поет она только когда на душе у нее становится легко. Ура.
– «Вратарь»!
«Хозяин?»
Все-таки как приятно, когда все исправлено, отремонтировано, налажено. И даже голос нашего «Вратаря» стал вроде бы мелодичнее, богаче обертонами, живее, что ли.
– Я выхожу ненадолго. Хозяйка остается. Включи защиту по полной, пока я не вернусь.
«Сделано».
Собственно, а куда я?.. Нет, зря я валю все на Лючану: у меня и у самого психика после Улара еще не пришла в норму. Явный дефицит живой воды. Может быть, и не стоит беспокоить генерала? В конце концов, это наше частное дело. А у него, человека официального, всегда могут найтись какие-то возражения – потому что именно торможение, а никак не поощрение является основной направляющей деятельности каждого чиновника. И чем он выше сидит, тем тормозные колодки толще.
Ладно, вскоре увидим. Хотя Иванос хорошо знает, что разубеждать меня в чем-то – мартышкин труд. А уж когда мы с Лючей поем семейным дуэтом…
4
Направляясь к Иваносу, я пытался угадать: с кем же я встречусь на этот раз? Вовсе не бессмысленное занятие, потому что на самом деле Иваносов было много, и все они – от своего в доску парня, с которым одно удовольствие посидеть за хорошо накрытым столом, не ограничивая себя в количестве принимаемого пойла, до холодного и надменного чиновника в погонах, который и смотрит не на собеседника, а куда-то в сторону, и разговаривает одним только уголком рта, выцеживая слова по одному с долгими паузами, чтобы партнер успел прочувствовать, какой великой ценностью обладает каждый звук, прозвучавший из генеральских уст, – все эти Иваносы (а их между этими двумя полюсами умещалось немалое количество) как-то ухитрялись сожительствовать в одном теле.
Впрочем, и тело это выглядело каждый раз по-иному, я имею в виду прежде всего лицо; Иванос обладал не очень распространенной способностью делать свое лицо (ничуть не прибегая к гриму и очень редко – к маскам) совершенно неузнаваемым даже для людей, знакомых с генералом еще с кадетских времен и встречающихся с ним чуть ли не повседневно. Не знаю уж, как это у него получалось, однажды я попробовал спросить – в ответ он только пожал плечами и проговорил неопределенно: «Да я и сам не знаю, настраиваюсь, что ли, вхожу, как говорится, в образ, оно как-то само собой и получается». Я тогда подумал, что в нем погиб большой артист, хотя, возможно, и не погиб, как знать?
Так что перед каждой очередной встречей с ним вовсе не лишним было угадать, каким же он окажется на этот раз, и соответственно настроить самого себя, иначе никакого прока от встречи не будет. Тут можно было полагаться только на собственную интуицию, к которой я сейчас и пытался прислушаться, чтобы правильно расшифровать ее не всегда четкие сигналы.
Похоже, что мне удалось угадать верно. Это я понял, когда переступил порог генеральского кабинета. Сегодня это был, кажется, один из средних Иваносов, вполне узнаваемый, не очень веселый, но и не так чтобы надутый, не то чтобы свойский, но и не совсем забывший еще, что чуть ли не вчера мы с ним проводили совместную операцию на Уларе, не к ночи будь помянута; не совсем забывший – но и не то чтобы стремящийся об этом вспоминать. Короче, я увидел Иваноса делового, не обрадованного каким-либо успехом, но и не огорченного поражением, спокойно-занятого, как бывает при разработке операции, когда все происходит еще лишь в компьютере, а не в натуре. Увидел и подумал: «Не ко времени».
Для вящей уверенности я попробовал прозондировать его сознание; но, как и обычно, дальше порога не был допущен. Можно было бы, конечно, увеличить усилие и что-нибудь да выудить, однако он почувствовал бы это и соответственно настроился, а мне вовсе ни к чему было сейчас обострять отношения с ним.
Генерал поднялся из-за стола мне навстречу, даже приобнял, похлопал по плечу и указал не на посетительский стул перед казенным рабочим комбайном, а в сторонку – туда, где в уголке стояли два глубоких кресла перед низким столиком. Усадил меня, уселся и сам и несколько секунд внимательно глядел на меня, не подавая сигнала к началу разговора. Закончив осмотр, слегка покачал головой и начал сам:
– Имею для тебя от силы десять минут. Так что излагай кратко. Еще не совсем пришел в себя, верно?
– Пожалуй, да, – признал я очевидный факт. – А вот ты выглядишь, словно и не покидал кабинета, могу только позавидовать. Что, вашего брата – генералов Службы – специально обучают быстро восстанавливаться?
Он усмехнулся:
– Для нашего брата каждый выход в поле мало чем отличается от курорта, потому что там нет начальства, а оно-то и является главным раздражителем, поскольку противника нейтрализовать можно, а начальство – нельзя. Так что там я отдохнул душой, а с телом справляться все мы обучены, верно? Вот и тебя сейчас наверняка беспокоят не боли в суставах, а нервы, нервочки, всякие ночные кошмарики. Так? Но это, как известно, дело поправимое.
Я кивнул, но внес корректив:
– Верно. Но в первую очередь не мои нервочки.
– Да, – сразу же согласился он. – Хорошо, когда жена – коллега, но, как сказал некогда великий поэт, «хорошо, да как когда». Переживает?
– Сильнее, чем ожидалось.
– Ясно. Зашел бы к вам, попробовал ее разговорить, но, сам понимаешь, как всегда после выхода тут накапливается столько всякого, что не сразу расхлебаешь. Ты ведь с этим пришел? Хотел пригласить в гости? Но, видишь ли…
Я покачал головой:
– Так далеко мои планы не заходили. Нет, я со скромной просьбой.
Похоже, мои слова его успокоили: он даже немного расслабился в кресле. Другой бы и не заметил этого, но я-то знаю его достаточно давно и хорошо.
– Ну, излагай. Все, что в моих силах…
Я постарался как можно короче объяснить наш с Лючаной замысел. И ожидал, что в ответ он, улыбнувшись, скажет: «Ладно, принимаю к сведению, в случае чего окажем тебе содействие…»
Получилось, однако, по-другому. Когда я умолк, он несколько секунд помолчал, потом встал и кивнул мне:
– Давай-ка перейдем в рабочую обстановку.
Это означало, что мне следовало занять клиентское место перед большим пультом. Сам он воссел на свою пятиногую вертушку напротив. И только после этого проговорил:
– Похоже, этот номер у вас не пройдет.
– Почему? Там же сейчас вроде бы все спокойно. Я слежу за информацией по общим каналам…
– А я – по специальным, – перебил Иванос. – И она, скажу тебе, сильно отличается от публикуемой. Сейчас загружу. Читай.
Он кивнул в сторону одного из мониторов. Я принялся читать один текст за другим и с каждой страницей понимал, что он прав. Иванос же попутно комментировал: