Медный гамбит
Шрифт:
Снаружи фасад дома Экриссара ничем не отличался от других красно-желтых фасадов. Было три двери — Высшие Темплары живут в роскоши, но никто не имеет права нарушить симметрию квартала — и на каждой из них был тот же самый угловатый символ, который был выжжен на щеке алхимика-халфлинга. Были и символические знаки инквизитора вместе с предупреждением, что никому, кроме специально приглашенных, лучше не переступать через порог.
Сироты уважали это предупреждение. Их многочисленные походы за мусором обходили стороной Дом Экриссара, по меньшей мере во времена Павека. Но здания в квартале темпларов были абсолютно похожи
Павек предупредил своих товарищей, чтобы они не торопились, и внимательно изучил узкий проход, видневшийся за горой мусора. Там не было мерцающего занавеса, который мог бы закрыть дорогу вверх. Но вовсе не все охранные заклинания так явно заявляют о себе. Экриссар запросто мог запечатать свой дом невидимым заклинанием, но для этого даже ему пришлось бы попросить заклинание у Короля Хаману, а король мог бы поинтересоваться, зачем оно ему нужно. Павек готов поставить на кон жизнь, что невидимых заклинаний тут не было.
Впрочем, это не имело большого значения. Он не ожидал, что останется жив к тому времени, когда зазвучит вечерний колокол. У него никогда не было больших амбиций, он никогда не ожидал, что когда-нибудь станет старым — даже тогда, когда носил желтую одежду со знаками регулятора, вышитыми на рукавах. Смерть хватает таких людей как он скорее рано, чем поздно; но он никогда не думал, что неминуемая смерть уже ждет его, еще до полуночи. Внезапно его пульс зачастил, он затрясся так, что был вынужден опереться на стену, чтобы не упасть.
— Отсюда я пойду один, — тихо и печально сказал Йохан. — Ты сделал свою часть. Иди домой. Переживи этот день. Возьми Руари.
Мысли Павека подернулись серой дымкой и наполнились открытыми, честными лицами, но впереди всех маячило лицо Акашии с русыми волосами и пронзительными глазами. Если дом — то место, которое за туманом — может вновь обрести Акашию, он должен идти. Он никогда не отдаст свою жизнь ни за Лаг, ни за Дыхание Рала, ни за Урик; но она здесь, необходимо отомстить, надо рискнуть. Ее крики пронзили туман и тьму.
Она здесь.
— Павек?
Голос Руари позвал его сквозь туман, а тяжелая рука Йохана легла ему на плечо. Он дернулся и рука ушла.
— Она здесь. Она еще здесь, все еще жива. Я слышал ее.
— Павек — чтобы ты не делал. Остановись!
Остановить что? — удивился он про себя, но потом сам почувствовал это, крутяшуюся силу, которую он уже чувствовал в рощах Квирайта. Квирайт — это имя места, которое он не помнил, не должен помнить. Сконфуженный и недоумевающий, он запустил свои пальцы в волосы, и начал тянуть их до тех пор, пока боль не прогнала туман, лица и — наконец — само имя.
Вернулось ощущение пустых мест в памяти. Имя и все связанное с ним исчезло. Оказалось, что он сидел на корточках, пытаясь понять, что случилось.
— Что это было? — требовательно спросил Йохан.
— Вызов, — отозвался Руари шепотом, его голос трясся, как все внутри Павека. — Ты вызвал что-то… кого-то. Хаману. Ты вызвал Хаману?
Павек взглянул наверх и увидел, как Руари теребит его медальон. — Нет, — прошептал он, все еще не понимая, что случилось. — Не Хаману. Я не знаю… Это было похоже на… — Пустота снова закружилась вокруг него, слова куда-то исчезли. — Я не знаю, — сказал он и повторил это несколько раз.
— Страж.
Он отрицал это, Йохан ругался, но Руари был уверен. — Стражи вообще происходят от духа Атхаса, — сказал он таким тоном, как если бы пересказывал одну из лекций Телами. — Но страж не Атхас. Он то, что делает одно место Атхаса отличным от всех остальных: та самая гора, та самая роща, та самая река — что-то уникальное и присущее только этому месту.
— Но здесь нет ничего, — возразил Йохан. — Здания и люди. Они кишат тут повсюду. Ничего не осталось для стража.
— Урик. Здесь есть Урик. Урик — уникален.
Павек встал. Он прижал ладони к дому Экриссара и закрыл глаза. Да, Ру был прав. Здесь было присутствие: Урик, намного старше, чем король-волшебник, сильный и могучий. Он поднялся, чтобы встретить его, дал ему силу, а потом отнял, и ничего большего.
— Она здесь.
Гладкие, разукрашенные и отштукатуренные фасады квартала темпларов не доходили до мусорных шахт, мусоропроводов, где незаполненные пакеты и мешки с мусором обеспечивали отличную опору для рук трех мужчин, карабкающихся на крышу. Как и все остальные богатые жители Урика, Элабон Экриссар построил вокруг внутреннего садика, в котором росли деревья и цветы, а из бассейнов били фонтаны, колонаду, вокруг столбов которой от земли до крыши вились виноградные лозы. Во дворе было тихо, только неумолчно журчали фонтаны. Было довольно темно, так как только слабые лучи света просачивались через орнамент, украшавший окна анфилады комнат, чьи окна выходили на дворик. И там никого не было — по крайнем мере Павек на это надеялся и рассчитывал. Ни опыт ни логика не мешали им сейчас спуститься с крыши на верхний этаж, в котором находились жилые комнаты, но, пройдя так далеко и прожив намного дольше, чем они кто-нибудь из них ожидал, они в каждое следующее мгновение становились все более и более осторожными.
— Ты уверен? — спросил Йохан, когда Павек перенес свою ногу через перила.
— Я думаю, что она здесь. Я думаю, что она жива. Я думаю, что этот путь ведет к ней. Выбери другую дорогу, если хочешь. Но я иду этим путем.
Так что Руари и Йохан последовали за ним: перелезли через перила на деревянный орнамент, поддерживавший побеги виноградной лозы, планки которого угрожающе опустились под весом его и дварфа. Несколько мгновений они обращали больше внимания на медленный и трудный спуск, а потом Павек услышал слишком хорошо знакомый голос:
— …Сейчас или позже, моя дорогая леди, живая или мертвая. Это не имеет для меня большого значения, но я хочу знать ваши секреты. Ваш страж может зашитить ваше прошлое, но в моих руках ваше настоящее и ваше будущее. Помните об этом каждый раз, когда сопротивляетесь.
Потом наступило молчание и ночь стала темнее. Павек перехватил руку Йохана, которая поднялась в направлении голоса, который они услышали.
— Она там. Я должен идти к ней… — настойчиво и бездумно прошептал Йохан.
Павек с трудом удержал его. — Ты что, хочешь, чтобы нас всех убили? Или ты хочешь умереть прямо перед ней? Или ты хочешь вытащить ее оттуда?