Медный всадник
Шрифт:
Шутки шутками, но ситуация казалась Кириллу двусмысленной.
Они сами так и не пришли к консенсусу – (еще одно модное слово!) относительно случившегося в Белграде. Марков на следующий день после их встречи с маршалом или кем-то, кто выдавал себя за маршала, посетил Белградскую крепость. Джейн не могла пойти с ним – они и так сильно рисковали накануне. Как он и думал, никаких подтверждений тому, что они увидели, в крепости не оказалось.
Кирилл спустился по лестнице к воде, прошел вдоль стены, пытаясь обнаружить следы потайного хода. Ничего!
– Думаю, они вполне могли нас одурманить! – она снова и снова возвращалась к этой теме.
– Кто?
– Те, кто вызвал меня в Белград.
Джейн злило нежелание Кирилла согласиться с ее выводами насчет подмешанных в пиво наркотиков. Это была защитная реакция. Ведь стоило лишь допустить, что все, ими увиденное, было реально…
И тогда придется признать, что она очень многого не знает об этом мире, как и большинство его обитателей. А признавать этого не хотелось. Слишком страшно!
– Одинаковых галлюцинаций не бывает! – продолжал настаивать Марков.
– Может, это была не галлюцинация, а гипноз, например. Даже в Советском Союзе признавали существование психических феноменов. А гипноз вполне может быть массовым…
Кирилл с сомнением покачал головой. Настаивать, однако, не стал.
– Не бойся! Сон это или явь, но я тебя никому не отдам.
– Я знаю, – сказала она. – Но я боюсь, Кирилл. Боюсь, что ты окажешься прав! Что мы видели Тито, что за нами гнались какие-то твари! Мы ведь даже рассказать никому не можем!
Ее рука, державшая сигарету, слегка задрожала.
– Пожалуй, это был самый крупный провал в моей карьере. Но я не жалуюсь! Тем лучше!
Кирилл понял, что последняя фраза относилась к нему, и взял ее за руку. Они уже давно научились понимать друг друга с полуслова – искусство знакомое влюбленным.
– Когда вечер торопится выйти на улицы… – пробормотал он, возвращаясь от воспоминаний о Белграде в Берлин, в день сегодняшний.
Они сидели в маленькой комнате, освещенной свечами. С электричеством в гостинице все было в порядке, но им обоим нравилась атмосфера безвременья, которая возникала, стоило выключить свет. Только иногда с улицы, из-за высокой ограды и деревьев, доносился автомобильный гудок, напоминая о том, что все это только иллюзия.
На стене за спиной Джейн темнел маленький бронзовый барельеф с задумчивым Христом. Как и Христос, Джейн была задумчива, она смотрела на Кирилла, картинно склонив голову на плечо. При свечах ее локоны казались медными.
Сумерки – нежное тихое слово. Слово для двоих, не для шумной компании. Кириллу нравилось и английское мягкое и доверительное «twilight». Сейчас он ощущал себя гражданином мира. Пожалуй, в прежние времена такой космополитизм ему бы дорого обошелся.
Однажды, сразу после того, как они перебрались в эту гостиницу, он проснулся ночью, и ему показалось… Виновата в этом была усталость и, наверное, вино, которое они хлестали со студенческим задором, празднуя приезд в Германию. Показалось, что он снова там. Обстановка комнаты, плохо различимая во мраке, могла принадлежать какому угодно времени. И главное – Джейн не было рядом. Марков вздохнул с облегчением, когда она вошла и юркнула к нему под одеяло. С облегчением и в то же время разочарованно.
Джейн задумчиво вздохнула и перевела разговор на другую тему.
– Знаешь, я видела однажды очень странный фокус, – сказала она. – Его показывал европеец, такой худой и смуглый, что его можно было принять за египтянина. Кажется, он жил там очень давно, возможно и родился. У нас не было ничего об этом человеке, да он и был никто. Просто бродяга. Экзотическая личность. Сказки тысячи и одной ночи. Так вот, он умел проделывать одну вещь, которую я до сих пор не могу себе объяснить. Я спрашивала у наших спецов, но они сказали, что это был всего лишь гипноз.
– Так что же делал этот замечательный бродяга? – поинтересовался Марков.
– В помещении горела только одна масляная лампа – для колорита, наверное, а может это была какая-то особенная лампа, – глаза Джейн вспыхнули, словно она и сейчас видела перед собой бродягу-европейца и вдыхала аромат неочищенного масла. – Тени на белой стене выходили четкие – в них было все дело. Он ловко делал фигуры из пальцев, знаешь, детская забава – уточка, верблюд, заяц. Не помню, что он показывал, да это и неважно. Главное было в конце – он сделал из пальцев фигурку чертика. Я так не умею, – она неловко покрутила пальцами. – А потом он шепнул несколько странных слов – какая-то непонятная абракадабра. И знаешь, тень на стене еще висела около минуты после того, как он убрал пальцы! Она кланялась нам – зрителям, а мы смотрели на нее, остолбенев, как будто и в самом деле увидели черта. А потом тень начала таять и, наконец, исчезла совсем.
Кирилл поднял брови.
– Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам… – сказал он, а память услужливо подсказывала современное продолжение фразы: «даже под большим кайфом!»
Такое уж время, такие люди – все высмеют, никакого почтения даже к классикам.
Глава четвертая АЛЬБИНА ШВЕЦОВА ТЕРЯЕТ МУЖА, НО ОБРЕТАЕТ СЕМЬЮ
Альбине несказанно повезло. Объемы заказов на предприятии сокращались, вероятно, поэтому ей удалось получить полный отпуск в июне – самом востребованном в этом смысле месяце. Альбина стала собираться в поездку. Письма от Олега приходили все реже, становясь раз от разу лаконичнее и злее. Шли они с огромным опозданием, и Альбина представить себе боялась, до какой степени отчаяния может он дойти. Потому и торопилась – увидеть, поддержать. Дети уже отдыхали на детсадовской даче, на Карельском перешейке, и она могла за них не беспокоиться.
Она пыталась представить себе эту встречу. Интересно, как Олег теперь выглядит?! Фотографий он, само собой, не присылал.
Волокла с собой целый чемодан гостинцев, на которые ушли все ее сбережения. Все драгоценности она давно продала почти за полцены – не было у Альбины никого, кто мог бы помочь в этом вопросе, а довериться Славику или кому-то из бывших приятелей мужа – скорее всего, означало остаться и без денег, и без драгоценностей. И с квартирантами не все было ладно. Арсен встречал ее радушной улыбкой, но деньги каждый раз приходилось едва ли не выцарапывать. Ссылался на трудности и кормил обещаниями. Альбина попыталась разыскать Славика, в конце концов, это ведь он договаривался с этими людьми.
Мелкий аферист, как она его про себя окрестила, был вечно занят и на нее времени не находил. Почему ей не везет даже в таких мелочах? Впору было заподозрить Александра Акентьева в сотрудничестве с потусторонними силами.
На платформе со своими огромными чемоданами Альбина почувствовала себя особенно одинокой. На носильщика решила не тратиться – сама дотащит. Сил, слава богу, хватает. Потом некто в длинном пальто совсем не по сезону (было тепло, и человек то ли решил покрасоваться, то ли просто не имел ничего более подходящего) поплелся за Альбиной, бросая на нее влюбленные взгляды. Он был похож на поэта – взъерошенный и нервно озирающийся. Наконец, осмелев, предложил помочь с чемоданами. Она согласилась.