Медный Аспид

Вавилова Ксения

— Погода портится, — вздохнул старик, вставая перед окном, и, не дождавшись ответной реакции, спросил: — Как вам аукцион? Я заметил, вы прикупили пару примечательных вещичек.

Дэймос открыл было рот, когда раздался колокольный звон. Старая колокольня лишилась большей части колоколов, а талантливых звонарей не слышали уже лет десять, потому о времени возвещал один колокол. Самый большой и самый громкий. Асы морщились от звона, а фриды с их чувствительным, тонким слухом избегали этого района.

Бой утих, а старик неожиданно спросил:

— Я хотел

узнать, сколько стоит ваша преданность?

Повернувшись, Дэймос, не веря своим ушам, посмотрел на собеседника. Как же его фамилия? Старикашка был одним из врачей, что проводили опыты в катакомбах. Похоже, он понятия не имел, кто такой Дэймос, и кто-то жестоко над ним подшутил.

— В наше неспокойное время…

— Я не наёмник, — ответил Дэймос.

— Ох, простите, — небрежно отмахнулся тот, — как теперь называется этот вид проституции? Не стоит строить из себя недотрогу: все мы на кого-то работаем и кто-то нам платит. Мне нужен охранник, и вы с вашими связями подходите на эту роль.

Обернувшись, Дэймос заметил направленные в их сторону взгляды, а несколько человек как бы невзначай пристроились неподалеку, подслушивая.

— Вы либо глупец, либо считаете себя бессмертным?

— Я думаю…

Взглядом заставив его замолчать, Дэймос наклонился вперёд, не моргая глядя в водянистые глаза собеседника.

— Смотрите, как бы голова не лопнула от таких тяжёлых дум.

У богов, как известно, скверное чувство юмора. Когда Карест придумывал этот момент, то, должно быть, славно повеселился. Потому как именно после этих слов голова старика взорвалась, забрызгав кровью, кусочками костей и мозговой тканью Дэймоса, тех, кто подслушивал, и публику, за этим наблюдавшую.

Секунду было тихо. Утерев рукавом лицо, Дэймос повернулся к разбитому окну, в которое с воем врывался ветер. На крыше противоположного здания что-то поймало отблеск света.

— Стрелок! — успел выкрикнуть он прежде, чем присутствующие обвинят его в использовании Таланта.

Начались крики и суета. Перекрывая шум, Дэймос выкрикивал указания охране. Оцепить улицу, отправить людей в здание напротив, задерживать всех, независимо от того, насколько безобидно они выглядят, проверить местные спуски в катакомбы.

Достаточно сделать вид, что ты владеешь ситуацией, чтобы окружающие засуетились и поспешили исполнить твой приказ.

Не желая терять времени, Дэймос распахнул двери и вышел на балкон. Пришлось перед этим повозиться с замком, который он от нетерпения попросту выломал, но это мелочи. Поимка стрелка — куда более важное занятие. Ледяной ветер ударил в лицо, колкие снежинки заставили зажмуриться.

Соседняя крыша тонула в темноте. Окна если не заколоченные, то выбитые. Стрелок мог затаиться в любом из них, и Дэймос, ощущая себя идеальной мишенью, остался стоять на свету. Если убийце хватит глупости выстрелить, то он выдаст своё положение, а пулей Дэймоса не убить. Воздух вокруг него дрожал от концентрации Таланта.

В дом хлынули люди, залаяли собаки, свистели милицейские. Суету они устроили знатную. Первым

не выдержал стрелок. То, что недавно было частью припорошённой снегом крыши, шевельнулось и попятилось.

Отойдя на несколько шагов, Дэймос разбежался и прыгнул. Талантом толкнув тело вперёд и вверх, он заставил себя забыть о боли. Огонь впился в кости, и рука повисла плетью. Неловко взмахнув здоровой рукой, он приземлился на крышу.

Стрелок оказался в паре метров перед ним. Закутанный в чёрное, человек на мгновение замер, поражённый произошедшим. Стоило Дэймосу броситься к нему, как тонкая подошва выходных туфель заскользила по кровельному железу, и он едва не отправился на свидание с мостовой.

Луна осталась без добычи только потому, что стрелок протянул руку и ухватил его за полы пиджака.

Секунду Дэймос поражённо смотрел на противника. Тот дёрнул его на себя, и Дэймос повалился в снег, ища, за что ухватиться здоровой рукой. Стрелок, подхватив длинный кожаный чехол, в один миг скрылся за коньком крыши.

Ноги разъезжались. С трудом поднявшись, Дэймос продолжил преследование. Первое, что он отметил, — противник значительно легче и меньше его. Под ногами Дэймоса крыша трещала, грозясь обвалиться, в то время как стрелок скользил по железу едва его касаясь. Второе — стрелок не использовал Талант.

Дома тут стояли впритык друг к другу, и, если бы не мокрые крыши и снег, бежать по ним было бы не сложнее, чем по мостовой. Но скоро широкие пологие крыши сменились провалами из проулков, которые, впрочем, не замедлили стрелка.

Чувствуя, как противник ускользает, Дэймос потянулся вперёд Талантом. Онемевшая рука уже ничего не чувствовала, а занятый погоней Дэймос не обращал внимания на боль в лопатке и ключице. Энергия раскалённой волной хлынула вперёд, приказывая чужому телу остановиться. Воля стрелка оказалась достаточно сильна, чтобы не поддаться. Но ноги сбились с ритма, заскользили, и он кубарем полетел в снег.

Они оказались на крыше какого-то склада. Стрелок заскользил вниз, Дэймос едва успел ухватить его штанину. В качестве благодарности стрелок сунул руку в чехол, узкий край поднялся. Грохнул выстрел.

Глава 21

Палата немного качалась и плыла. Засыпая и просыпаясь, он ощущал то холод, то неконтролируемую дрожь, то пугающую беспомощность, когда тело отказывалось шевелиться. С каждым новым пробуждением приходила боль. Она прокрадывалась в тело, зарождаясь где-то в груди, усиливалась с каждым новым вздохом.

Проснувшись в очередной раз, он слабо пошевелился. Непослушные мышцы потянули за собой нити боли. Тело напряглось. Перед глазами потемнело. Прохладные пальцы коснулись шеи.

— Всё хорошо, сейчас станет легче.

Тело медленно, словно с неохотой расслабилось. Боль отступила, но не ушла. Затаилась, словно дикий зверь, выжидая. Дышать по-прежнему больно, а от невозможности сделать глубокий вдох и не спровоцировать боль начала кружиться голова и подкрадываться паника.

— Дыши со мной, — вновь послышался голос. — Медленный вдох.