Медный всадник
Шрифт:
Оставалось только поздравить его. Что и было сделано.
– Благодарю, – Александр наклонил голову, в его глазах мелькнула усмешка. Вот усмешка эта была знакома. – Ты тоже многого добился!
Альбина выглядела великолепно. Просто идеально выглядела Альбина Вихорева. Марков не мог не обратить внимания на разительные перемены, произошедшие с ней со времени их последней встречи. В какой-то момент ему показалось, что перед ним совершенно другой человек, подумал, сколько ей пришлось пережить, однако ни тени этих переживаний не осталось на этом лице.
Мелькнула мысль о каких-то чудодейственных молодильных яблоках. При этом нельзя было не заметить отчуждения, которое сквозило в ее речи, даже самой дружелюбной. Было в этом что-то дьявольски надменное, аристократическое. Не счастливой она выглядела, но спокойной и довольной… «Что ж, – подумал Марков – на свете счастья нет, а есть покой и воля!»
Альбина владела собственным ателье. Кое-что из ее продукции можно было видеть здесь, на празд-нике города. Огромные шляпы, увенчанные макетами Петропавловской крепости и Исаакия, абстрактные туалеты, которые наверняка бы понравились Сальвадору Дали. Все это балансировало на грани китча, но, может быть, именно поэтому пользовалось огромной популярностью.
За четой Акентьевых тенью следовала Ангелина. Секретарша была одета в белый деловой костюм, безупречно сидевший на ней и резко контрастировавший с ее темной кожей. В ее улыбке мелькнуло что-то похожее на похотливую гримаску Маргарет. Марков смутился, словно ему напомнили о чем-то непристойном.
– Знаете, я был бы рад видеть всех вас… – продолжил Акентьев. – По-моему, было бы неплохо собраться вместе, вспомнить старые деньки…
Кириллу показалось, что это предложение не экспромт, что Акентьев и явился-то сюда только для того, чтобы встретиться с ним.
«Да вы, батенька, параноик», – подумал он. В самом деле, зачем это Переплету?!
Джейн взяла под руку Кирилла.
– Мы приглашены господином Акентьевым! – сообщил ей Марков и слегка сжал ее локоть.
Джейн должна была сразу понять, что следует вспомнить какое-нибудь очень неотложное, как у Пятачка, дело. Она должна была выручить его. Но Джейн – обычно такая сообразительная, – на этот раз подвела. Словно Акентьев и ее, опытную разведчицу, сумел зачаровать.
– Да, конечно, – она поправила волосы. – Разумеется!
Переплет пожал ему руку – долго и со значением.
– Я недавно перебрался в новый особняк за городом – вам будет любопытно взглянуть. Уверяю вас, подобного вы не встретите в Европе!
– Что такое?! – спросила Джейн, когда они с Кириллом остались снова одни. – Ты как будто недоволен.
– Это не тот человек, с которым мне бы хотелось провести вечер! – сказал Марков. – Все, что было между нами – в прошлом. Я, разумеется, благодарен ему за этот королевский подарок, но я о нем не просил!
– Прекрати, – мягко упрекнула его Джейн, – тебе необходимо развеяться, поездка за город – это то, что нужно. И потом, вспомни того критика, который разнес тебя в пух и прах за несовременность игры, а потом приехал на званый вечер. Ты с ним весь вечер играл в карты.
– Он был хороший игрок, – парировал Кирилл. – А критиковать – его профессия!
Он мог бы еще вспомнить пирушку у одного епископа, закончившуюся дикой резней, но давно уже решил, что не станет посвящать Джейн в свою вторую жизнь. По крайней мере, до тех пор, пока не сможет доказать ей неоспоримо, что это не бред и не остаточные галлюцинации, обусловленные курсом «лечения», который когда-то ему пришлось пройти.
А как это доказать, он и сам не знал. Разве что Джейн однажды окажется там с ним. Он посмотрел на руку. След исчез, и боль утихла. Интересно, что все это значило?! И так и осталось неизвестным – где сейчас Евгений?!
Поместье Акентьева находилось в семидесяти километрах от города. Здание было спроектировано Яном Ван Хеллером – один из последних его проектов, и абсурдный гротеск, бросавшийся в глаза в деловом центре Петербурга получил в нем свое наивысшее воплощение.
Пропорции здесь были намерено искажены, а материалы сочетались самым безумным образом, но при этом не создавалось впечатления, будто архитектура поместья бессмысленна и хаотична. Напротив, в ней была своя гармония, своя логика. Только вот логика и гармония эти казались нечеловеческими.
А в целом все напоминало одну из фантазий Льюиса Кэрролла. «Не хватает белого кролика», – подумал Марков и тут же понял, что в корне не прав, ибо на первом этаже возле оранжерей этим зверькам была отведена целая комната, где они свободно ползали, испражнялись и совокуплялись, как… Как им и было положено.
– А к чему эти кролики? – спросил Кирилл.
Хозяин поместья пожал плечами.
– Ангелина их любит… Она существо странное!
«Все вы тут странные, – подумал Марков, – под стать этому зданию». Он поинтересовался полушутя-полусерьезно, не черпал ли покойный Ван Хеллер свое вдохновение в наркотиках по примеру некоторых великих творцов прошлого.
– Нет, нет, – возразил Переплет, – хотя то, что вы здесь видите, может показаться странным, уверяю вас, он был нормальнее всех нас вместе взятых! Просто его мышление принадлежало другому миру. Так иногда случается, – продолжил он, глядя снова на Маркова. – Человек среди нас ходит, а мысли его и чувства, и весь он, по сути, кроме физической оболочки – где-то там, в заоблачных далях, которые нам и не снились… Бывает, впрочем, – продолжил он, уже вполголоса, словно обращаясь к самому себе, – бывает, что и не в заоблачных, там, внизу, тоже много интересного…
– Однако все мы здесь, – сказала Джейн, которая почувствовала, что слова хозяина произвели на Маркова впечатление.
– Ах, поверьте, грань между тем миром и этим так тонка, что иногда и сам не замечаешь, как переступаешь ее!
Во время обеда хозяева и гости расположились за столом, который имел форму кольца с изломанными краями. Марков отметил про себя, что взгляд быстро адаптируется ко всем абстрактным изыскам. Вот только беседа с самого начала не задалась. О прошлом вспоминать не хотели. Правда, Альбина и Марков кое-что припомнили из школьного прошлого, но Акентьев не подключился, вежливо дав понять, что не намерен превращать встречу в вечер воспоминаний. Имя Олега Швецова не упоминалось ни разу. Словно и не было никогда никакого Швецова.