Медовая ловушка
Шрифт:
Он сказал членам парткома, что, по мнению коммунистов его управления, новый министр не обеспечивает должного руководства аппаратом.
— Новая модель трактора, которую ждут от нас труженники полей, все ещё не внедрена в производство. Труженники полей и в следующую посевную кампанию останутся без тракторов. Почему же наше министерство не выполняет указания партии? Я считаю, что в этом проявились недостатки организаторской работы товарища Вавилова.
На минуту в большом кабинете, обитом светлым деревом, повисла тишина. Разгневанный Вавилов уже поднялся для того,
— Михаил Петрович, вас ищет генеральный секретарь! — выпалил он. — Из приемной просили немедленно перезвонить.
Вавилов почувствовал, как взоры всех присутствовавших буквально впились в него.
Вавилов поднялся, собираясь позвонить от себя, но заметил на столе секретаря парткома телефонный аппарат цвета слоновой кости — АТС-2, вторую «вертушку». Конечно, звонить генеральному секретарю по второй «вертушке», которой пользовались номенклатурные работники среднего ранга, было как-то несолидно. Но если бы Вавилов сейчас ушел, это выглядело бы бегством.
Он подошел к столу секретаря и решительным жестом снял трубку. Не заглядывая в справочник, на память набрал четыре цифры. Ответил дежурный секретарь. Вавилов назвал себя.
— Сейчас доложу, — сказал секретарь.
Почти сейчас же в мощной мембране раздался глухой голос генерального секретаря:
— Ты как посмотришь, Михаил Петрович, если мы тебя порекомендуем послом в Ливан? Страна важная. Не возражаешь?
— Сочту за честь, — сказал Вавилов, прекрасно понимая, какое впечатление произведут его слова на членов парткома.
— Тогда выносим на политбюро, — удовлетворенно закончил генеральный. — Ты откуда говоришь-то? — спохватился он.
— Из кабинета нашего партийного секретаря. У нас партком заседает.
— Тогда извинись перед товарищами, что я ваше заседание прервал, и пожелай им успеха.
Вавилов положил трубку и повернулся к членам парткома:
— Генеральный секретарь желает нам всем успеха.
Секретарь парткома вытянулся в струнку:
— Спасибо, Михаил Петрович.
Вавилов склонился к нему и спросил:
— Ничего, если я пойду к себе?
— Конечно, конечно, Михаил Петрович! Спасибо, что нашли время зайти к нам.
Он побежал вперед, чтобы распахнуть дверь перед министром. Когда Вавилов вышел, секретарь парткома закричал на Фигурнова:
— Что это вы тут несли, товарищ Фигурнов? Партийный комитет недоволен вашим самоотчетом. Вы что думаете, товарищ Фигурнов, партийный комитет будет благодушно взирать на вашу деятельность?
Посла и Шумилова сопровождали три машины, набитые полицейскими. Не сбавляя скорости на поворотах, машины вырвались из города и через некоторое время затормозили около старинного особняка для важных встреч.
В вестибюле посла и Шумилова с самой сердечной улыбкой приветствовал аль-Халиль, который работал в Министерстве иностранных дел Ливана, а раньше был послом в Москве.
Аль-Халиль часто приезжал в посольство. Отношениями с ним дорожили, щедро угощали водкой и икрой, потому что через него можно было без проволочек получить
— Замечательно выглядишь, Виктор! — Аль-Халиль хлопнул Шумилова по плечу, демонстрируя окружающим свои личные отношения с высокопоставленным русским. — В Москве столько перемен, только ты не меняешься.
Остальные члены группы приехали в Бейрут накануне. Рольник и Салим притащили оружие в двух больших сумках. Дитер каждому присвоил номер и объяснил, что предстоит сделать:
— Номер один — это я. Вооружение — один автомат и один пистолет. Номер два — Салим, один автомат, две ручных гранаты. Наша с ним задача — пробиться в конференц-зал и захватить министров. Номер три — Юсеф, один пистолет и взрывчатка. Он должен последовать за нами, заложить взрывчатку и подготовить все для взрыва по моему приказу. Номер четыре — Гюнтер, один пистолет и две гранаты. Он должен загнать всех, кто находится в коридоре, в конференц-зал, предварительно проверив их на наличие оружия. Когда это будет сделано, мы вместе обыщем все помещения. Номер пять — Фриц, один автомат и две гранаты. Он помогает Гюнтеру. Номер шесть — Петра, один автомат, она прикрывает вход.
Они расположились на полу, накрытом толстым ковром, и внимательно слушали Дитера. Никто не шутил, не улыбался. Несмотря на привычную браваду Рольника, все понимали, на что идут.
— Есть вопросы? — спросил Рольник. — Нет. Тогда пошли вздремнем.
У Гюнтера не было вопросов, но была одна просьба. Он хотел, чтобы в случае тяжелого ранения, которое сделало бы его калекой, его бы немедленно застрелили. И ещё Гюнтер попросил Рольника обязательно забрать с собой раненых, даже если они будут говорить, что не перенесут дороги. Если погибать, то лучше в дороге, среди своих, чем в тюрьме.
Так и было решено. Всем кроватей не хватило. Фриц и Юсеф улеглись прямо на полу.
В субботу Гюнтер сходил ещё раз осмотреть здание, где соберутся министры, кое-что купил и вернулся. Фриц сказал ему, что операция отложена на воскресенье. Тогда он опять ушел и гулял весь день по городу.
Фриц и другие ужинали, Гюнтер есть отказался. Все стали над ним смеяться, потому что и накануне вечером он тоже не проглотил ни куска. Но это было мудрое решение, которое, как оказалось позднее, спасло ему жизнь. Гюнтер знал со времен службы в бундесвере: при ранении в живот выживает тот, чей желудок пуст.
Ровно в полночь Рольник достал бутылку виски, чтобы отметить день рождения Гюнтера. Именинник выпил две порции и ушел в свою комнату. У него было непраздничное настроение, и он хотел, чтобы его оставили в покое. Этой ночью Гюнтер чувствовал себя совершенно одиноким, ему было чертовски грустно.
В семь утра его разбудили и велели ещё раз сходить и убедиться, что на заседании присутствуют министры из Ирана и Саудовской Аравии. Гюнтер узнал, что они приехали, и побежал назад. Там вовсю шла подготовка. Все снаряжение, включая автоматы и взрывчатку, надо было тащить на себе. Это был большой груз, и выглядели они странновато со своими сумками.